Страница 6 из 15
— И еще: — продолжил Мишка — башен надо больше, чтобы расстояние между ними было не больше пятидесяти шагов.
— А это еще зачем? — Возмутился Сучок. — Да ты знаешь, сколько это стоить… — Плотницкий старшина запнулся и сформулировал свой вопрос по-другому: — Да ты знаешь, сколько народу понадобится?
— Народ будет. — Уверенно ответил Мишка. — После жатвы.
Причина запинки Сучка Мишке была хорошо понятна. Закупом купца Никифора, вместе со всей своей артелью, Сучок стал недавно, и с трудом привыкал к тому, что работает на хозяина бесплатно.
— После жатвы? Да там до осени всего ничего, дожди зарядят, какое строительство?
— Вот поэтому-то и начнете не со стен и башен, а с жилья для учеников Воинской школы. Скоро их число удвоится, а нам и так тесно, чуть ли не на головах друг у друга сидим.
— А-а! Так это из-за тесноты твои ребята под дверью толкаются! — Изобразил прозрение Сучок. — А я-то думал, что ты с нами в одиночку остаться боишься!
— Опасаюсь. — Не стал спорить Мишка. — Утром тебя одного-то еле угомонили, а тут вас трое.
Было заметно, что Сучку очень хочется плюнуть с досады. На обе его подначки Мишка отреагировал не так, как должен был реагировать четырнадцатилетний мальчишка, а уж напоминание об утреннем «расстреле»…
— Башни-то, для чего так часто? — Напомнил «специалист по оборонительным сооружениям».
— Ты прости, мастер. — Мишка вежливо склонил голову. — Забыл сразу спросить: как тебя величать?
— Шкрябкой его величать, Шкрябкой! — встрял Сучок.
Меланхолия его, как-то незаметно испарилась, и плотницкий старшина снова обрел обычную непоседливость и задиристость.
— А…
— А его — Гвоздем! — не дал Сучок открыть Мишке рот. — А меня — Сучком, а тебя…
Сучок опять запнулся. Христианское имя Мишки он знал. Знал, так же, что «курсанты» зовут его старшиной, но все это было не то, что нужно.
В ратнинской сотне, в течение сотни лет противостоящей язычникам, сложилась традиция подчеркнуто называть друг друга христианскими именами. Исключения у мужчин были редкими: Бурей, Пентюх… Если уж к человеку прилипала кличка, то упоминалась она вместе с именем: Лука Говорун, Лёха Рябой, Фаддей Чума. Женщин, взятых замуж из дреговических родов, хоть и крестили, довольно часто звали прежними языческими именами, но это, как правило, было решением их мужей.
Иное дело было в других местах. Князья имели, как минимум два имени — христианское и традиционное славянское, именовавшееся княжеским. Остальные же, наряду с именем полученным при крещении и, у кого было, родовым именем, почти обязательно имели кличку, порой, весьма неблагозвучную. Именно эта кличка употреблялась в разговорной, а зачастую, и в письменной, речи.
Мишкиной клички Сучок не знал, потому и запнулся.
— А я — Михаил. — Мишка снова вежливо склонил голову. — Сын Фрола, из рода бояр Лисовинов. Еще, бывает, кличут Бешеным Лисом или просто Бешеным. А вы, мастера, как во Христе наречены?
— Варсонофием крещен, — Гвоздь изобразил полупоклон — но зови, как все, Гвоздем.
— В Святом Крещении наречен Нилом. — Шкрябка поклонился, чуть глубже «коллеги». На употреблении клички он, в отличие от Гвоздя, настаивать не стал.
Мишка перевел вопросительный взгляд на Сучка.
— Сучок я, Сучок! — Отозвался скандальным тоном плотницкий старшина. — А ты — Лис! Лис, лучше не скажешь!
Мишка сделал вид, что полностью удовлетворен ответом, хотя до удовлетворения было далеко. Сучок, все-таки, отыграл у него пару очков, не позволив Мишке самому выбирать, как обращаться к плотницкому старшине и, что было более чувствительно, сам, как бы, нарекая кличкой старшину Младшей стражи. Теперь, в этом не было ни малейшего сомнения, иначе, как Лисом, Мишку в плотницкой артели звать не будут.
«Не самый худший вариант, сэр Фокс. Однако, теперь звать Сучка Сучком, вам „западло“ — терять лицо нельзя. Придется обращаться по должности — „старшина“. И ребятам наказать, что бы так же обращались. У Сучка своя команда, у вас своя, но он — просто „старшина“, а вы — „господин старшина“. Две большие разницы, как говорят в Одессе».
