Убить зверя

Егор Павлович долго размышлял – идти к костру или нет. Он точно знал, что лично ему встреча не сулила ничего хорошего. До его ноздрей уже долетел запах печеного мяса, и егерь был абсолютно уверен, что гдето впереди, на расстоянии в сотню метров, разбили бивак браконьеры, которым такое рандеву тоже шло не в масть. Будь он моложе, никакие соображения или колебания его не остановили бы. Но тяжелые путы безразличия, сковавшие все еще крепкие и быстрые ноги Егора Павловича, заставляли призадуматься.

Сколько раз за последние годы ему приходилось отлавливать таких двуногих хищников – и что? А ничего.

Их даже официально не штрафовали, кивая на некие высшие соображения. Заключающиеся, как уже знал егерь, в элементарных взятках, регулярно получаемых руководством заказника и от "старых", и от "новых" русских за бандитское право под корень истреблять всю таежную живность.

Посмотрев назад, Егор Павлович сокрушенно вздохнул: возвращаться – значило опять брести по болоту и преодолевать буреломы. А он уже и так отмахал по дикой тайге около тридцати километров. Звериная тропа была единственным удобным путем к распадку, за которым начинался редкий и удобный для ходьбы молодой сосняк.

Оставалось одно… Егерь посмотрел на Грея. Умный пес давно учуял присутствие чужих людей и стоял напряженный, словно туго сжатая пружина, готовый в любой момент начать уже привычную для него охоту на человека.

– Поди-ка ты, дружок, сторонкой, – сказал ему с теплотой в голосе Егор Павлович.

Сказал и по-особому тихо посвистел. Грей глянул на егеря с неподражаемым лукавством, и исчез в зарослях так быстро и бесшумно, что со стороны могло показаться будто под ним разверзлась земля и проглотила пса. Он знал, чего хочет от него хозяин и был готов исполнить все в лучшем виде…

На достаточно обширной поляне, уныло опустив длинные гибкие лопасти, стоял небольшой вертолет незнакомой ему конструкции; скорее всего, эта красивая стрекоза с большими выпуклыми глазами темного стекла была импортного производства. Метрах в двадцати от винтокрылой машины горел костер; возле него была развернута скатерть с напитками и едой. Над костром на вертеле скворчал приличный кусок мяса, за которым присматривал здоровенный битюг с бритым затылком; похоже, ему уже давно перевалило за тридцать. Кроме повара по случаю, на поляне находились еще двое: упитанный господин-товарищ лет пятидесяти пяти – шестидесяти в новенькой штормовке и с "начальственным" выражением несколько обрюзгшего от возлияний лица и спортивного типа черноволосый мужик, помоложе, в кожаной куртке и джинсах. Они о чем-то разговаривали, рассматривая ружье – американский "винчестер" с оптическим прицелом, как определил со своего места егерь.

Терпеливо обождав еще минуты две – вдруг еще кто плутает в кустах? – Егор Павлович наконец решил показаться всей это честной компании. Приготовив карабин к стрельбе (чем черт не шутит, в такой ситуации всякое может случиться), он снова вышел из зарослей на тропу, но не успел сделать и пяти шагов, как почувствовал резкий тычок чем-то твердым в спину, пониже лопаток. И в тот же миг насмешливый голос сзади предостерег:

– Не трепыхайся, дядя. Иначе пульну. А ружьишко положь. Медленно… Вот и ладушки. Пошел… – Егеря грубо подтолкнули.

Их появление на поляне произвело сильный эффект. Полный мужчина в штормовке даже открыл рот от изумления. А битюг, у которого все руки были в наколках, от неожиданности оступился и угодил одной ногой в костер.

– Ну, как вам мой улов? – спросил тот, что шел позади егеря. – Больно хитер оказался, курилка. Но я его все равно вычислил, хотя он и маскировался.

– Какого хрена, Глеб!? – наконец прорвало мужчину в штормовке. – Зачем ты его сюда привел? Мне уже твои диверсантские штучки во где сидят, – он показал на свой кадык.

– Так ведь этот старый хмырь шел сюда не с пустыми руками. Пушка у него будь здоров. Мог запросто перещелкать нас, как куропаток. Какие уж тут штучки, Кирилл Петрович.

– Кто ты такой и что тебе тут нужно? – резко спросил полный Егора Павловича.

