Прах к праху

Господи, подумал он. Все никак не может определиться. Даже в такой момент. Даже сейчас. Когда это совершенно не имеет значения. Она никогда не примет решения. Никогда не захочет это сделать. Пошла она к черту. К черту.

Он в гневе заработал ногами, замолотил руками – и вырвался на поверхность. Проморгался, кашляя и задыхаясь. И услышал голос мальчика.

Джимми кричал ярдах в двадцати к западу от него. Он бил руками по воде, и его крутило, как щепку. Линли поплыл к нему, но Джимми опять скрылся под водой.

Линли нырнул и поплыл под водой, молясь, чтобы не отказали легкие. На этот раз течение было на его стороне. Он наткнулся на мальчика и схватил его за волосы.

Линли стал подниматься на поверхность, а Джимми бился рядом с ним, как запутавшаяся в сетях рыба. Когда они вынырнули, мальчик принялся брыкаться и драться.

– Нет, нет, нет! – кричал он.

Выпустив волосы Джимми, Линли ухватил его одной рукой за футболку, а потом – под мышками спереди. Произносить слова было трудно, но Линли выдавил:

– Утонуть или выжить. Чего хочешь?

Джимми яростно брыкался.

Линли крепче обхватил его, стараясь держаться на поверхности с помощью ног и свободной руки.

– Будешь вырываться, утонем. Поможешь – есть надежда выплыть. Что выбираешь? – Он встряхнул мальчика. – Решай.

– Нет! – Но протест Джимми был слабым, и когда Линли потащил его к северному берегу реки, у него уже не осталось сил на борьбу с полицейским.

– Бей ногами, – попросил Линли. – Один я не справлюсь.

– Не могу, – выдохнул Джимми.

– Можешь. Помогай.

Но последние сорок секунд борьбы доконали Джимми. Линли чувствовал, как измучен мальчик. Он висел на нем мертвым грузом, голова запрокидывалась.

Линли сменил позицию: левой рукой подхватил Джимми под подбородок. И, напрягая остатки сил, поплыл вместе с ним к левому берегу.

Он слышал крики, но разобрать, откуда они доносились, был уже не в состоянии. Где-то рядом послышался низкий гудок катера, но он не мог рисковать и останавливаться, чтобы искать его. Он знал, что их единственный шанс заключается в этой безумной попытке плыть. И он плыл с помощью одной руки и ног, дышал и считал гребки вопреки полному изнурению и желанию утонуть и покончить со всем раз и навсегда.

Как в тумане, он увидел усеянную галькой полоску берега у причала и взял курс на нее. С каждым взмахом руки он все больше слабел, все труднее становилось удерживать мальчика. Когда ему показалось, что он достиг предела своих возможностей, он двинул ногами в последний раз, и они задели дно. Сначала песок, потом галька, затем камни побольше. Найдя ногами опору, Линли со всхлипом глотнул воздуха и вытащил Джимми на мелководье. Они оба упали на четвереньки в пяти футах от швартовой тумбы.

Последовали яростный плеск и крики. Кто-то заплакал рядом. Потом он услышал страшную ругань своего сержанта. Кто-то подхватил его, вытащил из воды и положил на причал гребного клуба, к которому он подплыл.

Линли закашлял, желудок у него скрутило. Он повернулся на бок, встал на колени, и его вырвало на туфли сержанта.

Одной рукой она ухватила его за волосы, ладонь другой плотно легла на его лоб.

Линли вытер рот рукой, вкус был отвратительный.

– Извините, – сказал он.

– Ничего, – отозвалась Хейверс. – Смена цвета им не повредит.

– Мальчик?

– С ним его мать. .

Джинни стояла на коленях в воде, баюкая сына. Она плакала, подняв лицо к небу. Линли стал подниматься.

– Боже. Он не…

Хейверс схватила его за руку.

– С ним все в порядке. Вы его спасли. Он жив. Все нормально.

Линли снова опустился на землю. Одно за другим в нем начали оживать чувства. Он увидел кучу мусора, на которой сидел. Услышал невнятный разговор у себя за спиной и, глянув через плечо, увидел, что местная полиция наконец сподобилась приехать и теперь сдерживала группу зрителей, среди которых он заметил тех самых журналистов, которые преследовали его от самого Нью-Скотленд-Ярда. Фоторепортер делал свое дело, запечатлевая драматические события поверх плеча полицейского с Манчестер-роуд.

