Страница 67 из 67
Была в нем какая-то тайна или нет, небезынтересно отметить, что он очень редко ел (если ел вообще), а вина в рот не брал ни при каких обстоятельствах.
Плюс ко всему вышесказанному Сен-Жермен был восторженным покровителем многих искусств, а в живописи более всего ценил полотна Веласкеса. Он и сам рисовал, и довольно неплохо, хотя его опыты в этой области нельзя назвать выдающимися. Впрочем, особенный блеск и внутреннее свечение этих работ выделяют их из ряда подобных. Его часто просили раскрыть свой секрет.
Будучи одаренным лингвистом, он владел по меньшей мере двенадцатью языками, в том числе русским, арабским, китайским. Откуда он родом – огромный вопрос. Сен-Жермен с большой долей вероятности мог быть младшим сыном князя Ференца Леопольда Ракоци из Трансильвании. Если это так, то его учил Жан-Гастон де Медичи, и тогда по приезде в Париж ему было около тридцати. Уолпол в одном из своих писем перечисляет различные версии происхождения этой таинственной личности, из которых можно выделить следующие:
1. Он – польский аристократ-заговорщик.
2. Он – португальский еврей.
3. Он – итальянец, выгодно женившийся, а потом убивший свою жену.
4. Он – незаконнорожденный сын Папы Римского.
5. Он – развлекающийся русский боярин.
6. Он – австрийский торговец бриллиантами, шпионящий в пользу Франции.
Есть вероятность, что Уолпол и Фрэнч (а возможно, и Фридрих Великий) использовали Сен-Жермена как неофициального дипломатического курьера, ибо он подвизался при многих европейских дворах, несомненно имея доступ к самым высокопоставленным личностям своего времени. Фридрих Великий в равной мере ценил в нем таланты как придворного, так и музыканта и называл бессмертным.
Не раз засвидетельствовано, что он одинаково хорошо владел как правой, так и левой рукой и охотно демонстрировал свое умение единовременно писать как письмо, так и его копию. Искусники подобного рода встречаются, но даже их удивляет тот факт, что подписи под составленными таким образом документами неотличимы одна от другой. Это важно, поскольку не дает пищи для разногласий. Например, имеются два его письма, которые датируются 1791 и 1793 годами. Они доставлены адресатам соответственно пять и семь лет спустя после предполагаемой кончины их составителя. Получатели писем не усомнились в подлинности пришедшей корреспонденции, ибо подпись графа была хорошо им знакома Известны также по крайней мере три человека, видевшие Сен-Жермена и говорившие с ним в 1793, 1796 и 1802 годах.
Итак, кем бы на деле ни был этот загадочный господин, он преуспел в том, чтобы сбить с толку всех, и тайна его до сих пор не раскрыта.
Размышляя над тем, какие свойства, приписываемые вампирам, наиболее достоверны, я перерыла множество доступных мне книг – от солидных трактатов до свидетельств не слишком-то образованных очевидцев. Я составила таблицу характеристик и то, что сходилось в ней для 80 процентов культур, решила принять за истину и использовать в своем романе. Мои заключения таковы: хотя вампир и испытывает потребность в крови, ею он не питается. Поскольку вампиры не переваривают пищу и не испражняются так, как простые смертные, кровь нужна им для чего-то другого. Очевидно, что потребление этой субстанции не относится и к деятельности кровеносной системы, ибо, как можно предположить, большая часть ее функций переходит к системе лимфатической, что, кстати, отчасти оправдывает их повышенную чувствительность к солнечному свету. (Хотя такие известные всему миру вампиры, как Дракула или лорд Рутвен, преспокойно разгуливали под солнцем, и хоть бы что!) Кровь для вампира если и пища, то в самых минимальных пределах, и без нее как таковой он может вполне обойтись.
Другое дело – психическая составляющая вампиризма. То, чего жаждут вампиры, это не кровь, а жизнь. («Ведь, кровь – это жизнь, мистер Харкер», – говорит Дракула.) Именно физическая близость придает важное значение крови, телесный контакт – это главное, к чему стремится вампир. Говоря об этом, нельзя не отметить, что вампиры являются психокинетиками, поскольку им приписывают способность влиять не только на поведение людей и животных, но также и на погоду.
Очень много писали и говорили о сексуальной подоплеке вампиризма, о том, что в большинстве случаев они нападают по ночам, лезут прямо в постель, а жертва в финале ощущает себя полностью изнуренной. Однако в настоящее время в большинстве культур принято полагать, что вампиры на половой акт не способны и осуществляют свои желания посредством укусов, что с легкостью отметает всяческие фрейдистские интерпретации. То есть не сама по себе кровь, а действие, направленное на ее получение, насыщает вампира. Определенно это существенно, ибо китайский вампир, например, припадает не к горлу, а к хребту своей жертвы, добираясь до ее спинномозговой жидкости.
В европейской среде бытовала тенденция относить вампиров к еретикам или сатанистам, но это натяжка. Если бы вампиры и впрямь боялись, скажем, креста, то уже само погребение под крестом было бы против них достаточной мерой. Однако религиозная символика им не помеха. И в их поведении ничто не указывает на приверженность к сатанинскому культу. Полагать, что колдун после смерти становится упырем, принято лишь в христианских странах.
К вампирам можно относиться по-разному – с отвращением или с любопытством, но, так или иначе, легенды, которые о них ходят, будоражат человеческое воображение с давних времен. Совершенно очевидно, что в идее атакующей нежити есть что-то одновременно отталкивающее и притягательное, По большей части причины этого коренятся в людской озабоченности загадкой, какую таит в себе смерть.
Варни, Дракула, лорд Рутвен и сонм им подобных героев, к каковым, возможно, относится и Сен-Жермен, заняли прочное место в современной литературе. Если бы они не затрагивали нечто, сокрытое в нас самих, их бы там попросту не было.