Страница 32 из 115
К счастью, в течение всех последующих лет Леопольдо, будучи морским офицером, находился далеко от острова. Хотя он сделал карьеру на флоте и получил звание адмирала, его имя оказалось забыто. В тот день, когда был оправдан Палиццоло, он решил не терять веры в прогресс и не впадать в уныние, безропотно соглашаясь с тем, что окружающий мир есть зло и хаос. Леопольдо счел, что единственным способом продолжения борьбы за справедливость, которой он посвятил лучшие годы своей жизни, будет написанная им биография отца. Во время длительных плаваний он располагал массой времени для того, чтобы написать биографию, в которой постоянно преуменьшал собственную роль в драматических событиях 1893–1904 годов. Его отец несомненно одобрил бы скромность своего сына. В 1947 году, после продолжительной и тяжелой болезни, Леопольдо умер в ставшей для него второй родиной Флоренции. Он не оставил после себя детей. Спустя два года его жена опубликовала написанную им биографию.
После судебного процесса Джузеппе Фонтана также покинул Сицилию. Взяв с собой четырех маленьких дочерей, он эмигрировал в Нью-Йорк, чтобы заняться вымогательствами и убийствами на осваиваемых мафией новых территориях.
Дон Раффаэле, Палиццоло принимал своих клиентов в собственном доме — Палаццо Виллароза на виа Руджерио Сеттимо в Палермо. Они приходили с цветами и подарками, а он встречал их в постели, с наброшенным на плечи одеялом. Одни пытались устроиться на работу от городского совета, другие, магистраты и полицейские чиновники, жаждали перевода, новой должности или повышения оклада. Третьи нуждались в разрешениях на ношение оружия или в защите от преследований полиции. Городские чиновники претендовали на теплые места в комитетах и комиссиях, школьники и студенты университета приходили извиняться за упущения в учебе.
Дон Раффаэле не отличался высокомерием и внимательно выслушивал каждого просителя; затевал беседу, расспрашивал о здоровье родственников, выказывал сочувствие и обещал поддержку. Аудиенции продолжались и когда он вставал с постели, умывался, совершал ежедневный обряд завивания кончиков усов, облачался в длинный и чуть тесноватый двубортный сюртук, который итальянцы называют «редингот» (от английского ridingcoat).
Днем Палиццоло занимался своими делами и оказывал благодеяния. Он был землевладельцем, арендодателем, членом местного совета и совета области, состоял в правлениях фонда призрения и банка Палермо. Кроме того, он надзирал за фондом здравоохранения торгового флота и возглавлял администрацию дома для умалишенных. Как и подобало члену парламента, он неуклонно поддерживал линию правительства — какая бы партия ни находилась у кормила власти.
Утренние приемы в доме Палиццоло, продолжавшиеся на протяжении сорока лет, отличались своеобразной изысканностью. Однако в подобного рода покровительстве, в этих отношениях патрона с клиентами не было ничего сугубо мафиозного или сугубо сицилийского. Те же отношения (если не сказать механизмы) можно и по сей день наблюдать в действии в различных уголках Италии, не говоря уже о других странах мира. Принцип «ты — мне, я — тебе» продолжает применяться на практике: политики и государственные чиновники используют общественные ресурсы — рабочие места, контракты, лицензии, пенсии, гранты — по собственному усмотрению, распределяя эти привилегии среди собственной клиентуры.
Патронаж, протекционизм и коррупция отнюдь не являются отличительными чертами мафии. На самом деле мафия вряд ли возникла бы, не попытайся (не важно, каким образом) современное государство установить на Сицилии закон и порядок. Другими словами, мафия не сама по себе выросла из царившей на острове вседозволенности. В мире найдется немало мест, где процветает политическая коррупция, но далеко не везде это привело к появлению преступных сообществ, подобных мафии. А наличие «патронажного фактора» в политике вовсе не означает, что можно не принимать во внимание такие основополагающие феномены, как экономика, демократия и внешняя политика. Палиццоло безусловно состоял в тесном контакте с мафией, но могущество последней невозможно оценить, пренебрегая фактором политического покровительства, ярким представителем которого являлся дон Раффаэле.
