Меченые злом

– Работаю. На шабашке. Делаем ремонт квартир – покраска, побелка, наклейка обоев…

– Даже так? – Удивление Лехи было совершенно искренним; чего он не ждал от бывшего мента, так это трудовых подвигов.

– На подсобных работах, – объяснил Фигарь. – Не тяжело, а платят вполне прилично.

– С чем тебя и поздравляю.

– Не зайдешь ко мне? Я заканчиваю примерно через два-три часа. А после пойдем в "Черную кошку". У меня получка. Хозяин квартиры должен сегодня произвести с бригадой полный расчет.

– Куда это – "ко мне"?

– В подвал дома. Там у нас находится кладовая материалов и инструментов. А тем временем и дождь закончится.

Леха машинально посмотрел на небо. На город наползала брюхатая сизая туча, и первые капли дождя уже испещрили темными пятнышками пыльный асфальт тротуара.

Мысль ударила как молния. А что если вместо чердака, скрыться в подвале? Главное, постараться проскользнуть туда как можно незаметней. После можно будет подняться и на чердак. Возможно, придется довериться Фигарю. Правда, для этого нужно сплести ему какую-нибудь небылицу… но это не проблема.

– Идет, – бодро сказал Саюшкин. – Поторопимся, иначе вымокнем до нитки.

Они припустили к нужному подъезду едва не бегом. Дождь уже не капал, а лил; вдалеке гремел гром. Вскоре Леха, спустившись в подвал по выщербленным ступенькам, очутился в небольшой каморке, где Фигарь усадил его на деревянный ящик, выполняющий роль стула.

– Ты тут покантуйся, а я сейчас… – сказал Фигарь и, прихватив деревянные планки, направился к выходу.

Но выйти он не успел – на пороге появилась дородная тетка с румянцем на всю щеку и черными, как ночь, глазами.

– А это кто? – спросила она звучным голосом, подозрительно уставившись на Саюшкина.

– Мой кореш, – несколько стушевавшись, ответил Фигарь. – Пусть посидит под крышей, пока дождь закончится.

– Ходют тут всякие, ходют… – недовольно пробурчала тетка, с виду казачка. – А потом калоши пропадают.

– Ты чего бухтишь, Ксюша? – послышался мужской голос из-за ее спины. – Поторапливайся. Недосуг нам турусы на колесах разводить. Бери белила и дуй на балкон.

Там дверь недокрашена.

– Уже бегу… – Тетка снова посмотрела на Леху, – как рублем одарила – но промолчала; взяв необходимое, она вышла вслед за Фигарем.

Вор остался один; мужчина, который давал указания Ксюше, – наверное, бригадир – так и не зашел в каморку. Осмотревшись и заметив запыленное подвальное окно, Саюшкин подставил к нему складную алюминиевую лесенку, протер стекло ветошью и выглянул наружу.

Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Тучи уползли к горизонту, и над городом снова засветился чисто отмытый солнечный диск. Холодея, Леха заметил среди прохожих нескольких парней вполне конкретной наружности. Они никуда не торопились, а бродили туда-сюда, внимательно присматриваясь к мужчинам.

Это было плохо. Очень плохо. Похоже, Марлик не успокоится, пока его люди не осмотрят все самые темные углы и закоулки микрорайона и не перетрясут каждый дом – от подвала до чердака.

Нужно уходить! Немедленно! Иначе будет поздно. Еще час-другой, и сюда сбегутся не только все бандиты Вениамина, но и сотрудники милиции – Леха был почти уверен, что из-за смерти Верки на него уже объявлен розыск, и смуглый сукин сын подключит к облаве и тех ментов, что стоят у него на довольствии.

Решение пришло как озарение свыше. Мысли осветлились до полной прозрачности, сердце сильно трепыхнулось и забилось гулко и учащенно; Саюшкин как будто освободился от внутренних оков и поднялся над самим собой…

Рабочую одежду долго искать не пришлось – она висела в углу, на гвозде. Быстро натянув на себя вымаранные в побелке хлопчатобумажные штаны и куртку, он схватил наполненный до половины мешок с алебастром и начал закапывать в белую муку пакеты с героином.

"Будь проклят тот день, когда я нашел эту пакость"! – злобно подумал Леха. Теперь из-за наркотиков вся его более-менее налаженная жизнь пошла кувырком.

