Страница 13 из 14
Лена показала обложку.
– «Могила для благих намерений», – перевела женщина.
– Вы знаете английский? – Лена почему-то обрадовалась.
– Да, я преподаю язык в старших классах, – ответила женщина. – Я никогда не встречала этой книги. О чем она?
– О, вы знаете, так сразу не расскажешь. Ну, вкратце. Двое любят одну женщину. А она выбирает. Выбирает долго, потому что один – напористый и энергичный и за ним можно спрятаться. Но он привык все брать сам и не любит копаться в психологии. А другой – немного наивный, за ним скорее за самим нужен глаз да глаз. Но он никогда ни о чем не спрашивает, и он талантлив и влюблен. Ну, и она не может решиться. Она думает: вот если бы их соединить в одного – вот тогда!..
– В таком случае, – улыбнулась женщина, – ей надо просто бросить монетку. Знаете – орел, решка… И все проблемы решены.
– Нет, она не кинула монетки. Она так никого и не выбрала и в конце концов осталась одна. – Лена повторила: – Осталась одна… Я, вероятно, буду переводить эту книгу. Она очень хорошо написана.
– Печальная история, – сказала женщина. – А они, что они сделали?
– Им обоим просто надоело, и они разъехались. Один наговорил ей кучу обидных слов, а другой помолчал, улыбнулся, но тоже ушел.
– Очень благородно, – рассмеялась женщина, но Лена даже не улыбнулась, а только сказала:
– Они просто не могли больше ждать, и всё. – И она снова начала читать.
– Вы знаете, – произнесла задумчиво учительница, – это на что-то очень похоже. Только не могу вспомнить – на что.
– Да, – согласилась Лена, – очень похоже на что-то.
Ребята в конце вагона запели что-то грустное про геологов – как им трудно и как они любят своих девушек. Пели хорошо. За окном светило солнце, мелькали деревья, поля, дома. Было очень светло. А в вагоне поезда Москва-Рязань ехала красивая женщина и читала «Могилу для благих намерений». Скоро Рязань. Когда они вышли на станции в Рязани, женщина вдруг сказала:
– Я вспомнила. Это похоже на «Идиота».
– Да что вы! Бог с вами, – Лена улыбнулась, – совсем нет. И вообще – это ни на что не похоже!
– Ну, может быть, – согласилась учительница. – Во всяком случае, я желаю вам успеха!
– Спасибо. – Лена прошла привокзальную площадь и уехала на такси.
Правда, в попутчики напросились двое из компании, которая пела в поезде. Один с гитарой. Они сразу начали петь что-то про такси и шоферов, а потом стали приставать к Лене: куда она, откуда? И она ответила:
– Из Москвы, приехала к дочке.
Парни сразу успокоились и запели «Доченьки» Вертинского, а вскоре попросили остановиться, расплатились, попрощались и крикнули вслед:
– Привет дочке!
Машина остановилась на другом конце города, около одноэтажного аккуратного дома. С крыльца сбежала женщина, еще довольно молодая, – бабушка Кати и мать Лены.
Она обняла дочь и крикнула в дом:
– Котенок! Посмотри – кто приехал!
С крыльца скатилось что-то очень белобрысое и прыгнуло Лене на шею.
– Ты же ее задушишь! – Бабушка пыталась оторвать внучку от дочки, но глаза ее светились радостью, а девочка зацеловывала мать и смеялась.
– Ну хватит, пошли в дом!
В доме было чисто и бело, как в хороших русских избах. Лена принялась распаковывать чемодан. На свет появилась кукла и коробка конфет.
– Это от меня, а это от папы. Он сказал, что очень тебя любит и скоро приедет.
Катя солидно приняла подарки и уволокла их куда-то в свой угол.
– Мама, остальное тебе! – сказала Лена.
– Это куда же столько всего! – всплеснула руками мать. – У нас есть всё. Еще с прошлого раза осталось.
– Ничего, не пропадет, – успокоила Лена. Из угла появилась Катя. Кукла была аккуратно спеленута и неслась с осторожностью, как ребенок.
– Мама, ты долго будешь? – спросила девочка.
– Нет, завтра уеду, но скоро приеду опять.
Катя шумно вздохнула, но… только и всего. Она привыкла к таким коротким визитам матери и давно не устраивала из этого никаких историй.