– А что случилось с речной полицией? – спросил он Хейверс. – Я же попросил позвонить им.

–Да, но…

– Вы же меня слышали?

– Не было времени.

– Как это? Вы даже не позвонили? Это был приказ, Хейверс. Мы вполне могли утонуть. Господи, если мне когда-нибудь снова придется иметь с вами дело в экстренной ситуации, я с таким же успехом могу рассчитывать на…

– Инспектор. Сэр. – Голос Хейверс звучал твердо, хотя сама она побледнела. – Вы находились в воде пять минут.

– Пять минут, – тупо повторил он.

– Не было времени. – У нее дрогнули губы, и она отвернулась. – И потом, я… я запаниковала, понятно? Вы дважды уходили под воду. Совсем. Я увидела это и поняла, что речная полиция все равно не успеет, если уж на то пошло… – Она быстро потерла пальцем под носом.

Линли наблюдал, как она моргает, притворяясь, что глаза ее слезятся от ветра. Он встал.

– Я погорячился, Барбара. Спишите это на мою собственную панику и простите меня, пожалуйста.

– Конечно, – ответила она.

Они опять вошли в воду у того места, где по-прежнему качала своего сына Джин Купер. Линли встал на колени рядом.

Джин прижимала голову Джимми к груди, склонившись над ним. Взгляд у него был тусклый, но не остекленевший, и когда Линли дотронулся до руки Джин, чтобы помочь им обоим подняться, Джимми пошевелился и посмотрел матери в лицо.

Она бессмысленно повторяла:

– Зачем?

Он задвигал губами, словно собирая волю для ответа.

– Я видел, – прошептал он.

– Что? – спросила она. – Что? Почему ты не говоришь?

– Тебя, – сказал он. – Я видел тебя, мама.

– Видел меня?

– Там. – Казалось, он еще больше обмяк в ее руках. – Я видел тебя там. В ту ночь.

Линли услышал, как Хейверс выдохнула: «Наконец-то», и заметил ее движение в сторону Джин Купер. Он знаком велел ей оставаться на месте.

Джин Купер спросила:

– Меня? Видел меня – где?

– В ту ночь. С папой.

Линли увидел, как ужас и осознание одновременно накатили на Джин Купер.

– Ты говоришь про Кент? – выкрикнула она. – Про коттедж?

– Да. Въехала на дорожку, – пробормотал он. – Пошла в сарай за ключом. Вошла внутрь. Вышла. Было темно, но я видел.

Джин сжала его.

– Все это время ты думал, что я… что я… – Она стиснула его сильнее. – Джим, я любила твоего отца. Любила, любила. Я бы никогда… Джим, я думала, это ты…

– Я видел тебя, – повторил Джимми.

–Я не знала, что он был там. Я вообще не знала, что кто-то был в Кенте. Я думала, что вы с ним едете отдыхать. Потом ты сказал, что он звонил. Ты сказал, что, по его словам, у него возникло какое-то дело, связанное с крикетом. Ты сказал, что поездку отложили.

Он оцепенело покачал головой:

– Ты вышла. В руках у тебя были эти писклюхи.

– Писклюхи? Джим…

– Котята, – сказала Хейверс.

– Котята? – отозвалась Джин. – Какие котята? Где? О чем ты говоришь?

– Ты опустила их на землю, шуганула прочь. У коттеджа.

– Я не была в коттедже. Я не была в коттедже! Совсем!

– Я видел, – сказал Джимми.

Галька причала захрустела под чьими-то ногами. За спиной у них кто-то крикнул:

– Дайте нам задать им хоть один вопрос, черт побери!

Джин обернулась посмотреть, кто к ним идет. Джимми тоже повернул голову туда, откуда шел голос, и прищурился, чтобы рассмотреть помешавшего им человека. И Линли наконец-то понял, что случилось и как.

– Твои очки. Джимми, в среду вечером на тебе были очки? – спросил он.

Барбара Хейверс устало тащилась по дорожке к своему коттеджу в конце сада. В туфлях хлюпало. Она яростно терла их под краном в туалете Нью-Скот-ленд-Ярда, поэтому рвотиной они больше не пахли, но все равно их оставалось только выбросить. Барбара вздохнула.

Измотана она была до предела. Она мечтала только о душе и двенадцати часах сна. Не ела Барбара лет сто, но еда могла подождать.