Страница 27 из 48
Да Коста и бразилец вдвоем подняли потерявшего сознание офицера и положили его за пышную красную занавесь, а затем капитан приказал позвать первого помощника. Пока ждали его прихода, холодный пот лился по лбу внешне спокойного Сильвера, представлявшего себе, что стало бы в случае провала. Малейшая ошибка, и он с двумя своими товарищами попадают в руки португальского правосудия, которое, как всем известно, работает совсем не в белых перчатках.
Но сейчас опасения его не оправдались. Первый помощник, важный краснолицый пожилой португалец, выслушал своего капитана, время от времени поднимая брови от изумления, а потом пошел выполнять данный ему приказ.
Пираты едва поверили своим глазам, когда большая шлюпка «Кассандры» и две лодки поменьше направились прямым курсом от одного судна к другому, перевозя сундуки и небольшие ларцы, доверху набитые золотыми и серебряными монетами. Сильвер был достаточно сообразителен, чтобы оставить пятую часть денег на «Вице-короле Индии», в знак доброй воли, по его словам.
Когда большая шлюпка подошла к борту «Кассандры» в последний раз с да Костой, Сильвером и португальским капитаном на ней, капитан Ингленд торжествующе перегнулся через борт, а пираты возле него размахивали руками и кричали «Ура!».
Через несколько минут «Кассандра» тронулась и стала отдаляться от все еще ничего не подозревающей обманутой жертвы, согласно этикету приспустив и вновь подняв свой фальшивый флаг, что означало пожелание счастливого плавания.
Менее чем через час благодаря попутному ветру «Кассандра» была далеко, и расстояние между нею и «Вице-королем Индии» непрерывно увеличивалось.
16. ВОЗВРАЩЕНИЕ В НЬЮ-ПРОВИДЕНС
Бонс оторвал взгляд от мешков с деньгами, сваленных на полу каюты капитана Ингленда, и грубо расхохотался.
— Здесь лежит золота и серебра на сто двадцать тысяч фунтов стерлингов, — сказал он. — А если прибавить добычу с судов богомольцев и с тех кораблей, что мы обобрали у западного берега Африки, то, похоже, имеем на борту сто сорок тысяч фунтов. Правильно выходит, Гомеш?
— Да, так. Так выходит и мой расчет, — ответил Гомеш, усмехаясь, что было редким для него, и во рту его блеснули золотые зубы.
Джон Сильвер быстро прикинул свою долю. Как один из главарей, он имел право на часть добычи, в полтора раза большую, чем у обыкновенного моряка. В целом это составляло примерно три тысячи фунтов. Он поразился величине своей доли. Это же невиданные деньжищи, их хватит, чтобы осесть где-нибудь, зажить богато и даже купить себе место в парламенте, если будет на то желание.
— Джентльмены, — сказал капитан Ингленд своим изысканным тоном, к которому нередко прибегал, — нам досталась более-менее хорошая добыча. Но можно получить и побольше. Предлагаю отправиться на северо-запад и взыскать пошлину с судов, идущих через Аденский залив.
Сильвер тревожно зашевелился.
— Да не надо нам больше добычи, — сказал он. — Черт с ними, с деньгами, их у всех нас достаточно. Предлагаю не рисковать, а спокойно вернуться. По дороге, может быть, осмотрим одно-два судна. А если и нет, то матросские сундуки все равно доверху набиты золотом.
— Согласен с Джоном, — быстро сказал Бонс. — Вернемся в Карибское море и прогуляем эти деньги. Поставим новые орудия на старушку «Кассандру», а может быть, и немного отдохнем.
— Нет, — с силой сказал Ингленд, — ошибаетесь. Не видите дальше собственного носа! Мы, может быть, отыщем втрое большую добычу, если будете слушать меня. Кстати, Ван дер Вельде думает так же.
— Хорошо, пускай ребята решат сами, капитан, — дипломатично сказал Сильвер. — Так положено по обычаям, если не ошибаюсь.
Собрание, последовавшее за этим разговором, было бурным, но все же достаточно серьезным, а представленные обеими сторонами доводы были вполне убедительны. В конце концов, только шестеро поддержали Ингленда, в их числе старший канонир Ван дер Вельде. Стало ясно, что власть уплыла из рук Ингленда, и не оставалось другого выхода, как сместить его немедленно. Сильвер и Бонс пошли передать низложенному капитану решение сходки. Бонс заговорил первым, и американский его акцент звучал сильнее обычного, возможно потому, что он сознавал важность своей миссии.
