Страница 8 из 10
Еще в студенческие годы, даже готовясь к экзаменам, он всегда читал что-нибудь постороннее. Обычно знакомился с несколькими книгами параллельно. Читал очень быстро. Старался выяснить все, что касалось прочитанного. Если встречались новые для него имена ученых, узнавал о них по справочникам; неизвестные для него географические пункты находил в атласах.
«У меня осталась очень хорошая справочная библиотека… Я владею (для чтения) всеми славянскими, романскими и германскими языками…
Ночами сплошь я никогда не занимался, но в молодости занимался до 1–2 часов ночи. Вставал всегда рано. Никогда не сплю днем и никогда не ложусь днем отдыхать, если не болен. Не курю и никогда не курил, хотя моя семья — отец, мать и сестры — все курили. Не пью (кроме — редко — вина). Водку пил раз в жизни.
После моего долгого пребывания во Франции (1921–1925 гг.) я принял распределение времени тамошних ученых. Встаю рано утром (6–7 часов), ложусь в 10–10 1/2. Художественную литературу люблю и за ней внимательно слежу. Очень люблю искусство, живопись, скульптуру. Очень люблю музыку, сильно ее переживаю… Считаю наилучшим видом отдыха прогулки пешком, прежде — в лодке, поездки за границу… В центре моей семьи всегда стояла моя научная работа. Прежде принимал большое участие в общественной жизни, в научных обществах, в политической жизни…»
На вопрос, что наиболее ценного он усматривал в организации своего труда, Вернадский ответил: «Над этим вопросом не задумывался. Я думаю, что скорее всего — систематичность и стремление понять окружающее. Кроме того, я придаю огромное значение вопросам этики».
По свидетельству Ферсмана, «Владимир Иванович с увлечением занимался экспериментальной работой… Однако все-таки это не была его научная стихия. Ему обычно не хватало терпения спокойно довести анализ до конца».
Очень ценя экспериментальную работу, Вернадский признавался:
«Но руки мои как экспериментатора были средние — больше давали идеи». Владимир Иванович много путешествовал: проводя полевые исследования, читая лекции, участвуя в конгрессах и дискуссиях, изучая минералогические музеи и опыт научной деятельности. Он работал в Подмосковье, на Украине, Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, побывал почти во всех европейских странах, США, Канаде. Под его руководством велись поиски радиоактивных минералов в России (с 1909 года) и были открыты некоторые месторождения этих минералов.
Существует шуточный афоризм: командировки — это туризм за счет государства. Нередко о такого рода туризме мечтают молодые люди, поступающие на геологические или географические факультеты. О том, как проводил свои командировки Вернадский, можно судить по перечню выполненных им работ. Возьмем хотя бы его поездку 1928 года, продолжавшуюся один месяц (ученому тогде было шестьдесят пять лет).
Прага: шестнадцать лекций по геохимии; лекция «Эволюция видов и живое вещество». Мюнхен: участие в определениях химического состава организмов в лаборатории Гениншмидта. Париж: работа в Радиевом институте. Голландия: организация международного почвенного конгресса; знакомство с Почвенным институтом созданным в связи с осушением Зандерзее. Берлин: организации международного геохимического комитета; работа по химии силикатов с профессором В. Эйтелем.
И это за один только месяц! Уместно вспомнить, что Вернадский считал поездки за границу «наилучшим видом отдыха…».
Писал Вернадский много и очень сжато. О его стиле точно высказался известный математик Н. Н. Лузин после прочтения его работы о правизне-левизне в живой и неживой природе: «Работа изумительная по содержанию и столь сжато конденсирована и насыщена новыми идеями, что она уподобляется труднейшим по сжатости математическим работам. Ее я читал много дней» (речь идет о статье в шестнадцать страниц).
Владимир Иванович постоянно и очень много читал. С годами это позволило ему накопить обширнейшие знания в самых разных науках (для упорядочения сведений служили систематические подробные картотеки: по истории знаний, минералогии, геохимии).