– Ты мне почитаешь сегодня? – спросила она.
– Конечно! А днем мы пойдем в лес и, может быть, купаться, – пообещала Лена.
Другой бы ребенок запрыгал и закричал, а Катя просто сказала:
– Хорошо.
События этого и следующего дня размотались как кинолента.
Ходили по лесу – мать и дочь – и искали грибы и землянику.
– Мама! – кричала Катя. – Я нашла поганку.
– Что же ты радуешься, глупая! Это же – поганка, от слова «поганый», значит – плохой, вредный.
– Но она очень красивая, – девочка никак не хотела выбрасывать гриб, – ее неприятно есть, а смотреть приятно…
Потом они купались, уже к вечеру, и в лучах заходящего солнца мелькали два белобрысых пятна, очень похожих. На ночь Лена читала дочери сказки, и та не хотела засыпать, а все просила: «Дальше!» – но когда Иван-царевич победил Кощея и увез наконец свою невесту, она уже спала и счастливо улыбалась во сне.
Потом Лена разговаривала с матерью.
– Ты что-то очень неспокойна сегодня? – спросила мать. – Что-нибудь случилось?
– Так, мелкие неприятности с работой. Не утверждают перевод. – Она расчесывала волосы, готовясь ко сну.
– И все? – снова спросила мать.
Лена взглянула на нее и усмехнулась:
– От тебя, мама, ничего не утаишь. Конечно, не все. Завтра у Николая очень трудный день. Он не говорит, но, по-моему, это опасно. Ну и я, конечно, волнуюсь!
– Как у тебя с ним?
– Не знаю, мама, не знаю. Завтра я должна встретить его после работы. А пока ничего не знаю. Он стал очень раздражительным, и с ним трудно разговаривать. Может быть, это из-за завтрашнего дня?
– И это все? – опять спросила мать.
Лена долгим взглядом посмотрела на нее и сказала:
– Нет. Но об этом как-нибудь потом. Давай спать! – Она легла, а мать выключила свет и вышла.
И следующий день прошел в играх и весело, и в четыре часа бабушка и внучка посадили Лену на поезд и махали ей руками с перрона, а она им – из окна…
В большом зале, в институте, где по стенам было много лесенок и мостков и весь зал опоясывал металлический барьер, как в заводском цеху, – царило деловое оживление.
В небольшой комнате, рядом, над Алексеем суетились люди в белых халатах. Он сидел в кресле, полураздетый, и ему ко всем местам прикрепляли различные датчики. Около двери в эту комнату стоял Николай, бледный от бессонницы, и прикуривал от своей сигареты. Его стали гнать, чтоб не дымил, и он загасил окурок и вошел в комнату.
– Леха, ты как? – спросил он наполовину раздетого и на три четверти заклеенного друга.
– Я в порядке. Скоро будем облачаться. – Алексей был спокоен, хотя ему в это время что-то привинчивали к шее.
– Ты спал? – снова спросил Николай.
– Как убитый, и во сне видел бывшего настройщика. Он насвистывал блатные песни и фальшивил. Я проснулся от расстройства, а это оказался будильник. Вот так.
Алексей встал с кресла, подвигал руками, поприседал и бросил:
– Нормально! Можно одевать!
На каком-то сооружении ввезли скафандр, похожий на человека, из которого выпустили воздух и вынули кости. Алексей начал облачаться. Одевался он сам, все стояли тут же, но никто не помогал. Это тоже входило в задачу – одеться самостоятельно.
Только в самом конце Алексей попросил:
– Коля, тряхни сзади, чешется!
Николай потряс.
– Спасибо! Ты знаешь, он такой мягкий и легче, чем все прошлые! – А потом добавил шепотом: – Ты, Коля, спокойно, потому что сзади стоит наш дорогой оппонент!
Николай оглянулся и через большое стекло, отделявшее комнату от зала, увидел лысину Борисенко. Тот улыбался и поприветствовал их очень дружелюбно. Оба расхохотались, вспомнив, видимо, позавчерашний разговор, но тоже помахали в ответ.
Наступил самый ответственный момент: надо было навинтить гермошлем, и тоже самому. Снова все отошли и заволновались. Но напрасно, потому что шлем очень легко встал в пазы, и Алексей его намертво закрепил довольно простыми манипуляциями.