Печать льда

Раздумывая об этом, Олфейн наскоро перекусил, помахал руками, пытаясь разогнать то ли пыль и паутину, затянувшую углы некогда первого дома Айсы, то ли поселившуюся в плечах немощь, набросил на плечи ветхий плащ Хаклика и прицепил к поясу эсток. Новый меч был длиннее прежнего, но все-таки не слишком велик, хотя приноровиться к нему явно следовало. По крайней мере, ромбовидный в сечении клинок если и предназначался для рубящего удара, то явно не в первую очередь. В любом случае вытягивать его из ножен оказалось бы не слишком удобно, и Рин махнул рукой на собственный явно нелепый вид.

Еще несколько минут заняли пустые увещевания Хаклика и рассматривание герба дома Олфейнов, который вновь заслонил светлый круг на тяжелой входной двери. На магистерском щите поблескивал древней бронзой зигзаг Иски, разрезающей каменный холм на части, сияли Водяная башня и лодка.

– Рин! – послышался тонкий голос.

Олфейн оглянулся и поморщился, словно от головной боли. Улица, как он и ожидал, была пустынной, но у ступеней стояла дочь звонаря Шарба – Джейса. Девчонке было уже за семнадцать, но детское выражение лица делало ее похожей на пятнадцатилетнюю, хотя тонкая талия и высокая грудь украсили бы любую ровесницу Рина. К счастью звонарка, как называли ее сверстники, не пыталась прибавить себе возраста чернением светлых бровей и ресниц, она лишь неизменно туго перевязывала рыжие волосы красной лентой и тщательно следила за аккуратностью бедной одежды. Впрочем, никто не приглядывался к ее одежде. В Верхнем городе девчонка слыла первой красавицей и, по убеждению многих, могла бы считаться первой красавицей Айсы, если бы звонарь разрешал ей разгуливать по городу без присмотра.

По мнению молодого Олфейна, исключая нищету и безродность ее отца, о которых Рин вовсе не задумывался, у Джейсы был один-единственный недостаток. Каким-то странным образом девушка утвердилась в мысли, что Рин ее суженый, и последние несколько лет пыталась убедить в том же самом и своего избранника. Кто знает, не будь она столь настойчива, возможно, он и вправду утонул бы в ее зеленых глазах?

– Смотри, Рин! – Звонарка потянула к локтю рукав и показала охватывающее запястье синеватой полосой клеймо. – Я ходила к Поганому огню!

– В стражницы нанимаешься? – недовольно буркнул Олфейн, сойдя со ступеней и двинувшись в узкий переулок.

Выходить на главную улицу ему не хотелось. То ли дело улочка Камнерезов, на которой даже днем между зданиями стояла тень. Верхние этажи мрачных домов выдавались вперед, почти соприкасаясь друг с другом, а внизу, между штабелями тесаного камня, в пыли и каменной крошке бегали чумазые дети, радуясь узкой полоске солнечного осеннего неба над головой. Где-то под домами раздавался стук – лучший камень добывался именно в этой части холма, в штольнях, которые имелись под каждым жилищем. К сожалению, глубина проходов в каменном основании города количества собираемых кристаллов не увеличивала, но зато пыли и мусора приносила изрядно.

Именно поэтому улочку Камнерезов не слишком жаловали горожане, и Рин рассчитывал добраться до Северной башни, не встретив никого из знакомых.

– Почему в стражницы? – удивилась увязавшаяся следом Джейса, стараясь не зацепить ветхим платьем сложенные у домов плиты и блоки. – Разве девушек берут в стражницы? Если только стряпухой, но стряпухе клеймение не требуется. Ты знаешь, я так перепугалась в этой Кривой часовне! У настоятеля Солюса отвратительная бородавка на носу! И там было не меньше сотни пришлых. Из этих, что волокут от Пущи обозы. Лошади ведь боятся Погани. Да, тележных перегонщиков! Они толпами приходят посмотреть на клейменый огонь, и некоторые из них щипали меня за ноги, посмотри, какие синяки!

Джейса обогнала Рина и взмахнула подолом платья. Олфейн поморщился и с некоторым усилием отвел взгляд от белых ног.

– Больно было… в пламени?

