Кровные узы

Без Эдуардо вечер для Кэтрин потерял всю свою прелесть, и она вздохнула, испытывая неловкость за свое облегчение при виде Фернанды, внесшей наконец поднос для чая.

— Для доны Катерины, — объявила та и поставила поднос перед Кэтрин. — Сеньор Эдуардо приказал принести сюда.

— Как мило с его стороны! — Кэтрин благодарно улыбнулась. — Но, надеюсь, вы не встали специально из-за этого, Фернанда? Я ведь и сама могу приготовить себе чай, если мне захочется.

— De maneira nenhuma, senhora, — чопорно поджала губы женщина. — О Senhor Conde таndou[44] . Он приказывает. Я исполняю.

Ана вздохнула, когда Фернанда попрощалась с ними и вышла за дверь.

— Она все еще сердится на Эдуардо. Она называет его сеньор граф только тогда, когда он выводит ее из себя.

Поскольку Кэтрин и сама была не очень-то довольна поведением Эдуардо, она промолчала и лишь предложила Ане чашку чая.

— Ndo, obrigada, — сонно зевнула Ана.

— Почему бы тебе не забраться в постель? Я только допью чай и тоже поднимусь к себе, немного почитаю., — Кэтрин усмехнулась. — Карлосу, ты же знаешь, не понравится невеста с чернотой под глазами!

— Е verdade. — Ана, еще немного поломавшись, поцеловала Кэтрин в обе щеки и ушла спать с явным удовольствием.

Кэтрин медленно выпила одну чашку чая, потом другую, хотя пить ей не хотелось. Она втайне надеялась, что Эдуардо все-таки выйдет к ней. Когда ей с оскорбительной ясностью стало понятно, что ничего такого от Эдуардо не дождаться, она спустилась вниз с подносом и вымыла на кухне посуду. Потом вернулась в sola, но тот по-прежнему навевал уныние своей пустынностью, и Кэтрин со вздохом вышла в холл, освещенный, как обычно, слабым мерцанием лампочек и лунным светом, пробивавшимся сквозь окошки.

Она заколебалась, глядя на дверь кабинета в дальнем углу холла. Дверь была закрыта, и Кэтрин быстро прошла по каменным плитам, надеясь, что цоканье ее каблуков выманит Эдуардо из его убежища, однако надежда ее не оправдалась. Кэтрин скорчила в сторону закрытой двери гримасу и щелкнула выключателем на лестнице, однако свет, едва мигнув, тут же погас, как будто где-то перегорели пробки. Кэтрин сдвинула брови. Вот и подходящий повод заглянуть к Эдуардо. С другой стороны, в своем нынешнем настроении он, возможно, просто вручит ей свечу и выпроводит со своим чопорным, приводящим ее в содрогание поклоном. Расстроенная, она стала подниматься наверх, некстати вспомнив слова Эдуардо насчет призраков.

Превозмогая страх, Кэтрин медленно поднималась по темной спирали лестницы, нащупывая ногами ступеньки, хотя ее подмывало опрометью взлететь наверх и юркнуть в свою комнату На первой площадке крошечное оконце своим мерцанием немного облегчило подъем, и она перевела дух, но уже через несколько ступенек ее обступила кромешная тьма, и сердце у нее ушло в пятки. Она замерла, прислушиваясь к неясному шороху. Потом, сцепив зубы, заставила себя одолеть несколько последних шагов к спасительному кругу лунного света — и тут же издала вопль ужаса, столкнувшись с темной фигурой, которая преградила ей путь. Она яростно отпихивалась, от страха не узнавая голоса Эдуардо, к которому влетела в объятия.

— Dens, Кэтрин, это я! Не дерись так. Я не хотел тебя напугать!

— Тогда какого дьявола ты здесь торчишь в темноте! — в ярости рычала она, пытаясь высвободиться.

— Потому что я хотел поговорить с тобой до того, как ты пойдешь спать. — Он крепко обхватил ее. — Нет. Я тебя не выпущу. Успокойся.

Кэтрин разгневанно уставилась на него.

— Если ты хотел меня видеть, почему не пришел в бар?

— Потому что там была Ана. Мне надо поговорить с тобой наедине.

— Поговорить? — с подчеркнутой язвительностью протянула она, и в ту же секунду хватка его ослабла.

Эдуардо отступил, и, даже несмотря на тусклый свет, она увидела возмущение, написанное у него на лице.

— Я никогда не имел привычки навязывать свое внимание женщине. И не собираюсь нарушать свое правило с тобой, Кэтрин.

Кэтрин какое-то время молчала, скрестив на груди руки и ожидая, пока успокоится сердце.

— Я не права, — наконец признала она. — Извини. Но ты меня испугал до смерти. Это все твоя вина, все твои вчерашние разговоры о привидениях. На секунду я было подумала, что это какой-то умерший Барросо появился передо мной.

Он слабо усмехнулся.

— А вместо этого увидела живого Барросо. Слишком живого, предупреждаю тебя, потому что, несмотря на все мои уверения, я ничего на свете так не хочу, как обнять тебя, Кэтрин. Но не стану. Если только, — мягко добавил он, — ты не подашь мне знак, что наши желания совпадают.

