Убить зверя

– Почему?

– А ты разве не слышал о событиях на чулимихском кладбище?

– Да так… краем уха…

– Убили Кирюхина и Опришко. Наверное, тебе эти фамилии ничего не говорят, но это были первостатейные сволочи, хотя и нельзя о покойниках говорить что-либо плохое. Их прикрывала группировка Чингиза.

Значит не исключен вариант, что ниточка потянется к Базулю. А кто, кроме него, мог быть заинтересован в устранении таких влиятельных фигур? Фирма Кирюхина занималась экспортом нефти и леса ну и коекакими темными делишками – так же, как и Базуль. Они нередко сталкивались на этом поприще лбами. Вот и суди сам, кому было выгодно отправить этих двух ногами вперед. Так что, я думаю, главные события не за горами. Как по мне, так пусть они вырежут друг друга под корень. Может, полегче станет…

Михаил Венедиктович еще долго рассказывал о противостоянии группировок Базуля и Чингиза, а старик своими с виду простодушными вопросами постоянно подбрасывал дрова в огонь, чтобы узнать как можно больше подробностей.

Когда он уходил от Чижеватова, план действий уже вырисовался в голове Егора Павловича почти полностью…

Старик мотался по городу на своем "джипе" с утра до ночи. Он тщательно отслеживал все передвижения как подручных Базуля, так и "быков" его противника Чингиза. То, что он затевал, требовало как можно больше информации, и вскоре Егор Павлович знал так много, что даже сам удивлялся. Впрочем, в этом, по здравому размышлению, не было чего-то из ряда вон выходящего. Мафиозные группировки чувствовали себя хозяевами города, а потому особо не конспирировались. Конечно, старик имел слабое представление о наружном наблюдении в городских условиях, но, будучи опытным следопытом, он имел дар предвидения и великолепное чутье на нестандартные ситуации. Через какое-то время Егор Павлович "читал" хитросплетенные маршруты своих "объектов" с таким же успехом, как и звериные следы в тайге, а город и его окрестности знал словно свои пять пальцев.

К вечеру он так уставал, что нередко засыпал даже не раздевшись. Все-таки годы брали свое… Грей почти все время находился на базе Чижеватова – якобы для лечения, хотя пес был вполне здоров и хандрил лишь по причине отсутствия хозяина. Иногда старик, который тоже сильно скучал за своим четвероногим другом, сажал его в "джип" и катал по городу, и тогда бедный волкодав был на седьмом небе от счастья. Так шли дни…

Первый узел его плана связался совершенно нечаянно. Егор Павлович уже подумывал, каким образом он может лично подтолкнуть события, когда заметил повышенный интерес и той и другой компании к окраине Чулимихи. "Быки" ползали едва не на коленях, заглядывая под каждый кустик, принюхиваясь к каждой ложбинке. С чего бы?

Вывод напрашивался сам по себе. Старик на время оставил слежку в городе и полностью переключился на Чулимиху. И его предположения вскоре оправдались.

В субботу на шоссе, ведущему к поселку Красный Пахарь, наметилось небывалое оживление. Импортные машины с уже знакомыми Егору Павловичу номерами одна за другой, а иногда и группами, съезжались к той местности, которая подвергалась в четверг и пятницу тщательному осмотру. Старик видел, что часть из них – те, что поплоше – оставались на дороге, рассредоточившись редкой цепью. Похоже, это было охранение. Остальные автомобили, в основном "джипы", сворачивали на целину и исчезали за деревьями, растущими вдоль шоссе.

Егор Павлович не стал дожидаться, пока начнется этот бандитский "съезд", и по проселочной дороге заехал в лес, где и оставил свою машину, тщательно замаскировав следы шин – "подмел" их веником. Став на загодя запасенные лыжи и держась поближе к зарослям, старик взял курс на возвышенность, поросшую деревьями. Оттуда, как он уже знал, хорошо просматривалось место сбора городских мафиозо.

Зрелище, которое Егор Павлович увидел со своего наблюдательного пункта – он забрался на стог сена – впечатляло. Машин образовали две шеренги, а ровно посредине между ними стояли двое и о чем-то весьма оживленно говорили, судя по жестикуляции. Старик устроился поудобней и посмотрел на сборище через оптический прицел. Как он и ожидал, там был и Чагирь. Егор Павлович едва удержался от искушения поймать его в перекрестье оптики и выстрелом размозжить башку своего врага.