– Аналогичный вопрос и мне хочется задать, – спокойно сказал егерь.

– Не дерзи, мужик, – подал голос и мужчина в кожаной куртке. – Ты не на профсоюзном собрании.

Он говорил тихо, но от его ледяного голоса по спине Егора Павловича пополз холодок. Неподвижные змеиные глаза мужчины в кожанке были пусты и казались совершенно безжизненными. Левый бок его куртки довольно заметно оттопыривался, и егерь не сомневался, что там прицеплена наплечная кобура с пистолетом. Опасный человек, решил про себя Егор Павлович.

– Если я вам помешал – извините, – пожал плечами егерь. – Отдайте мне карабин и я пойду дальше. Будем считать, что мы друг друга не видели.

– Братва… Кирилл Петрович! – вдруг вскричал битюг, который до этого стоял в полном ступоре, глазея на Егора Павловича как на нечистого, неожиданно выскочившего из преисподней. – Это… это Сатана! Мать твою…

– Что ты буровишь, Гриб?! – с удивлением воззрился на него полный. – Мы еще не пили, а у тебя крыша уже набекрень.

– Кирилл Петрович, век свободы не видать, я его узнал! Перед вами местный егерь, он скольких зэков отправил вперед ногами – не пересчитать. Мне его портрет деловые "нарисовали" еще в зоне во всех подробностях. При случае они просили этого пса вогнать в землю по уши. Сатана – всего лишь кликуха.

– Это правда? – жестко и требовательно спросил Кирилл Петрович, который для остальных, видимо, был боссом.

– Да, я и впрямь старший егерь заказника, – невозмутимо ответил Егор Павлович. – Ну и что с того?

По-моему, я прав не качаю (хотя мог бы), иду себе по своим делам, никого не трогаю…

– Дрейфит, сука! – победоносно воскликнул Гриб. – Он это, даю рубль за сто. Кирилл Петрович, отдайте мне этого старого козла. Я его кишки на сосну намотаю. Братва мне при жизни памятник поставит.

– Помолчи! – резко оборвал его Кирилл Петрович. – Ты от "старого" и "козла" тоже недалеко ушел.

Битюг хотел было возмутиться, но, к счастью, вовремя понял причину раздражительности босса – Кирилл Петрович, как и егерь, тоже был далеко не молод. А на людей преклонных лет любой негативный отзыв о возрасте – пусть и другого человека – нередко вызывает реакцию неприятия и даже гнева.

– Документы есть? – Мужчина в кожаной куртке подошел к Егору Павловичу.

– В боковом кармане, – ответил егерь, понимая, что сопротивление бесполезно.

– Значит, Егор Павлович Велтистов… Егерь. Все верно… – Мужчина обернулся к боссу и показал ему удостоверение пленника с фотографией. – Очень нежелательная встреча, Кирилл Петрович… – Он многозначительно прищурил свои темные глаза.

– Позволь, Равиль, мне решать как относиться ко всему этому. – Босс явно не отличался сдержанностью. – Так тебя действительно кличут Сатаной? – спросил он Егора Павловича.

– Мало ли что люди болтают, – осторожно ответил егерь. – А мне недосуг чужие басни слушать.

– Во брешет, пес… – не выдержал Гриб. – В расход его – и все дела.

– Ты лучше смотри за сохатиной, – неодобрительно сказал Равиль. – А то она скоро обуглится.

– Если он и впрямь Сатана, то нам какое дело? – в раздумье сказал Кирилл Петрович. – Подумаешь, шлепнул несколько зэков. Меньше в тюряге народу – больше кислороду.

– Воры "в законе" просили… – опять начал свою волынку побагровевший от распиравшей его злобы битюг.

– Мне на них наплевать, – высокомерно ответил босс. – И тебе, Гриб, не советую идти у деловых на поводу.

Это, знаешь ли, может завести не туда, куда нужно. Не забывай, что ты работаешь на меня.

– Извините, Кирилл Петрович… – разом стушевался Гриб.

– То-то… – Босс задумчиво смотрел на егеря – видимо, соображал, как с ним поступить.

– В этой истории есть одно "но", – вступил Равиль. – Он вас видел, Кирилл Петрович. Видел, – подчеркнул он.

– М-да… Это и впрямь может превратиться в большую проблему… – Немного рыхловатые черты лица босса вдруг затвердели, а в глазах появился нехороший блеск. – Печально…