Кэтрин вздернула подбородок.

— С какой стати мне это делать?

— В самом деле, с какой стати? — Он прислонился к стене. — Тогда давай поговорим. Или позволь мне говорить, Кэтрин. Я хочу извиниться за свое поведение вечером.

— За то, что ты, как надутый школьник, выскочил из комнаты, когда я отказалась согласиться с твоим планом? Ты это имеешь в виду?

— Exatamente. — Он склонил голову. — Этот план мне показался таким разумным, таким соблазнительным, понимаешь? Для меня твой отказ был просто как ледяной душ. Да еще я был расстроен, что лишен возможности убедить тебя, — меня стесняло присутствия Аны. Entao, я скрылся в кабинете.

Кэтрин испытующе взглянула на него.

— Ты справился с работой?

— Он улыбнулся.

— Да. De verdade, она не заняла у меня много времени. — Он оттолкнулся от стены. — Но после собственных заверений в том, что мне нужно работать до утра, гордость не позволила мне вернуться в sola.

— Гордость так много для тебя значит?

— Sem duvida. Без гордости мужчина — не мужчина! — Эдуардо еще чуть отступил от стены, перекрыв ей путь к спальне. — Неужели никак нельзя убедить тебя остаться, Кэтрин? Мне было бы так приятно показать тебе мой любимый Миньо. Понимаешь, его называют колыбелью Португалии — это не только место, где я родился, но и место рождения всей моей страны!

Отступление ей отрезала темная лестница, так что у Кэтрин не было иного выхода, как только оставаться на месте.

— Хорошо бы, конечно, согласиться, — вздохнула она. — Но это просто невозможно, Эдуардо. Мне нужно вернуться домой, чтобы подыскать работу, билет куплен, мама ждет меня — целый список причин, по которым я должна, в самом деле должна уехать. — А в начале списка, добавила она про себя, самое главное: если я задержусь, ты оставишь такой след в моем сердце, который уж точно никакими путешествиями не залечить.

— Ни одна из этих причин не была бы серьезной помехой, если бы ты хотела остаться, Кэтрин, — еле слышно пробормотал Эдуардо. — Скажи мне правду. Эти… эти узы, которые я ощущаю между нами… Неужели ты их не чувствуешь?

Она потупилась.

— И ты еще сомневаешься? Конечно, чувствую. Иначе…

Он схватил ее за локти.

— Иначе ты не сдалась бы так мило на мои поцелуи! Не так ли?

Она молча кивнула, и он медленно привлек ее к себе, так что она припала щекой к его груди, слыша гулкое биение его сердца. Руки Эдуардо сомкнулись вокруг нее, и он прижался лицом к ее волосам, не сдержав протяжного облегченного вздоха.

На крошечной, залитой лунным светом площадке царило безмолвие. Ничто не нарушало безмятежной тишины ночи. Они были одни в этом мире, и ощущение это проникло в кровь чувством восхитительной близости. Поначалу убаюканная теплым покоем его объятий, Кэтрин вдруг настороженно встрепенулась. Она уловила неожиданное напряжение в сильном, мускулистом теле Эдуардо, ощутила волнующее, безошибочное свидетельство его желания — и пульс ее учащенно забился. В страхе и смущении она попыталась отодвинуться, но Эдуардо с легкостью удержал ее. Крепко обняв одной рукой за талию, другой он провел по ее спине, еще теснее прижав к своему телу в тот миг, когда его рот нашел ее.

Их губы слились, и Кэтрин поняла, что она пропала. Ей казалось, что тело ее, мягкое и податливое, стало глиной в руках у скульптора, чьи пальцы сейчас пробегали по ней, изучая каждый изгиб, каждую впадинку, оживляя все, к чему прикасались. Она была зачарована уже знакомой силой его желания, электрическим током пронизывало оно и ее тело, пока Эдуардо с бесконечным наслаждением и искусством подводил ее к такому чувственному возбуждению, которого она никогда не ожидала от себя, а тем более не испытывала. Его уверенные, настойчивые пальцы расстегнули пуговички на ее блузке, мягко раздвинули шелк, обнажив золотистую кожу. Он осторожно потеснил ее вплотную к стене, губы его оторвались от ее рта и пустились в завораживающе-восхитительный путь, чтобы найти занывшие от ожидания груди, и вот они послушно легли в его вдруг задрожавшие ладони. Кэтрин выгнулась, откинув голову назад, когда его рот отыскал твердые, жаждущие соски, так остро отозвавшиеся на ласку его губ и зубов, что она не сдержала резкого, протестующего стона. Ее била мелкая дрожь, пока длилось это неземное блаженство, а Эдуардо, прижимаясь головой к ее пылающей коже, продолжал покрывать поцелуями попеременно то одну, то другую припухлую вершинку, от которых волны яростного желания, пробегая по всему телу, сходились глубоко внутри ее, в обжигающем страстью средоточии.

44

Сеньор граф приказал.