— Команда стоит за твое смещение, капитан Ингленд. Новым капитаном выбрали меня. Так что, уж будь так добр, повинуйся решению сходки.
Ингленд равнодушно пожал плечами, но длинные его пальцы не переставали нервно барабанить по серебряной табакерке.
Сильвер заговорил следом:
— Не такие уж мы плохие люди, капитан, — сказал он. — И никто из нас не хочет крови. Скажем, это будет наша «Славная бескровная революция», как в восемьдесят восьмом, когда голландец Вильгельм свалил эту папскую свинью короля Якова.
— Ну, и что думаете делать? — спросил Ингленд устало.
— Пойдем на Мадагаскар, — ответил Бонс, — но перед этим высадим тебя с дружками на остров Маврикий. Если это тебя не устраивает, выбирай между протягиванием под килем и путешествием по доске.
— Мы оставим тебе провиант и оружие, — прервал его Сильвер. — И пусть возьмет меня дьявол, если парни откажутся дать тебе Святое писание, что в этих краях просто щедро. Там ты будешь в полной безопасности, чего не ждет никто из нас на долгом пути к Нью-Провиденсу.
— Выходит, мне предлагают выгодную сделку, — иронично ответил Ингленд.
— Пусть будет так.
— Джон забыл сказать еще кое-что, — промолвил Бонс, — мы запрем тебя, твоего канонира-голландца и нескольких гадов, что тебя поддержали, в твою каюту до самого Маврикия для вашей же собственной безопасности. Никому ведь не хочется лежать с перерезанным горлом, не так ли?
Так сместили капитана Ингленда, но без всякого насилия, к которому другие пираты часто прибегали в подобных случаях. Через две недели Ингленда с товарищами высадили на остров в семистах милях от Мадагаскара. Смещение Ингленда совершилось достаточно учтиво, и обе стороны вели себя сдержанно; только старший канонир Ван дер Вельде, голландец, бешено размахивал кулаком и так громко ругался, словно хотел оглушить самого господа и ангелов его.
«Французские суда, идущие в Индию, заходят на Маврикий, чтобы запастись пресной водой, — думал Сильвер, — и кто-нибудь из них возьмет капитана Ингленда». Поэтому он был удивлен, когда несколько лет спустя узнал, что оставленные на острове Ингленд и его товарищи сколотили из досок шлюпку и сумели достичь Мадагаскара. Здесь они жили подаянием своих собратьев пиратов, ничего не имевших против них.
Естественно, «Кассандра» добралась до Мадагаскара много быстрее капитана Ингленда. Тут экипаж загрузил новые припасы и некоторое время жил по-царски. Все пираты на острове от души завидовали им и делали все, чтобы освободить своих товарищей от отягощавших их золота и серебра.
Некоторые пираты умудрялись проиграть все состояние в один прием, другие осыпали деньгами вплоть до последнего фартинга женщин и трактирщиков, усердно подливавших богатым клиентам самое крепкое пойло, способное уложить слона, а по меньшей мере троих убили и ограбили.
На Мадагаскаре Сильвер получил хороший урок, потому что через месяц у него осталось тысяча двести фунтов. Невозможно представить себе, что человек с его рассудительностью мог вести себя, как заядлый игрок. Да, Сильвер готов был рисковать жизнью, но сначала внимательно оценивал возможность успеха; игра же в карты или в кости давала решительно меньше шансов на удачу. Все же, несмотря на это, он играл отчаянно, словно отдаваясь какой-то страсти, но как только дурман рассеялся, Джон бросил игру и надежно упрятал кошелек.
Наконец «Кассандра» покинула Мадагаскар, изрядно облегчившись от прежних богатств, но загрузившись припасами и ходовыми товарами, вроде кораллов и амбры. Кроме того, она до клотика была набита людьми, потому что пираты Мадагаскара обгоняли друг друга с просьбой принять их на корабль такой удачливой судьбы и таких доходов. Из среды новичков избрали нового старшего канонира по имени Израэль Хендс, который заменил оставшегося на острове голландца. Хендс был широкоплеч, с синими пятнами по подбородку и огромными ушами; был он тугодум, но терпелив и имел отличный глазомер, так что каждый его выстрел попадал в цель.