Страница 45 из 186
Так – диалектически – выглядит канон с точки зрения художников и квалифицированного читательского меньшинства, готового получать эстетическое удовольствие от противоборства инновационных и канонических стратегий художественного воздействия в том или ином произведении, в той или иной литературной ситуации. Что же касается общественного мнения, обычно идентифицированного с мнением неквалифицированного читательского большинства, то оно рассматривает каноничность как синоним образцовости, так что чем древнее произведение, тем последовательнее оно воспринимается как эстетически безупречное. «Вы, – спрашивает Михаил Гаспаров, – читали хоть о каком-нибудь древнегреческом стихотворении: “это плохо”? Нет, все ему благодарны только за то, что оно сохранилось». И это неудивительно, так как для неквалифицированного читательского большинства литература, по словам Джеффри Брукса, является «видом культурной иконы, и они чувствуют себя увереннее, утверждая классику, а не новые произведения».
Путь к канонизации становится, таким образом, путем пополнения списка шедевров или перечня классиков новыми названиями и именами. У широких слоев читателей (и покупателей) возникает естественная потребность в литературных ориентирах, причем, – как говорит Зигфрид Леффлер, – «причина этого вовсе не в неукротимой любви к чтению. Я подозреваю, что люди просто хотят получить подтверждение со стороны какой-либо инстанции, что они могут обойтись без несметного количества книг и, тем не менее, чувствовать себя более или менее образованными. ‹…› Они хотят абсолютно необходимого. Не для того, чтобы читать, а чтобы обладанием этих книг симулировать свою образованность». Следовательно, – продолжим цитирование З. Леффлер, – «установление канона – это вопрос власти. Канон “сделан”, сделан “незримой рукой”. И ‹…› он нуждается во власти, чтобы быть декретированным и внедренным. Канон лишь тогда является каноном, когда он обязательно признан обществом».
Основной инстанцией, авторитетной в глазах общества, по-прежнему является школа – как высшая, так и, в особенности, средняя. Поэтому для писателя быть включенным в обязательную или хотя бы рекомендательную программу, адресуемую студентам и школьникам, – значит войти в канон как своего рода аналог бессмертия. Несравненно меньшим авторитетом у неквалифицированного читательского большинства, а соответственно и властью пользуются составители энциклопедических словарей, литературные критики, специалисты по издательским PR-технологиям – все те, кого З. Леффлер называет «советниками канона», подчеркивая, что «сегодня никто не обладает такой властью, чтобы свой список литературных хитов авторитетно внедрить в общество как обязательный», причем «тот, кто хочет декретировать канон, не обладая властью его внедрить, у знатоков вызывает лишь насмешки, в особенности, если авторитарный жест призван прикрыть нехватку авторитета».
Тем не менее, поскольку есть живейшая общественная потребность в канонизации, понимаемой как сокращение списка читаемых авторов до необходимого минимума, то растет и число «советников канона» – достаточно назвать вышедшие только в последние годы энциклопедические словари «Лексикон русской литературы ХХ века» (М., 1996) Вольфганга Казака, «Русские писатели. ХХ век» под редакцией Николая Скатова (М., 1998), «Русские писатели ХХ века» под редакцией Петра Николаева (М., 2000), а применительно к новейшей литературе – книги Бориса Туха «Первая десятка современной русской литературы» (М., 2002), Сергея Чупринина «Русская литература сегодня: Путеводитель» (М., 2003), Вячеслава Огрызко «Русские писатели. Современная эпоха. Лексикон» (М., 2004), известные пользователям Интернета и читателям периодики рекомендательные «списки» Александра Архангельского, Вячеслава Курицына, Андрея Немзера, других литературных критиков.
См. ВЛАСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; ИННОВАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ; КВАЛИФИЦИРОВАННОЕ ЧИТАТЕЛЬСКОЕ МЕНЬШИНСТВО; КОНВЕНЦИАЛЬНОСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; КОНСЕРВАТИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ; КРИТИКА ЛИТЕРАТУРНАЯ; НЕКВАЛИФИЦИРОВАННОЕ ЧИТАТЕЛЬСКОЕ БОЛЬШИНСТВО; ПОЛИТИКА ЛИТЕРАТУРНАЯ; СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
КАЧЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Еще совсем недавно это выражение воспринималось бы как бессмысленно тавтологичное, поскольку традиция однозначно предписывала относить к литературе лишь произведения, отличающиеся безусловными художественными достоинствами (то есть высоким качеством), а все остальное считать недолитературой, псевдолитературой или просто нелитературой (макулатурой, халтурой и т. п.). То, что такой подход и по сей день сохраняет права гражданства, показывают не утихающие в критике (прежде всего непрофессиональной) споры о том, являются ли писателями, например, Виктор Ерофеев, Дмитрий Пригов, Баян Ширянов и Полина Дашкова или в их (и не только в их) случае мы имеем дело с явлениями, вообще не достойными называться литературой.
Тем не менее это выражение (и синонимичные ему – внежанровая литература, серьезная литература, высокая литература, литература категории «А») все увереннее обживается в современном словоупотреблении, чему есть, по крайней мере, две причины – разноприродные, но совпадающие по своим векторам. Во-первых, это потребность стратифицировать книжный рынок, выделив особую нишу для книг, возможно, и не пользующихся массовым спросом, но содержащих в себе набор признаков, позволяющих отождествить эти книги с литературой в самом что ни на есть строгом, то есть классическом смысле этого слова. Во-вторых же, введения такого рода идентифицирующего термина требует и все более распространяющийся взгляд на словесность как на своего рода мультилитературу, то есть как на конгломерат равноправных, хотя и разноориентированных по своему характеру, а также разнокачественных по уровню исполнения литератур.
В обоих этих смыслах качественная литература (Борис Гройс называет ее «архивной», а большинство критиков и читателей – «традиционной») выглядит альтернативой, с одной стороны, актуальной словесности, стремящейся разомкнуть границы текстового пространства, а с другой, словесности массовой, развлекательной и/или познавательной. Произведения именно качественной литературы чаще всего печатаются в толстых журналах, отмечаются премиями, входят в рекомендательные списки, привлекают внимание критиков, хотя последние время от времени и заявляют, что «так называемая “серьезная” литература страшно далека от народа. Это литература самоудовлетворения, нужная самим авторам и десятку обслуживающих их критиков» (Павел Басинский). В любом случае качественная литература для большинства экспертов по-прежнему либо является синонимом понятия художественной литературы вообще, либо вычленяется как мейнстрим, как центральный из всех потоков, составляющих современный литературный процесс. Это заставляет и издателей (в том числе «маркетоориентированных», то есть нацеленных исключительно на извлечение прибыли) раз за разом испытывать рыночный потенциал «литературы для немногих», заявляя, – как это сделал один из руководителей издательства «ЭКСМО» Олег Савич, – что «качественная современная литература – это интересная и достаточно емкая ниша. Конечно, не такая емкая, как детектив, но ведь в последние годы стартовые тиражи книг той же Улицкой приблизились к 100 тысячам экземпляров, а это совсем неплохо. ‹…› Спрос именно на такую литературу стабильно растет».
См. АКТУАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; ЖАНРОВАЯ И ВНЕЖАНРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; МЕЙНСТРИМ; МУЛЬТИЛИТЕРАТУРА; РЫНОК ЛИТЕРАТУРНЫЙ