Он понимал, что любой мужчина с рюкзаком или сумкой в руках немедленно привлечет внимание быков Вениамина. Поэтому выбор вариантов у Саюшкина был весьма ограниченный: или бросить товар и попытаться улизнуть налегке под видом работяги, или покорно ждать в этом подвале (а возможно на чердаке) неизбежного конца.

Вор выбрал первый вариант. Он тоже был не ахти, но ничего другого Леха придумать не мог.

Выгрузив героин, Саюшкин наполнил рюкзак всякой всячиной – что под руку попалось.

Припорошив рюкзак пылью, он бросил его в угол, за пустые бочки. Даже если люди Марлика и доберутся до этой кладовки, пусть посушат себе мозги, чтобы сообразить, куда девалась наркота.

Теперь вора совсем не волновала дальнейшая судьба героина. Мысль через какое-то время вернуться и забрать пакеты все же мелькнула в голове, но тут же исчезла, – как падающая звезда в ночном небе – оставив после себя только горечь несбывшихся мечтаний. Тут уж не до жиру – лишь бы ноги унести.

Прихватив по дороге еще и мятую кепку, лежавшую на мешках с цементом, он направился к выходу, но тут перед ним вырос, словно из-под земли, Фигарь с сигаретой в зубах.

– Так, так… – сказал бывший мент с сарказмом. – Замаскировался, значит… – Он критическим взглядом окинул Леху с головы до ног. – Пришел незваный, навешал мне лапши на уши, а теперь линяешь? Думаешь, я совсем мозги пропил? Считаешь, что меня можно легко обмануть? Ну ты и фрукт… Колись, какая там у тебя проблема. Может, помогу.

– Дай закурить. Спасибо… А теперь отстань, – угрюмо сказал Саюшкин. – Иначе получишь пулю со мной за компанию. Все, я ухожу. Ты меня не видел. Бывай.

– Пока… – Ошарашенный Фигарь с глупым видом хлопал ресницами.

– Ты, чудо в перьях!

От зычного голоса Ксюши конь мог упасть на колени. Она вперила гневный взгляд в Фигаря, который, казалось, сделался меньше ростом. Ее черные глаза метали молнии.

– Мы зачем тебя взяли в бригаду!? Чтобы ты в подвале перекуры устраивал!? Ну-ка, бери на загривок мешок и тащи в квартиру. Все, шабаш, освобождаем кладовую. Работа закончена. Понял!?

– А как же. Мы… завсегда. Я сейчас…

Фигарь сноровисто положил на плечо как раз тот мешок с алебастром, в который Леха засунул пакеты с героином. Саюшкин лишь коротко вздохнул, глядя ему вслед. "Да, в миллионеры я точно не гожусь. Рылом, наверное, не вышел…", – подумал он совершенно спокойно. И криво ухмыльнулся.

– Чего лыбишься, соколик? Ну-ка, вали отсюда, пока трамваи ходят! – Ксюша угрожающе надвигалась на вора своим внушительным бюстом. – Жди своего кореша на улице. Там и покуришь. Тунеядцы, пьянчуги чертовы!

Леха покорно кивнул, и начал быстро подниматься по лестнице на первый этаж. Он боялся, что Ксюша заметит его маскировочные ухищрения и потребует вернуть робу, принадлежащую кому-то из членов бригады. Но ему повезло: гром-баба, бубня под нос всякие нехорошие слова, – преимущественно в адрес Фигаря – занялась уборкой каморки.

Саюшкин, натянув кепку на самые глаза, осторожно выглянул из подъезда. Не заметив поблизости ничего подозрительного, Леха прихватил банку с остатками засохшей краски, которая стояла возле урны (видимо, маляры намеревались выкинуть ее в мусорный бак), вышел на улицу – и едва не столкнулся с безногим инвалидом на коляске.

– Уже заканчиваете? – спросил инвалид, оказавшийся довольно молодым широкоплечим парнем с руками как лопаты.

На коленях инвалид держал вместительный пакет из толстого полиэтилена. В нем просматривались какие-то тюбики, баночки, коробочки, небольшие кисти, а также разные никелированные штучки: крючки для полотенец и одежды, детали сушилки и прочее.

Инвалид на коляске – это хозяин квартиры, где работают маляры, почему-то сразу решил Леха.

– Ну… – ответил Саюшкин и несколько натянуто улыбнулся.

Вор с вполне понятным благоразумием не стал убеждать инвалида в том, что он не имеет никакого отношения к бригаде шабашников, ремонтирующих его квартиру.