Страница 53 из 115
Как выяснилось, к бочке, в которой было обнаружено тело, имел отношение не только Морелло. Нанесенная с помощью трафарета надпись на ее днище — W amp;T 233 — привела детективов на лонгайлендский берег Ист-Ривер, где находился крупный завод по рафинированию сахара, а затем в бакалейную лавку «Wallace amp; Thompson» в доме 365 по Вашингтон-стрит на Манхэттене. У всех этих заведений оказался общий клиент-сицилиец — Пьетро Индзерилло, член возглавляемой Морелло группировки. Еще две бочки с таким же клеймом были обнаружены в макаронной лавке Индзерилло и в кафе в доме 226 по Элизабет-стрит.
Разрешить загадку личности жертвы помог сержант-детектив Петросино. Этот низкорослый и коренастый человек с изрытым оспинами лицом и бесформенным носом (в 1960 году Эрнст Боргнайн сыграл его в неудачном фильме «Плати или умри!») обладал огромной физической силой. Родившийся в 1860 году неподалеку от города Салерно, расположенного на юге материковой Италии, Петросино с детства познал нужду и еще мальчиком эмигрировал в США. Научившись читать и писать в бесплатных средних школах Нью-Йорка, он сделал первый шаг для того, чтобы подняться выше общественного уровня, на котором находились его родители. Он стал дворником, а потом десятником бригады «речных забияк» — людей, составлявших экипажи плоскодонных барж, которые вывозили из города мусор. В те времена за уборкой мусора в Нью-Йорке надзирала полиция. На Петросино обратил внимание один офицер полиции, благодаря которому он получил возможность стать настоящим полицейским.
Медленное восхождение Петросино по служебной лестнице полицейского управления Нью-Йорка ускорилось, когда на рубеже столетий резко увеличилось количество прибывающих в США иммигрантов и преступников из Италии. Он уже привлек к себе внимание, когда предупредил, что группа, состоящая в основном из итальянских анархистов из Патерсона, штат Нью-Джерси, планирует убийство президента Уильяма Маккинли. Однако это предостережение осталось незамеченным и шестого декабря 1901 года Маккинли был застрелен во время открытия всеамериканской выставки в Буффало.
Через несколько дней после того, как был обнаружен труп в бочке, Петросино, преодолев пятьдесят километров вверх по восточному берегу Гудзона, добрался до группы серых зданий тюрьмы Синг-Синг. Благодаря своим контактам в Малой Италии Петросино добился того, что Джузеппе Ди Примо, отбывавший трехлетний срок за подделку денег, помог установить имя обнаруженного в бочке трупа. Петросино беседовал с Ди Примо в камере, построенной за семьдесят лет до этого из каменных блоков, которые доставляли заключенные, работавшие на каменоломне. Сырая, холодная и тесная, она не превышала 2,1 метра в длину и 197 сантиметров в высоту, а ее ширина составляла всего лишь 97 сантиметров. Тюрьма Синг-Синг вполне заслуживала своей пугающей репутации.
Когда Ди Примо увидел фотографию покойника, он сразу же узнал в нем своего зятя Бенедетто Мадониа. Убитый горем и доведенный до отчаяния условиями содержания в Синг-Синге, Ди Примо признался в том, что и они с Мадониа принимали участие в той же самой операции с фальшивыми деньгами, в которой участвовал и беспалый Морелло. Мадониа был одним из агентов, пускавших в оборот фальшивые доллары. Однажды он ушел, чтобы возместить за счет Морелло кое-какую собственность Ди Примо. Именно тогда Ди Примо видел его в последний раз.
Вернувшись в город, Петросино договорился со вдовой Мадониа о том, что она согласится принять участие в опознании трупа. На жилете убитого была обнаружена цепочка от часов, но самих часов не оказалось. Вдова дала описание пропавших часов, на обратной стороне которых было выбито изображение локомотива.
В кармане у одного из арестованных членов шайки, двадцатичетырехлетнего неуклюжего верзилы с бычьей шеей Томмазо Петто по прозвищу Бык, была обнаружена расписка из ломбарда на улице Боуэри. Он получил ее в тот же самый день, когда было обнаружено тело в бочке. Когда полицейские отнесли расписку в ломбард, им выдали часы с изображением локомотива. Теперь Быка серьезно подозревали в том, что именно он совершил убийство.
