Тень среди лета

– Я ждала тебя раньше, – сказала она и заперла дверь.

Лиат обернулась у подножия лестницы и приняла формальную позу извинения.

– Досточтимый учитель, – начала она, но Амат ее прервала.

– Зажги свечи. Я сейчас.

Лиат на мгновение замешкалась, но потом повернулась и пошла вверх по лестнице – заскрипели ступеньки. Амат налила себе чашку воды с лимоном и побрела за девушкой. Недавняя растирка пошла на пользу. Обыкновенно Амат просыпалась и убеждала себя, что ходьба не доставит хлопот, однако уже к вечеру суставы болели. Старость подкрадывалась, как трусливый вор, но Амат не хотела сдаваться. И все-таки по пути на второй этаж она изо всех сил налегала на трость.

Лиат села на подушку рядом с дубовым письменным столом, поджав ноги, потупив глаза. Огоньки лимонных свеч плясали на едва ощутимом ветерке, а дым отпугивал самых злых кровососов. Амат села у окна и убрала полы платья, как если бы готовилась к работе.

– Старый Санья в этот раз оказался придирчивее. Обычно с ним нетрудно договориться. Давай бумаги, будем оценивать убытки.

Она вытянула руку. Через несколько мгновений ее пришлось опустить.

– Я потеряла договоры, – сдавленно прошептала Лиат. – Простите! Мне нет оправдания.

Амат отпила из чашки. Лимон добавлял воде прохлады.

– Потеряла?!

– Да.

Амат выдержала паузу. Девушка не подняла глаз. По круглой щеке скатилась слезинка.

– Плохо дело.

– Прошу, только не отсылайте меня обратно в Чабури-Тан, – выпалила ученица. – Мать так гордилась, когда меня сюда взяли, а отец – он не…

Амат подняла руку, и мольбы иссякли. Лиан уставилась в пол. Амат со вздохом вытащила из рукава связку бумаг и бросила девушке на колени. По крайней мере, девчонка не соврала.

– Один носильщик нашел это между тюками иннисского урожая, – сказала Амат. – В награду я отдала ему твое недельное жалованье.

Лиат подобрала страницы. Ее напряжение вмиг схлынуло, она упала лицом в колени и пролепетала: «Благодарю!» – скорее не Амат, а какому-то богу.

– Полагаю, нет нужды объяснять, что случилось бы, если б пропажа всплыла. Все уступки, которых наш Дом добился от ткачей Саньи за прошлый год, были бы отменены.

– Знаю. Простите меня. Мне очень стыдно.

– Ты хоть представляешь, как договор мог выпасть у тебя из рукава? И почему именно на складе?

Лиат густо покраснела и отвела глаза. Амат поняла, что догадка попала в цель. Следовало бы рассердиться, но она ощутила только сочувствие, вспоминая себя. Лиат шел восемнадцатый год – возраст, когда так легко ошибиться.

– Ты хоть принимаешь меры, чтобы не родить ему ребенка?

Взгляд девушки метнулся к Амат и тут же, шустрой мышью – в сторону. Лиат сглотнула. Теперь даже кончики ее ушей пылали. Она смахнула с ноги невидимую мошку.

– Я хожу к Чисен Ват за настоем, – тихо отозвалась Лиат после долгой паузы.

– Боги мои! Только не к ней! Она сама не поймет, как отравит. Ступай лучше к Уррат на Бусинную улицу. Я всегда ее посещала. Скажешь, что от меня.

Когда Амат взглянула на девушку, та сидела молча, но смотрела ей прямо в глаза. Вид у нее был потрясенный. Амат, кажется, и сама смутилась – запылали щеки. Она приняла вопросительную позу.

– Что? Думаешь, любовь после меня родилась? Иди, покажись Уррат. Может, мы еще сумеем уберечь тебя от худшего, на что способны молодость да глупость. Уму непостижимо: забыть контракт на ложе страсти. Раз уж заговорили, кто на этот раз? Тот же Итани Нойгу?

– Итани – мой друг сердца! – заспорила Лиат.

– Да-да. Слыхали.

