Страница 65 из 84
Но вот реактивный истребитель. Значит, немцы хоть под занавес, а пустили все же его в небо.
Желая убедиться в этом чуде собственными глазами, я сам несколько раз поднимался в воздух и наконец увидел небывалый самолет. Да, все было так, как рассказывал летчик. Немцы сконструировали реактивный истребитель.
Конечно, существенного перелома в войне эта новинка принести немцам не могла. Противник располагал лишь небольшим количеством реактивных машин, которые не были еще как следует освоены. Таким образом, они не могли оказать какого-нибудь существенного влияния на ход борьбы в воздухе.
Но все же на первых порах, когда эта новинка авиационной техники появилась в небе, перед нашими летчиками встали серьезные трудности. Было ясно, что хоть и временных, а осложнений не миновать. Слишком уж необычным, нарушающим все привычные представления показался нам новый самолет.
Мне довелось наблюдать реактивную машину в бою. Обладая небольшим запасом горючего, самолет некоторое время свободно планировал над своей территорией, выбирая для атаки удобный момент. Наконец истребитель набирал огромную скорость и, оставляя после себя длинный хвост огня, устремлялся в бой. Скорость его была в полтора раза больше, чем у обычных наших поршневых машин. Реактивный самолет пронизывал наши порядки снизу вверх, расстреливая все, что попадалось на пути. Попадался ему штурмовик – сбивал штурмовик, «петляков» или истребитель – сбивал того и другого. И все это совершенно безнаказанно.
Признаюсь, что ребята сначала было запаниковали, но скоро нашли способ бороться и с реактивными (благо, на нашем участке фронта их было очень мало, буквально единицы).
Первым сбил реактивный истребитель наш летчик Гари Марквеладзе. Потом, сразу же после боя, он рассказывал, как это произошло. Увидев, что на него несется реактивный самолет, Гари схитрил – он подпустил его поближе, затем ловко вильнул в сторону, а когда немец, разогнавшись на страшной скорости, пролетал мимо, влепил в него пулеметную очередь. Немца погубила скорость. На такой огромной скорости он был лишен возможности маневрировать. И нам сразу вспомнился наш отечественный «кукурузник». Со своей тихоходностью он был поистине неуязвим для стремительных «мессершмиттов». Вот и теперь – не так уж, оказывается, страшен реактивный истребитель с его сумасшедшим разгоном. Отскочи, увернись в сторону и бей, как в мишень. Разогнавшись, реактивный самолет не способен на ловкий маневр.
Сбитый реактивный истребитель упал на нашей территории. Остатки его бережно собрали. Летчики долго осматривали необычный самолет, удивляясь многим конструктивным новинкам. Не знаю, но в то время, видимо, еще ни у кого из нас не появлялось и мысли, что мы стоим на пороге совершенно новой эпохи в самолетостроении. А ведь многим из нас скоро довелось летать с такой скоростью и на таких самолетах, что даже и не снились. Но человек быстро осваивается с любой, даже самой необычной техникой.
Получив на вооружение реактивные истребители, мы в скором времени настолько свыклись с ними, будто всю жизнь только и летали на них. Мне, например, уже после академии, в послевоенное время, пришлось как-то попасть в затруднительное положение. Я совершал на реактивном истребителе ночной полет. Так уж сложились обстоятельства, что нужно было садиться не на подготовленную дорожку аэродрома, а в поле, ночью, на брюхо. И что же? Припомнив опыт войны, когда садиться на брюхо приходилось частенько, я довольно удачно посадил и реактивный истребитель.
Однако вернемся к боевым делам. Герой дня Гари Марквеладзе ходил именинником. Он стал самым популярным летчиком, получил орден Красного Знамени.
Трудно начавшийся день завершился печально. Уже под вечер в воздушном бою мы потеряли хорошего летчика, Героя Советского Союза Ивана Корниенко. Произошло это неожиданно, как случается любое несчастье. Мы осознали, что произошло, лишь тогда, когда увидели подбитый самолет.