– Не-а! – завертелась перед ним раскрасневшаяся звонарка. – Уж по-всякому не больнее щипков! Я, правда, здорово трусила, но закрыла глаза, прошептала молитву Единому и сунула руку в огонь. А потом даже глаза открыла, боли-то не почувствовала! Только холод! А холод как раз от огня исходил! И камень, на котором огонь горит, холодный! И вот!

Девчонка снова подняла над головой руку и продолжила крутиться, развевая светлое выцветшее платье. Сразу несколько ребятишек, присвистывая, присоединились к ее танцу.

– Я тороплюсь, – отрезал Рин, протискиваясь между звонаркой и пыльной стеной.

– И ты ни о чем больше не хочешь меня спросить? – надула губы Джейса.

– Чтобы услышать еще какую-нибудь глупость? – бросил через плечо Рин.

– Стой! – выкрикнула девушка.

– Ну что еще?

Рин с раздражением обернулся. Раньше Джейса не позволяла себе произнести больше пяти-шести слов в его присутствии.

– Я не могу идти за тобой, – она едва не плакала. – Отец запретил мне уходить дальше, чем на три квартала от дома!

– И как же ты ходила к Кривой часовне? – удивился Рин.

– Камрет ходил со мной вчера! – выпалила Джейса. – Отец отпустил меня с Камретом. Он хороший!

– Не сомневаюсь. – Рин сплюнул под ноги.

– Подожди! – Девушка опустила руки. – Камрет сказал, что если ты женишься на клейменой и у тебя родится сын, то, возможно, дом Олфейнов останется тем, что он есть…

– И что из этого следует? – скривился Рин.

– Я клейменая и рожу тебе сына, – прошептала Джейса. – Я не уродина, у меня крепкая грудь, здоровое тело. Хочешь потрогать? Камрет сказал, что я даже красива! Я все еще девственница, Рин.

– Послушай, – невольно отшатнувшись, Олфейн постарался говорить медленно и негромко, потому что этажом выше уже заскрипели деревянные рамы, да и стук молотов и визг пил вроде как начали затихать. – Я благодарен Камрету за участие в моей судьбе. Я тепло отношусь к твоему отцу, Шарб без сомнения подтвердит это в любой момент. Я числю тебя среди самых близких мне людей… Но из этого вовсе не следует, что я собираюсь взять тебя в жены!

– Почему? – Глаза Джейсы наполнились слезами.

– Причин предостаточно, – скрипнул зубами Рин. – И то, что ты слишком мала, не главная из них. Если я решу спасти свой дом таким образом, ты мне не подойдешь!

– Я недостаточно красива? – подняла брови Джейса.

– Ты слишком глупа! – прошипел Рин, но тут же примирительно замахал руками, потому что слезы ручьями хлынули из глаз девушки. – Я не хотел сказать, что ты дура, вовсе нет, но ты не понимаешь самого главного!

– Что же это – самое главное? – всхлипнула Джейса.

– Мне нужна не красавица, – вздохнул Рин. – Может быть, даже совсем не красавица. Мне нужна девушка из богатой и сильной семьи, потому что в другом случае я не дам за жизнь собственной жены и пучка погасших огненных игл! Ее убьют при первых же признаках, что она понесла ребенка. Или еще раньше!

– Да? – Джейса высморкалась в тряпицу. – А в городе говорят, что опасаться надо тебе! Что твой дядя справедливо зол на тебя! Говорят, что ты нашел опекуна на стороне, забыв о том, что у тебя остался близкий родственник. Ты оформил сделку в Кривой часовне, и теперь твой дядя рыщет по всему городу.

– Чего же он ищет? – нахмурился Рин.

– Твоего опекуна! – развела руками Джейса. – Ведь после обряда у него на пальце должно было остаться кольцо магистра. Конечно, если он не отрубил его себе вместе с пальцем! У тебя-то кольца ведь нет? Говорят, что ты, наверное, нашел какого-нибудь пьяного охотника и сделал его своим опекуном, а потом он протрезвел, увидел кольцо на пальце, а когда понял, что за счастье ему привалило, то забился в какую-нибудь дыру. Или вовсе ушел в Погань, но долго он там не продержится! Стражники твоего дяди ходят по трактирам и в городе, и в Поганке, и в Диких поселках. Фейр найдет твоего опекуна, Рин, и убьет его!

– Тогда я найду другого! – напряг скулы Олфейн.

– Неужели? – Джейса вытерла последние слезы. – А перстень? Фейр наверняка заберет его себе, а без перстня никто не засвидетельствует опекунство!