Страница 3 из 15
Чужая война
Прошло.
Источило сердце — и кануло.
Остался шрам — потрогайте… война.
«Это чужая война», — думали вы, слушая выпуски новостей.
— Это чужая война, — подтверждали вам Первые лица.
«Ну и пусть», — думали вы.
Вот — потрогайте эту чужую войну.
«Наши» в субтропиках
Союз развалился, но армия не спешила укладывать чемоданы и вещмешки. И совсем неохотно, конечно же, наши генералы думали о перспективе покинуть субтропики Абхазии, где находились их «всеармейские» здравницы. После постановления Госсовета Грузии о «национализации армейской мат. части» у генералов, похоже, крепло желание ни в коем случае не отдавать то, что у них отнимают.
В Гудауте еще в мирное время был расформирован авиаполк. С началом «конфликта» туда перебросили авиачасть из Краснодарского края и расселили в Гудаутском санатории МОРФ… Там же, в Гудауте, находились заместитель министра обороны Кондратьев и генерал Сунгуткин. Туда же, вместе со своим окружением, перебрался и В. Ардзинба.
Санаторий
В первый же день боевых действий две из отстрелянных грузинскими вертолетами ракет угодили на территорию санаторного комплекса МВО, где отдыхали российские военные с женами. Одна ракета упала во дворе — и убила двух офицеров, а вторая, пробив крышу и разорвавшись в палате, убила молодую женщину. Ее муж, офицер, был тяжело ранен. Очевидно, сразу же последовало «строгое предупреждение» — а санаторий охранял 345-й полк ВДВ, — и за весь год войны ни один снаряд, ни одна ракета больше не залетали на площади санатория. Но именно оттуда, с территории, занятой нашими десантниками, и обстреливался город. Огонь велся по жилым кварталам, по рынку в дневное время, когда там собиралось побольше народу, по госпиталю в Первой городской больнице…
Сюрприз
Взяв Сухуми, грузинские войска праздновали недели полторы-две: пьянствовали, мародерствовали…
Но потом вновь настали тяжелые военные будни, снова нужно было воевать. Первое, что предстояло сделать, — форсировать неглубокую, но быструю горную Гумисту, протекающую по западной окраине Сухуми. Абхазы, конечно, успели укрепиться на 10-километровом отрезке берега реки от Верхнего моста до моря и заминировать железнодорожный и два автомоста, но грузины явно не принимали этого всерьез. При первой же лобовой атаке их ждал кровавый сюрприз. Они и понятия не имели, каких масштабов достигла «интернациональная» помощь за время их триумфальных празднеств. Атакующих встретил огонь гаубиц, «Града», гранатометов, чего, как они полагали, и в помине не могло быть у противника.
Так началось изнуряющее «сидение на Гумисте», стоившее городу — всей Абхазии — многих и многих жизней.
Ответ командира
Грузины установили на дальнем краю города, на пляже, батарею 125-миллиметровых орудий и стали обстреливать абхазские позиции за Гумистой. И вот тогда в ответ с территории санатория МВО, где стояли «голубые береты», на улицы обрушился шквал огня, накрывшего весь городской центр. Обстрел длился минут двадцать.
На следующий день Министерство иностранных дел Грузии вручает российскому послу ноту протеста, поскольку было очевидно, что огонь велся российскими войсками. И командир десантников — не МИД России! — дает такой ответ: «Во время артобстрела грузинской стороной абхазских позиций несколько снарядов попали на территорию полка. К счастью, жертв не было. Но мы и впредь в таких случаях будем отвечать таким же образом».
Гуманитарка
За весь год абхазской осады Сухуми не получил от России ни единого зернышка. (Хотя все время велись разговоры о защите «русскоязычного населения».) Турция поставляла в Сухуми в качестве гуманитарной помощи картофель, макароны, консервы, муку, медикаменты. Но порт постоянно обстреливался, чтобы помешать разгрузке судов.
Вертолеты
Российские вертолеты постоянно перелетали через Кавказский хребет и доставляли в блокированный грузинами Ткварчели оружие и продовольствие. На протесты грузинского МИД отвечали: клевета.
Но когда грузинская сторона вынудила все-таки один из таких вертолетов сесть в Сухумском аэропорту, — он оказался загружен оружием, управляли им русские пилоты. Их отдали под суд, им «по законам военного времени» грозил расстрел. Перед телекамерами, глядя себе под ноги и утирая пот, они сознались, что делали по два рейса в день, что каждый рейс стоил 20 тыс. рублей. После признания летчиков отпустили.
Майор Федоренко
Грузины собрали из запчастей на авиазаводе в Тбилиси четыре «Су-25» и ими пытались противостоять российским авиационным отрядам. Но стоило только самолетам подняться в воздух, как с российского аэродрома в Бомборах прилетали «Су-27» и отгоняли их. И вот однажды, уже весной девяносто третьего, во время подобной стычки один из «Су-27»-х был сбит с земли «Стрелой». На виду у всего города он медленно падал, размазывая по небу жирный густой дым, и врезался в волны метрах в 500 от берега. На протест грузинской стороны министр обороны России Паша Мерседес заявил, что в указанный день ни один российский самолет на Черноморском побережье не поднимался в воздух и что он не может сказать, чей это самолет. Скорее всего, это грузины перекрашивают свои самолеты под российские, сами себя бомбят, сами себя сбивают, чтобы тем самым опорочить Россию.
Через два дня на пресс-конференции в Тбилиси журналистам всего мира был продемонстрирован поднятый водолазами личный жетон пилота и удостоверение личности майора Федоренко. Паша Мерседес снова выступил по телевидению и заявил, что — да, это наш летчик и наш самолет, но он в тот день совершал тренировочный полет, потерпел аварию и упал в море, а сбит он не был, так как не находился над боевыми позициями.
Автомобили, автомобили
Поучаствовали российские офицеры и в сухумской охоте за автомобилями. Видимо, под девизом «А мы чем хуже?».
Анатолий Плютто, доктор физико-математических наук, работавший со мной в СФТИ, пытался спасти свой «ГАЗ-3111» в одном из боксов санатория МВО. В том же боксе поставил свой «ВАЗ-2107» другой мой знакомый, врач-анестезиолог Володя Медведев. В неделю раз они приходили в санаторий, чтобы «проведать» свои автомобили, а заодно рассчитаться со «сторожами». Придя туда в очередной раз, они обнаружили бокс пустым — машин не стало. Командир батальона поохал, поудивлялся и обещал разобраться.
Он «разобрался». Пострадавшим он доложил, что к часовому ночью подошли двое грузин с улицы и предложили 100 тысяч рублей за то, чтобы тот выпустил их с машинами, что часовой и сделал. (Как солдат добыл ключи от боксов, если ключи постоянно находились у начальника караула, комбат-батяня не сказал.) Привели самого виновника пропажи. Парень ничего не отрицал, но по его глупенькой улыбке все было ясно. Напоследок комбат предложил пострадавшим обратиться в военную прокуратуру, которая находилась в штабе погранвойск в городе Адлере… На том и разошлись.