Страница 3 из 12
С чувством величайшего почтения я стал беседовать с этим человеком. Я предполагал увидеть мудрость, ум, переполненный знаниями, и скорбную улыбку гения, который должен уживаться на нашей бренной земле.
Ничего подобного я не увидел.
Это был недалекий человек, необразованный и даже без тени просвещения. За всю свою жизнь он прочитал не более двух книг. И, кроме денег, еды и баб, он ничем другим не интересовался.
Передо мной был самый заурядный человек, с пошлыми мыслями и с тупыми желаниями. Я не сразу даже понял, что это так. Сначала мне показалось, что в комнате накурено или барометр упал — предвещает бурю. Как-то мне было не по себе, когда я с ним разговаривал. Потом смотрю — просто дурак. Просто дубина, с которым больше трех минут нельзя разговаривать.
Моя философская система дала трещину. Я понял, что дело не только в высоком сознании. Но в чем же тогда? Я не знал.
С величайшим смирением я отдался в руки врачей.
За два года я съел полтонны порошков и пилюль.
Я безропотно пил всякую мерзость, от которой меня тошнило.
Я позволил себя колоть, просвечивать и сажать в ванны.
Однако лечение успеха не имело. И даже вскоре дошло до того, что знакомые перестали узнавать меня на улице. Я безумно похудел. Я был как скелет, обтянутый кожей. Все время ужасно мерз. Руки у меня дрожали. А желтизна моей кожи изумляла даже врачей. Они стали подозревать, что у меня ипохондрия в такой степени, когда процедуры излишни. Нужны гипноз и клиника.
Одному из врачей удалось усыпить меня. Усыпив, он стал внушать мне, что я напрасно хандрю и тоскую, что в мире все прекрасно и нет причин для огорчения.
Два дня я чувствовал себя бодрей, потом мне стало значительно хуже, чем раньше.
Я почти перестал выходить из дому. Каждый новый день мне был в тягость.
Я еле передвигался по улице, задыхаясь от сердечных припадков и от болей в печени.
На курорты я перестал ездить. Вернее, я приезжал и, промаявшись там два-три дня, снова возвращался домой, еще в более страшной тоске, чем приехал.
Тогда я обратился к книгам. Я был молодым писателем. Мне было всего двадцать семь лет. Естественно, что я обратился к моим великим товарищам — к писателям, музыкантам… Я хотел узнать, не было ли чего подобного с ними. Не было ли у них тоски вроде моей. А если было, то по каким причинам это у них возникало, по их мнению. И как они поступали, чтобы этого у них не было.
И тогда я стал выписывать все, что относилось к хандре. Я стал выписывать без особого учета и мотивировок. Однако я старался брать то, что было характерно для человека, то, что повторялось в его жизни, то, что не казалось случайностью, минутным воображением, вспышкой.
Эти выписки поразили мое воображение на несколько лет.
«…Я выхожу из дому, иду на улицу, тоскую и опять возвращаюсь домой. Зачем? Затем, чтоб хандрить…»[12]
«Я не знал, куда деваться от тоски. Я сам не знал, откуда происходит эта тоска…»[13]
«У меня бывают припадки такой хандры, что боюсь, что брошусь в море. Голубчик мой! Очень тошно…»[14]
«Мне так худо, так страшно безнадежно худо и в теле и в духе, что я не могу жить…»[15]
(Эдгар По — Анни,[16] 1848 г.)
«Я испытываю такую угнетенность духа, какую я раньше еще не испытывал. Я напрасно боролся против влияния этой меланхолии. Я несчастен и не знаю почему…»[17]
(Эдгар По — Кеннэди,[18] 1835 г.)
«В день двадцать раз приходит мне на ум пистолет. И тогда делается при этой мысли легче…»[19]
«Все мне опротивело. Мне кажется, я бы с наслаждением сейчас повесился, — только гордость мешает…»[20]
«Я живу скверно, чувствую себя ужасно. Каждое утро встаю с мыслью: не лучше ли застрелиться…»[21]
(Салтыков-Щедрин — Пантелееву,[22] 1886 г.)