Потеря товарища всегда болью ложится на сердце. Иван Корниенко был прекрасным летчиком. Вместе с ним мы воевали в тяжелые дни Сталинградской битвы, затем Курск, Харьков, Сандомир. Уж в каких, казалось бы, переделках не побывал Иван Корниенко, и оставался жив. А тут…
Самолет Корниенко не горел, даже не дымил. Стараясь понять, что произошло, я кружился совсем близко. Сквозь фонарь видно было, что летчик почти все время роняет голову на руль. Сомнений быть не могло: Иван ранен. Вражеская пуля угодила в летчика.
Под нами была чужая территория. Бугры, кустарники, большой овраг. Даже самолет не посадить. Вернее, посадить можно – на брюхо, но уж взлететь не удастся.
Нарядная, с несколькими рядами звездочек на фюзеляже, машина Ивана Корниенко обреченно опускалась к земле.
Как потом выяснилось, Иван действительно был ранен. Борясь с беспамятством, летчик все же нашел силы посадить машину и сразу потерял сознание. Очнулся он от грубых толчков. Открыл глаза: какие-то люди в непонятной форме. Не немцы, но и не наши.
– Вылезай, друг. Отлетался!
«Власовцы!» Корниенко обмер.
Желая выслужиться перед немцами, предатели не гнушались никакой грязной работой. Недаром гитлеровцы использовали их при самых кровавых расправах с мирным населением оккупированных территорий. Видя, что война немцами проиграна и неминуемо приближается расплата за предательство, за преступления перед своим народом, власовцы в безысходной злобе творили неслыханные бесчинства. Они искали любого случая, чтобы сорвать накопившуюся злобу, хоть как-то потешить свои гаденькие трусливые душонки.
Захватив раненого летчика, предатели долго измывались над ним. Они, конечно, поняли, что им в руки попал далеко не рядовой летчик. У Ивана Корниенко вся грудь в наградах, звезда Героя Советского Союза, на фюзеляже боевой машины несколько рядов звездочек. Заслуги Корниенко в боях с фашистами, как ни странно, спасли ему жизнь. Власовцы не решились прикончить столь важного пленного. Поиздевавшись вдоволь, они доставили его в жандармерию.
После допросов и новых издевательств немцы бросили раненого летчика в лагерь. Иван потом рассказывал о мучениях, которые ему пришлось испытать в плену. Он показывал уродливые шрамы на теле, рваные раны от зубов овчарок. «Звери, а не люди. Что делают, что они только делают!»
В конце концов Корниенко удалось бежать из плена, и он вернулся в родной полк. Но случилось это много позднее, когда мы были уже в Германии.
Германия. Мы на немецкой земле! Свершилось то, о чем мы мечтали в тяжелые дни Ростова и Сталинграда, исполнилось желание умирающих, но не сдающихся ленинградцев и одесситов, севастопольцев и москвичей. Карающий меч опустился на логово зверя. «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет…»
Советские солдаты шагали по земле фашистской Германии, советские танки грохотали по великолепным автострадам, по которым еще недавно устремлялись на Восток завоеватели мирового господства, нашедшие смерть в бескрайних просторах России. В немецком небе проплывали эскадры краснозвездных машин. Теперь они летели не на Курск и Смоленск, не на Белгород и Харьков. Нет, на наших штурманских картах теперь были Дрезден и Берлин.
Мы домолачивали издыхающую фашистскую гадину. Мы помнили Бабий яр и ленинградских дистрофиков, мы помнили печи Освенцима и Майданека, мы не забыли слез русских вдов и сирот, оставшихся на пепелищах сотен и тысяч городов и сел.
Мы принесли в Германию огромный счет, но мы пришли сюда со светлой, благородной миссией – растоптать свастику, развеять по ветру прах фашизма. Пусть больше мир не будет знать крови, насилия, горя.
Советские солдаты в Германии… Я помню испуг немецкого обывателя, ожидавшего звериной ярости победителей, а вместо этого получившего паек из солдатских ротных котлов. Я помню немецкую детвору, худеньких напуганных ребятишек, к которым привязывались всей душой наши летчики и официантки. Иван Корниенко, сбитый немцем русский летчик, истерзанный в немецком плену, бывало, плакал скупыми злыми слезами, вспоминая издевательства в лагере, но как он ласков и по-отечески трогателен был с немецкими ребятишками. Из души этого человека ничем нельзя было вытравить светлые отцовские чувства. Немцы оказались бессильными сделать это.