Трудоспособность ученого была поразительна. Он работал до поздней старости по десять — двенадцать часов в сутки и даже больше, сочетая при этом постоянный и острый интерес к исследованиям и одновременно строгую организованность труда. «Всегда Вы читаете такую бездну и по таким разнообразным вопросам, — писал Вернадскому видный геолог В. К. Агафонов, — что становится завидно: откуда Вы берете Ваше уменье — времени придавать длительность и день превращать в несколько дней?»
Да, время относительно в самом житейском смысле. Оглядываясь на пройденный жизненный путь, человек часто с изумлением и ужасом замечает, как мало он сделал, пережил, продумал; как много ему было дано по рождению: вся земля и все звезды, беспредельная бездна небес, весь мир, и как мало оставил он своего в этом вечно молодом мире: выращенных деревьев, выработанных предметов, сказанных хороших слов, сделанных добрых дел — именно того, что приобщает человека к бессмертию.
Измерять длительность человеческой жизни годами, все равно что книгу — страницами, живописное полотно — квадратными метрами, скульптуру — килограммами. Тут счет другой и ценится иное: сделанное, пережитое, продуманное.
Иногда говорят о продлении жизни человека, подразумевая под этим увеличение числа лет, а по существу — удлинение старости.
Но есть еще одно, более верное и более ценное продление жизни, доступное каждому из нас в любом возрасте: «день превращать в несколько дней», насыщать каждую минуту бытия чувствами, мыслями, действием.
Вернадский умел жить и работать, как немногие из людей. И если вам захочется хоть сколько-нибудь продлить свою жизнь, продумайте ее внимательней и поучитесь, насколько это возможно, у Вернадского. Поверьте, он не был каким-то физиологическим типом врожденного гения, ничего не давалось ему без усилий воли и мысли; опыт его жизни очень важен для каждого из нас…
Вернадский не торопился с обобщениями. Он начинал с малых вопросов (хотя интересовался и большими проблемами), учился наблюдать, проводить лабораторные опыты, добывать факты. Без этой «черновой» работы не может сформироваться настоящий ученый.
Много лет спустя об умении добывать факты хорошо сказал великий физиолог И. П. Павлов, обращаясь к молодежи нашей страны: «Как ни совершенно было крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты — это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши теории — пустые потуги».
Для Вернадского факты были не просто кирпичики, из которых складывается наука. Они вызывали у него стремление осмыслить полученные результаты, выявить скрытые закономерности. Во время первых самостоятельных исследований в Германии он писал:
«Я чувствую, что все больше и больше обучаюсь методике, то есть у меня появляются руки, а вместе с тем как-то усиленнее работает мысль… Минуты, когда обдумываешь те или иные вопросы, когда соединения, известные уже, ныне стараешься связать с этими данными, найти способ проникнуть глубже и дальше в строение вещества, в такие минуты переживаешь какое-то особое состояние — это настоящий экстаз».
Тогда же, в 1889 году, Вернадский отметил: «Вообще с головой моей делается что-то странное, она как-то так легко фантазирует, так полна непрерывной работы, как давно-давно не было!»
Но самое, пожалуй, странное было позже, в следующие пятьдесят пять лет: мысль Вернадского продолжала оставаться необычайно деятельной, вдохновенной. Об этом нельзя судить только по количеству опубликованных книг и статей, хотя их более четырехсот, а с 1908 по 1933 ежегодно издавалось в среднем десять-пятнадцать его работ. Главное: Вернадский постоянно расширял круг своих научных интересов, высказывая новые оригинальные идеи (а ведь известно, что для выработки новых идей требуется способность фантазировать и сопоставлять отдаленные факты — качества молодости и зрелости, ослабевающие с возрастом).
В 1940 году Вернадский, семидесятисемилетний ученый, писал о проблеме правизны и левизны в природе. На следующий год — об изотопном составе вод, минералов и горных пород, о космической пыли. Затем — о геологических оболочках нашей планеты. Наконец, в 1944 году ученый, которому исполнился восемьдесят один год, опубликовал статью о геологической деятельности человека, о роли разума на Земле.