«К этому присоединилась такая тоска, которой нет описания. Я решительно не знал, куда девать себя, к чему прислониться…»[23]
(Гоголь — Погодину,[24] 1840 г.)
«Так все отвратительно в мире, так невыносимо… Скучно жить, говорить, писать…»[25]
«Чувствую себя усталым, измученным до того, что чуть не плачу с утра до вечера… Раздражают лица друзей… Ежедневные беседы, сон на одной и той же постели, собственный голос, лицо, отражение его в зеркале…»[26]
«Повеситься или утонуть казалось мне как бы похожим на какое-то лекарство и облегчение».[27]
(Гоголь — Плетневу,[28] 1846 г.)
«Я устал, устал ото всех отношений, все люди меня утомили и все желания. Уйти куда-либо и пустыню или уснуть «последним сном».[29]
«Я прячу веревку, чтоб не повеситься на перекладине в моей комнате, вечером, когда остаюсь один. Я не хожу больше на охоту с ружьем, чтоб не подвергнуться искушению застрелиться… Мне кажется, что жизнь моя была глупым фарсом».[30]
Целую тетрадь я заполнил подобными выписками. Они меня поразили, даже потрясли. Ведь и же не брал людей, у которых только что случилось горе, несчастье, смерть. Я взял то состояние, которое повторялось. Я взял тех людей, из которых многие сами сказали, что они не понимают, откуда у них это состояние.
Я был потрясен, озадачен. Что за страдание, которому подвержены люди? Откуда оно берется? И как с ним бороться, какими средствами?
Может быть, это страдание возникает от неустройства жизни, от социальных огорчений, от мировых вопросов? Может быть, это создает почву для такой тоски?
Да, это так. Но тут я вспомнил слова Чернышевского:
«Не от мировых вопросов люди топятся, стреляются и сходят с ума».[31]
11
День приходил, день уходил… — из поэмы Байрона «Шильонский узник», строфа 14. Пер. В. Жуковского.
12
Я выхожу из дому… — См.: Письма Шопена. — М., 1929. — С. 94.
13
«Я не знал, куда деваться от тоски…» — См.: Письма Н. В. Гоголя. — Т. I. — Спб… 1901. — С. 465.
14
У меня бывают припадки такой хандры… — См.: Некрасов Н. А. Собр. соч. — Т. 5. — М.; Л., 1930.С. 247.
15
Мне так худо… — См.: По Э. Собр. соч. — Т. 5. — М., 1912. — С. 273.
16
Анни — подруга Эдгара По.
17
Я испытываю такую угнетенность духа… — См.: По Э. Собр. соч. — Т. 5. — М., 1912. — С. 61.
18
Кеннеди Джон П. — американский писатель, друг Эдгара По.
19
В день двадцать раз приходит мне на ум… — См. указанное издание Н. А. Некрасова. — С. 292.
20
Все мне опротивело… — См.: Флобер Г. Письма. — М., 1932. — С. 379.
21
Я живу скверно… — См.: Щедрин Н. Письма. — Кн. 3. — М., 1937. — С. 235.
22
Л. Ф. Пантелеев (1840–1919) — русский публицист, издатель.
23
К этому присоединилась такая тоска… — См.: Письма Н. В. Гоголя. — Т. 2. — С. 81.
24
М. П. Погодин (1800–1875) — русский историк, писатель, журналист.
25
Так все отвратительно в мире… — См.: Реквием: Сборник памяти Л. Андреева. — М., 1930. — С. 47.
26
Чувствую себя усталым… — См.: Мопассан Г. Собр. соч. — Т. 5. — Спб… 1896. — С. 194.
27
Повеситься или утонуть… — См, Письма Н. В. Гоголя. — Т. 3. — С. 147.
28
В. Ф. Плетнев (1792-186л) — русский поэт, критик.
29
Я устал, устал ото всех отношений… — См.: Брюсов В. Дневники. — С. 40.
30
Я прячу веревку… — См.: Толстой Л. Л. Правда о моем отце. — Л., 1924.С. 95.
31
Не от мировых вопросов… — См.: Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч. — Т. 14.-М… 1949. — С. 322.