Он был недурен собой, этот Итани. Амат видела его несколько раз – обычно, когда разыскивала ученицу, которая частенько вилась возле складов, где он работал. У него было продолговатое лицо, широкие плечи и, пожалуй, слишком живой ум для грузчика. Он знал счет и азбуку. При должном честолюбии такой молодец мог найти работу получше…

Амат нахмурилась. Ее поза сделалась напряженнее еще до того, как оформилась мысль. Итани Нойгу – широкоплечий, крепкий… Конечно, ему найдется работа получше. Разогнать бродячих псов, например, или убедить придорожное отребье поискать добычу легче Марчата Вилсина. Вряд ли Марчат станет проверять, с кем его работники делят постель. А постель – отличное место для разговоров.

– Амат-тя, вам нехорошо?

– Итани. Где он сейчас?

– Не знаю… Скорее всего, пошел к себе в бараки. Или в чайную.

– Сможешь его разыскать?

Лиат кивнула. Амат жестом велела подать брусок туши. Девушка встала, взяла его с полки и принесла к столу. Амат расправила лист бумаги, собралась с мыслями и начала писать. Перо царапало сухо, точно когтем.

– У меня будет к нему кое-какое поручение. Марчату Вилсину нужен телохранитель на ночь. Он отправляется на встречу в предместья и не хочет идти без сопровождения. Не знаю, сколько эта встреча продлится. Может, и долго. Попрошу его распорядителя освободить Итани от работы на завтра.

Она взяла еще один лист, поскребла пером тушь и начала второе послание. Лиат стала читать написанное из-за ее спины.

– Это доставь Ринату Ляните, если не найдешь Итани, – сказала Амат, не отрываясь от бумаги. – На крайний случай сойдет и Ринат. Не хочу, чтобы Вилсин ждал впустую.

– Как изволите, Амат-тя, но…

Амат подула на лист, чтобы высушить чернила. Лиат осеклась и не стала обозначать своих чувств жестом, однако между бровями у нее залегла складка. Амат тронула надпись. Тушь почти не размазалась. Что ж, для этого случая сгодится. Она сложила оба приказа и запечатала воском. Сшивать края было некогда.

– Ну, говори, что хочешь сказать, – велела Амат. – И хватит хмуриться. А то голова заболит.

– Это моя ошибка, Амат-тя. Разве Итани виноват в том, что я потеряла документы? Не наказывайте его за…

– Я и не наказываю, Лиат-кя, – прервала ее Амат, чтобы подбодрить. «Кя» после имени звучало сердечнее, по-свойски. – Пусть просто окажет мне услугу. А когда вернется, расскажет о своем приключении: где был, что видел, сколько длилась встреча. Все, что запомнил, и только тебе, никому другому. А ты передашь мне.

Лиат забрала послания и сунула себе в рукав. Складка между бровями никуда не исчезла. Амат захотелось стереть ее пальцем, как случайный штрих с бумаги. Девочка слишком много думает. Может, зря она все это затеяла? Забрать бумаги, пока не поздно?

Хотя тогда она не узнает, какие дела Марчат Вилсин ведет без ее участия.

– Так ты мне поможешь, Лиат-кя?

– Конечно, но… что-то не так, Амат-тя?

– Да, но пока пусть это тебя не тревожит. Просто сделай, как я прошу, а прочее – моя забота.

Лиат поклонилась, собираясь уйти. Амат ответила позой благодарности и прощания учителя с ученицей. Лиат сошла вниз по ступенькам; через некоторое время раздался стук закрываемой двери. Снаружи, за окном, вспыхивали и гасли огни светлячков, еще более яркие с наступлением сумерек. Амат окинула взглядом улицы: огнедержца с печью на углу, юношей, группками направляющихся в веселый квартал, чтобы обменять серебро и медь на удовольствия, от которых к утру не останется и следа. В этой толчее споро пробиралась Лиат – к складам и жилищам грузчиков, красильщиков и ткачей.

Амат глядела ей вслед, пока девушка не исчезла за углом, откуда не окликнуть, а потом сошла вниз и заперла дверь на засов.