Нет, все должно произойти по-иному! Он просто обязан посмотреть в глаза Чагирю перед тем, как отправить пахана в ад, где кровавому убийце и садисту самое место. Пустить ему пулю в голову – самое простое, но далеко не лучшее решение проблемы. Чагирь должен знать, чья рука его сразила. Должен! Его Павлович так долго ждал этого момента, что просто не мог отказать себе в удовольствии насладиться местью. Пусть и запоздалой…

Старик видел, что два главаря в центре начали расходиться. Похоже, они крепко поссорились. Медлить было нельзя и Егор Павлович плавно нажал на спусковой крючок. Он не стал стрелять по "быкам" – зачем?

Они и так готовы были в любой момент обнажить стволы, нашелся бы только веский повод – атмосфера переговоров, как понял старик, накалилась до предела, а все собравшиеся имели оружие. А это как раз было ему и нужно. Старик начал расстреливать автомобили, целясь по бакам. Когда взорвались два "джипа" и между лесополосами разыгралось настоящее сражение, он, убедившись, что Чагиря телохранители увезли в полном здравии, мрачно рассмеялся и поторопился вернуться к своей машине, заметая за собой следы еловыми ветками…

Слесарь Копылин наливал в свой стакан строго по мерке. Он пришел к Егору Павловичу, как всегда, под вечер и принес бутылку на удивление хорошей и дорогой водки.

– Фарт подвалил, – хвалился он, закусывая польскими маринованными грибами. – Сегодня делал шабашку, унитаз шведский ставил. Так мне выделили шкалик… с барского стола. Да-а, живут же некоторые… А тут уже три месяца нам выдают лишь авансы. Обнищал, мать твою… Я, конечно, в завязке, но если и дальше так будет продолжаться, то придется мне достать свой сидор с инструментами и взяться за старое. А куда денешься? Скажи мне, Палыч – куда!? Мужик я еще крепкий, подковы гну, но толку с этого. Никому не нужны мои руки.

– Мне нужны, – непривычно строго ответил старик.

– Это как? – удивился Копылин. – У тебя что, опять краны потекли?

– С ними все в порядке. В душе вот… А, что там говорить! – Егор Павлович выпил свою порцию, даже не поморщившись.

– Тоскуешь? – участливо спросил слесарь.

– Не то слово… Больно мне, Гоша. Очень больно…

– Понимаю… Я и сам, когда моя голубка померла, поначалу думал, что крыша поедет. Но потом все наладилось. Нет, я ее не забыл. И никогда не забуду. Вот только в душе пустота какая-то. Как вспомню… – Копылин смахнул скупую слезу. – Мне тоже жаль Ирину Александровну. Какая женщина была… Эх!

– Гоша, мне нужна твоя помощь.

– А когда я тебе отказывал?

– Просьба у меня больно уж необычная… – Старик замялся.

– Я, как пионер, всегда готов. Говори, не стесняйся.

– Дело, в общем, прибыльное, но незаконное…

– Ха! Удивил. Я полжизни по краю гулял. А сейчас мне вообще все по барабану. Что водка, что пулемет – не имеет значения. Лишь бы с ног сшибало. Так что давай, колись.

– Ты еще не забыл свою прежнюю "профессию"?

– Даже так? – Копылин от удивления поперхнулся. – Ну, блин… Вот этого я действительно не ждал. Неужто хочешь кого-то кинуть?!

– Да, – жестко ответил Егор Павлович. – Это те ублюдки, на руках которых кровь не только Ирины, но и многих других людей. Такое нельзя оставлять безнаказанным. Для начала я хочу их стравить. Пусть рвут друг другу глотки. А после… Там будет видно…

– Так бы ты сразу и сказал. О чем базар? Я сам ненавижу "мокрушников". Считай, что дело в кармане… – Копылин заерзал от возбуждения. – У меня учитель был – блеск. Гомон, старый "медвежатник", таких теперь днем с огнем не найдешь. Гений. Я с ним на киче[37] познакомился, куда попал, когда спалился на сберкассе. Он меня сразу почему-то заприметил, хотя там были и другие спецы по сейфам. Гомон натаскивал меня, как щенка. Все свои заморочки выложил, как на блюдечке. А на свою память я никогда не обижался. Вот только после освобождения применить эти знания я не смог. Потому как завязал. А Гомон в зоне и опрокинулся… царство ему небесное… – Слесарь перекрестился. – Хороший был человек… – Он вдруг перегнулся через стол и заговорщицким шепотом спросил: – Слушай, а сколько там бабок, а?

37

Кича – колония, тюрьма (жарг.)