Свадьба Кречинского. Пьесы

Расплюев (жалобно). Отчего же брехнуть? зачем брехнуть? Кажется, я все дело делаю, а вам вот никогда не угодно мне и одобрение дать.

Кречинский. Да черт тебя одобрит? видишь, какой пень уродился!.. (Задумывается.) Постой… исправно ли ты принарядился?

Расплюев. А я, Михайло Васильич, из Троицкого завернул к французу, завился – а-ла мужик… Вот извольте видеть, перчатки – полтора целковых дал… белые, белые, что есть белые…

Кречинский. Совсем не нужно.

Расплюев. Как же, помилуйте! как же-с! без белых перчаток нельзя; а теперь вот в ваш фрак нарядился… извольте взглянуть.

Кречинский. Ха, ха, ха!.. хорош, очень хорош. Смотри, пожалуй! а? целая персона стала. (Повертывает его.)

Расплюев. Что же, Михайло Васильич, отчего же не персона? Ведь это все деньги делают: достатку нет, обносился, вот и бегай; а были б деньги, так и сам бы рассылал других да свое неудовольствие им бы оказывал.

Кречинский. Ну, ну, ну, хорошо, хорошо. Теперь на ноги живо! Федор!

Федор вбегает.

Чтоб все было отлично, чинно, в услуге без суматохи и без карамболей под носами; два официанта у приемной, сюда еще карсель; зеленый стол вот здесь. (Смотрит на часы .) Сейчас гости! Конец – и делу венец! Постой, постой! Эй, Федор! Там в коридоре я видел портрет какого-то екатерининского генерала… Вот этакая рожа. (Делает гримасу .) Сейчас обтереть, принесть и повесить над моим бюро. Это для генеалогии.

Несут карсель, стол, портрет, ставят и вешают. Звонок.

Ну, вот они. Я иду принять; а ты, Расплюев, садись вот здесь, на диване, этак повальяжнее; возьми газету… газету, дурак, возьми… развались!.. Эх ты, пень!.. (Уходит .)

Расплюев. Ну вот видите, опять корить пошел; а говорит: хорош, хорош. Ты мне, брат, двести тысяч обещал. Да.

Муромский, Атуева, Лидочка, Кречинский и Расплюев. Кланяются и жмут друг другу руки.

Муромский (осматриваясь). Какая у вас прекрасная квартира!

Атуева. Да, прекрасная, прекрасная квартира! Какой у него вкус!.. во всем, во всем…

Лидочка. Да, очень хороша.

Кречинский. Для меня, mesdames, она только с этой минуты стала хороша. (Целует у Лидочки руку .)

Атуева. Как он всегда мило отвечает! Какой, право, милый человек… Знаете что, Михайло Васильич? я об одном жалею.

Кречинский (вежливо). О чем это, Анна Антоновна?

Атуева. Что я немолода: право, я бы в вас влюбилась.

Кречинский. Ну, стало, мне надо жалеть, что я не стар.

Лидочка. Это только не комплимент мне.

Атуева. Лидочка! да ты ревнива?

Кречинский (берет у Лидочки руку и целует). За то, что вы ревнивы, целую вашу ручку; а несправедливой быть нехорошо.

Лидочка. Отчего же несправедливой?

Кречинский. Я сказал: мне надо жалеть; а между тем, что надо и что есть, – большая разница.

Лидочка (отходит в сторону и манит Кречинского). Михайло Васильич! послушайте.

Кречинский. Что такое?

Лидочка. Секрет. (Отводит его еще .) Вы меня любите?

Кречинский. Люблю.

Лидочка. Очень?

Кречинский. Очень.

Лидочка. Послушайте, Мишель; я хочу, чтоб вы меня ужасно любили… без меры, без ума (вполголоса), как я вас люблю.

Кречинский (берет ее за обе руки). И душою и сердцем.

Лидочка. Нет, я хочу сердцем.

Кречинский (в сторону). Да какая она миленькая бабеночка будет!

Атуева (подкрадываясь к ним). О чем вы тут советуетесь?

Лидочка. Так, одно дело есть.

Атуева. Пари держу, о платье.

Лидочка. Проиграете, тетенька!

Атуева. Так о чем же?

Кречинский (показывая на сердце). О том, что под платьем, Анна Антоновна!

Атуева. Как что под платьем? (Отводя Лидочку .) Что же это ты, матушка, с ним о белье-то говоришь?

Лидочка (смеется). Нет, тетенька, не о белье. (Говорит ей на ухо .)