— Ну вот, старшина, — Мишка выделил интонацией последнее слово, указывая, что впредь, так и будет называть Сучка — наконец-то познакомились. Лучше поздно, чем никогда.
— Хватит кланяться, дело говори! — Повысил голос почти до крика Сучок. — Для чего башни так часто ставить?
«Ага, почувствовал, что я этот раунд вничью свел. Ты мне кличку дал, я — тебе. „И хто ж с нас моложее?“».
— Причин для этого имеется две. — Принялся объяснять Мишка. — Первая в том, что, если одну из башен захватят, с соседних можно будет ее болтами засыпать и, под прикрытием стрелков, отбить. Самострелы у моих ребят, с пятидесяти шагов, и кольчугу, и кожаный доспех, и стеганый, пробивают надежно. Отсюда и расстояние. Вторая причина в том, чтобы осаждающим неудобство создать. Ров обычно засыпают в каком-то одном месте, ну, бывает, в двух. Значит, врагам придется столпиться на нешироком участке, потому, что оббегать башню, да еще с тяжеленными лестницами на горбу — дурных нет. Тогда и защитникам можно в этих местах погуще собраться — легче отбить приступ.
Сучок вопросительно глянул на Нила, тот задумчиво поскреб в бороде, зачем-то потрогал одну из башен на макете и, наконец, вынес вердикт:
— Вроде бы, все верно, но работы прибавится. Вот, скажем, полсотни шагов. — Гвоздь развел большой и указательный пальцы правой руки и «пошел» этим «циркулем» вдоль стены. — Раз, два, три, четыре…
Мишка, вместе со всеми, следил за манипуляциями Гвоздя, и вдруг понял, что именно не давало ему покоя, цепляя сознание. Форма периметра! Будущая крепость получалась вытянутой вдоль берега реки, хотя разумнее было бы сделать совсем по-другому.
На том месте, где планировалось поставить крепость, в Пивень, почти под прямым углом, впадал ручей, прорывший на своем пути небольшой овраг. Вторую стену крепости можно было бы вытянуть вдоль этого оврага.
— Тридцать шесть! — Закончил подсчеты Гвоздь. — Тридцать шесть башен, выходит. Изрядно!
«Бред какой-то! Почти полкилометра в длину и метров стопятьдесят в ширину. Ничего себе, „крепостца“, по площади больше Ратного получится!»
— Погодите-ка, мастера! — Мишка выставил руку в протестующем жесте. — Вам малую крепостцу заказывали, а вы что удумали? Да сюда всё Ратное поместится!
— Шьем на вырост! — Тоном модного портного отозвался Сучок.
Мишке так и показалось, что он сейчас добавит: «Где талию будем делать?»
— Ты, Лис, когда-нибудь, великие рати водить станешь, где-то ж их надо будет размещать! — Ехидно добавил плотницкий старшина и хитро подмигнул Нилу.
Тот занятый какими-то мыслями, шутки начальника не принял и вполне серьезным тоном объяснил Мишке:
— На острове свободного места оставлять нельзя, чтобы ворогам простора не было.
— На каком острове?
— Он не знает! — Сучок довольно хихикнул. — Ты как место для крепости выбирал, Лис?
— Никак не выбирал. — Мишка понимал, что из него делают дурака, но ничего с этим поделать не мог. — И никто не выбирал. Воевода Корней Агеич приказал, и всё.
— Дурак твой воевода! И все вы тут…
Мишкин кинжал чиркнул Сучка по бороде, немного не достав до горла, плотницкий старшина отшатнулся, злобно оскалился, и медленно завел правую руку за спину, но в дверь уже лезли, хищно поводя взведенными самострелами, услыхавшие мишкин свист «курсанты». Гвоздь и Нил шарахнулись к стенам, а Сучок замер, повернувшись лицом к двери. Теперь стало видно, что его правая рука, заведенная за спину, уже легла на обух топорика, засунутого за пояс.
— Что, Лысый, все тебе неймется? — Громко спросил Демьян и разрядил самострел прямо под ноги Сучку.
Видимо, болт ударил настолько близко к ногам, что Сучок невольно отпрыгнул. Снова щелкнул самострел, заставив плотницкого старшину подпрыгнуть еще раз. Из толпы «курсантов» раздался довольный голос:
— Во! Попляши, Лысый!