Патронаж — дело не дешевое. До 1882 года стоимость услуг была относительно низкой: лишь около 2 процентов населения — все взрослые мужчины, владевшие собственностью, — имели право принимать участие в политических процессах на территории Италии. Электорат любого избирательного округа вполне мог состоять из нескольких сотен человек; в подобных обстоятельствах пятьдесят голосов, принадлежавших Антонино Джаммоне, играли принципиальную роль. В 1882 году ситуация изменилась — право голоса приобрела уже четверть взрослого мужского населения страны. Приближалась эра массовой политики. Выборы внезапно сделались дорогим удовольствием. Перед политиками и перед мафиози открывались новые возможности — сопряженные с новыми рисками.
Дон Раффаэле Палиццоло сориентировался в новых обстоятельствах и посвятил жизнь оказанию благодеяний. Список последних изобилует в том числе и сомнительными делами: дон Раффаэле мошенничал с государственными средствами, покровительствовал бандитам, не гнушался прибегать к их услугам, выступал на суде в защиту мафиози. Сердцем его владений был палермский пригород Виллабате, а сами владения простирались далеко на юго-восток, захватывая Каккамо, Термини Имерези и Чефалу. Он был покровителем coscaиз Виллабате, почетным гостем на пирушках мафиози, тем человеком, который помогал им превратить город в перевалочный пункт контрабанды домашнего скота, каковой перегоняли из внутренних областей острова на побережье. Кроме того, дон Раффаэле обладал достаточной поддержкой в самом Палермо и его окрестностях, чтобы в 1890-х годах трижды избираться в итальянский парламент.
Разрешения на ношение оружия — показательный пример того, каким образом люди наподобие Палиццоло вступали в контакты с мафией. Эти разрешения возможно было получить только при поручительстве уважаемого гражданина — например, политика. Разумеется, мафия не могла упустить такую возможность. И чем ближе становились очередные выборы, тем более регулярными делались контакты. По приказу министра внутренних дел префект полиции отзывал все выданные ранее разрешения, дабы политическое противостояние не обернулось кровопролитием; таков был предлог, на деле же разрешения отбирались, чтобы оказать влияние на результаты выборов. Возвращение лицензий проводилось лишь на основании предъявляемых кандидатами рекомендательных писем федерального правительства, и политики обменивали подобные письма на взносы в избирательный фонд, голоса или иные услуги.
Могущественным союзником дона Раффаэле и ему подобных была раздробленность итальянской политической системы. В истории Италии практически невозможно отыскать сколько-нибудь продолжительный период времени, на протяжении которого страну не раздирали бы противоречия многочисленных клик и политических групп. При жизни дона Раффаэле эта раздробленность проявлялась как на самом верху, так и в национальных ассамблеях и городских советах провинциальных городов. Искусно лавируя между группами выразителей различных интересов, «стратегические меньшинства», к которым, в частности, принадлежали политики от мафии, имели все шансы оказывать прямое влияние на ситуацию в стране.
Сложись обстоятельства иначе, Италия в конце девятнадцатого столетия не сумела бы породить таких типов, как дон Раффаэле, — им не хватило бы политического мужества, чтобы выступить на национальную арену. Поддержка сицилийских парламентариев обеспечивала очередному коалиционному правительству от силы несколько месяцев пребывания у власти. Однако в 1890-х годах страну охватил кризис настолько серьезный, что стало казаться — о единой Италии можно забыть. Политическая анархия поставила на грань катастрофы и мафию — впервые со времени ее возникновения.
В 1892 году обанкротились две ведущие кредитные организации. Позднее, в том же году выяснилось, что Вапса Rотапа, один из немногих банков, обладавших правом печатать деньги, активно занимался подделкой денежных знаков: были обнаружены многочисленные банкноты с одинаковыми серийными номерами. Деньги же поступали ведущим политикам страны, которые использовали эти средства для финансирования собственных избирательных кампаний. Слабость лиры привела к массовому вывозу металлических денег: серебро и даже бронза сделались такой редкостью, что общества взаимопомощи и ассоциации лавочников в Северной Италии стали выпускать собственные заменители денег. Экономика находилась в полном упадке, поэтому события в банковской сфере грозили обернуться коллапсом финансовой системы. В январе 1894 года на Сицилии было объявлено чрезвычайное положение, поскольку на острове начались кровопролитные столкновения между батраками, рабочими и землевладельцами. В том же году была официально запрещена деятельность Социалистической партии.