Кречинский (подбегая к Муромскому). Петр Константиныч! что же вы не садитесь? сделайте одолжение! Какие вам кресла – с высокою спинкою или с низкой? Кресла, Иван Антоныч, кресла!

Расплюев тащит кресла.

Муромский. Нет, я вот здесь на диване: здесь вот хорошо. (Садится .)

Кречинский. Позвольте мне вам представить доброго приятеля и соседа, Ивана Антоновича Расплюева.

Расплюев (оставив кресла, раскланивается и конфузится). Честь… честь… имею…

Муромский (встав). Ах, очень приятно. (Жмет Расплюеву руку и садится на диван.)

Расплюев берет стул и садится на самый кончик, подле Муромского, Кречинский – с другой стороны сцены, с дамами. Подают чай. Молчание.

Муромский (берет чашку). В военной службе изволите служить или в статской?

Расплюев (берет чашку). В стс… в ст… в воен… в статской-с… в статской-с…

Муромский (очень вежливо). Жить изволите в Москве или в деревне?

Расплюев. В Москве-с, в Москве, то есть иногда… а то больше в деревне.

Муромский. Скажите, в какой губернии имеете поместье ваше?

Расплюев. В Симбирской-с, в Симбирской.

Муромский. А уезд какой?

Расплюев (скоро). Какой уезд?

Муромский (кивая головою). Да-с.

Расплюев. Как бишь его (нагибается и думает) того… то есть ох… как его?.. (В сторону .) Да я в этом захолустье ни одного уезда не знаю. (Вслух и пощелкивает пальцем.) Вот так на языке и вертится… Эх… господи… Михайло Васильич! да как его уезд-от?

Кречинский. Какой уезд?..

Расплюев. Да наш уезд.

Кречинский. А! в Ардатовском.

Расплюев (делает жест рукою Муромскому). Ну вот!..

Муромский. В Ардатовском?

Расплюев (прихлебывает чай и кивает утвердительно головою). Симбирской губернии, Ардатовского уезда-с.

Муромский. Да Ардатовский уезд в Нижегородской губернии.

Расплюев (фыркнув в чашку). В Нижегородской? Как в Нижегородской? Ха, ха, ха, ха!.. Михайло Васильич! что ж это такое? Они говорят, что Ардатовский уезд в Нижегородской губернии… ей-ей! ха, ха, хе, хе!..

Кречинский (нетерпеливо). Да нет! их два: один Ардатов Нижегородской губернии, другой Симбирской.

Расплюев (делает рукой к Муромскому). Ну вот!..

Муромский (делает рукою жест). Да, точно, именно: один Ардатов в Нижегородской, а другой в Симбирской.

Расплюев (делая также жест). Один-то Ардатов в Нижегородской, а другой – в Симбирской. (Оправляется.)

Муромский. Извините, извините, ваша правда. (Молчание .) Скажите, а предводителем у вас кто?

Расплюев. А? (В сторону .) Да это дурак какой-то навязался? Что ж это будет? (Махнув рукою .) Эх, была, не была!.. (Вслух .) Бревнов.

Муромский. Как-с?

Расплюев. Бррревнов-с!

Муромский. Не знаю… не имею чести знать…

Расплюев (в сторону). Я думаю, что не знает.

Муромский. И хороший человек?

Расплюев. Предостойнейший! мухе – и той зла не сделает.

Муромский. В наше время это редкость.

Расплюев. Гм! Редкость! нет, Петр Константиныч, решительно скажу, таких людей нет.

Муромский. Ну, однако…

Расплюев (горячо). Уверяю вас, нет. Поищите!..

Муромский (с участием). Вы, как заметно, имели от людей и огорчения в жизни.

Расплюев. Имел! (Поправляя на себе фрак .) Такие, могу сказать, задавались мне огорчения в жизни, что с иного, могу сказать, все бы обручи полетели, – и вот невредим, жив и…

Муромский (со вздохом). Бывает, все бывает в жизни… А как у вас земля?

Расплюев. А что земля! земля ничего.

Муромский. У вас там должен быть чернозем? точно: ведь Симбирская черноземная губерния.

Расплюев. Да, да, да, как же! чернозем, – удивительный чернозем, то есть черный, черный… у! вот какой!

Муромский. И, скажите, урожаи должны быть отличные?

Расплюев. Урожай? да я в этом захолустье обобрать хлеб не могу… (хохочет), ей-ей, не могу.