Дознание по этому делу закончилось судом, состоявшимся первого мая 1903 года. Никто из членов шайки ни в чем не признался, несмотря на применявшиеся к ним интенсивные методы допроса, столь характерные для тогдашнего полицейского управления Нью-Йорка. На заседание явились лишь восемь из шестнадцати человек, вызванных повестками в суд, чтобы исполнить обязанности присяжных. Сын убитого стал первым из тех, кого вызвали, чтобы под присягой опознать найденные часы. Вот воспоминания детектива, принимавшего участие в этом деле. Они дают представление о том, что случилось дальше:
«Он взглянул на часы и хотел что-то сказать, когда в зале суда раздалось шарканье ног и какое-то шипение, исходившее со стороны смуглолицых мужчин. Один из них вскочил со своего места и приложил пальцы к губам. После этого юный Мадониа вдруг засомневался в том, что это часы его отца».
В результате такого же давления вдова Мадониа также стала страдать забывчивостью.
Ди Примо был доставлен в суд прямо из тюрьмы Синг-Синг, чтобы дать свидетельские показания. Полиция предполагала, что между ним и Быком существовала давнишняя вражда. Но Ди Примо радостно заверил всех в том, что они являются добрыми друзьями. Поразмыслив, он, вероятно, решил, что лучше спокойно отбыть свой срок в Синг-Синге. В конечном счете судебное разбирательство было прекращено.
То, что Петросино и его коллеги выяснили о шайке Морел-ло, вполне соответствует тому, что нам теперь известно о деятельности мафии на ее родине. Некоторые из арестованных после обнаружения трупа в бочке называли себя импортерами вина, масла и другой сельскохозяйственной продукции, производимой на острове. Торговля цитрусовыми, маслом, сыром и вином служила отменным прикрытием подлинной деятельности преступников, как во время переездов через Атлантику, так и во время пребывания в Соединенных Штатах. Помимо прочего, это давало им возможность вымогать деньги за «охрану» и создавать монополии, как они делали на Сицилии.
Как и на Сицилии, в Нью-Йорке выдача лицензий на ношение оружия явно служила связующим звеном между мафиозными группировками и властями. Арестованные в апреле 1903 года участники группировки Морелло имели совершенно законные лицензии на ношение огнестрельного оружия в пределах города. Они были подписаны заместителем комиссара полиции по рекомендации капитана местного полицейского участка. Владельцем одного из таких разрешений оказался человек, срок пребывания которого в США составлял всего лишь двадцать восемь дней. Криминальные связи, протянувшиеся через Атлантику, были настолько прочными, что любой мафиозо, отплывая из Палермо в Америку, мог испытывать полную уверенность в том, что он станет законным владельцем оружия, как только пройдет чистилище острова Эллис1. В некотором замешательстве комиссар полиции вскоре после появления известных публикаций в «New York Herald» распорядился признать недействительными 322 лицензии на ношение огнестрельного оружия.
Существуют убедительные свидетельства наличия тесных связей между мафиози Америки и Сицилии. Одним из сообщников группировки Морелло был дон Вито Кашо-Ферро, которого в ходе расследования дела о «трупе в бочке» разыскивал Петросино, желавший его допросить. Позже этого человека посадил в тюрьму «железный префект» Чезаре Мори. Перед тем как было совершено вышеупомянутое убийство, дон Вито тайно покинул Сицилию, чтобы избавиться от особого надзора полиции, установленного над ним с целью выявить его предполагаемое участие в одном похищении. (Позже он заявлял, что целью его отъезда в США был бизнес, а именно импорт лимонов.) Улизнув в Новый Орлеан, он избежал ареста в ходе облавы, организованной после убийства Мадониа. В этом городе нашли прибежище около 12 000 сицилийцев, и в нем весьма активно действовала мафия. Вскоре дон Вито вернулся на Сицилию. В 1905 году участником группировки Морелло стал еще один эмигрант, Джузеппе Фонтана — мафиози, с которого недавно сняли обвинение в убийстве Эмануэле Нотарбартоло.