Страница 21 из 41
– Ничего…все в порядке.
– Я услышал ваши крики. Может, вам плохо?
– Спасибо, мистер Флауэр. Просто мне приснился кошмар, вот и все.
– О! Ну тогда он был по-настоящему страшным.
– Пожалуй, да. По-настоящему.
Плотник ушел наверх.
«Кошмар, – подумала она. – По-настоящему страшный, даже безумный. Хотя, кто из нас безумен – кошмар или я сама?»
Когда вечером Майлз вернулся домой от Роксанны, Пола решила для спасения собственного рассудка, выбросить из головы все безумные дневные фантазии. Реальность заключалась в том, что ее муж, будучи когда-то посредственным пианистом, вдруг стал великим пианистом. Считайте это упорной работой или вдохновением – в общем, чем угодно, кроме черной магии. То, что он собирается выступить в Карнеги-холле – факт. И если дебют провалится, он вернется к писательскому труду, это тоже факт. А если придет успех, он продолжит музыкальную карьеру. Все совершенно ясно, а любые размышления о «трансплантации душ» – просто чепуха.
Она должна сдерживать свое воображение. Но хватит ли у нее на это сил?
Через три дня кухня была готова. Стоимость работы превысила оценку Шульмана на девятьсот долларов, но Майлз не жаловался.
– Она этого стоит, – заметил он жене, осматривая вместе с ней новую кухню. – Признайся, что не ожидала увидеть такое на месте крысиной норы?
Джордж поработал прекрасно: новую электрическую плиту покрывал блестящий медный колпак, с вмонтированным внутрь вентиляционным выводом. Рядом тянулись многочисленные пластиковые стойки с просторными нижними и навесными шкафчиками. В углу размещался голубой холодильник и блестящая двойная мойка из нержавейки, а рядом, под окном с новым кондиционером мусоропровод. Пол украшал линолеум «под испанскую плитку», а с голубого потолка свисала старинная люстра из витого железа с двумя стеклянными шарами, внутри которых помещались лампы.
Пола бросила по кухне, нежно касаясь пальцами всевозможных приспособлений и голубых пластиковых подставок. Это – реальность, думала она. Эта кухня. Холодильник, пластик, мойка. Это реальность, которая мне нравится.
Она повернулась к мужу и улыбнулась.
– Милый, я приготовлю тебе самый лучший ужин!
Он что, в самом деле мой «милый»? Может, он – некий мутант, трансплантант или нечто в этом роде… Нет, нет, НЕТ! Реальность. Холодильник. Духовка. Фирмы «Дженерал электрик». Наслаждайтесь электрическими удобствами. Мы берем от жизни все, пользуясь всеми электрическими удобствами. Это – реальность.
Майлз – это Майлз. Дженерал электрик – это Дженерал электрик. Жизнь с электрическими удобствами. А – это А. Б – это Б.Q.E.D.[8]
Она открыла новый холодильник, извлекла жирные куриные грудки и занялась приготовлением ужина.
«Я должна убедиться, – думала она, – Без этого ко мне не придет настоящий душевный покой. Но как это сделать?»
Она решила спросить у него. Прямо в лоб. Действительно ли он – Майлз, а не воплощение Дункана Эли. Он не поймет, о чем речь. И, конечно удивится. Дункан Эли окажется достаточно умным, чтобы притвориться удивленным, хотя она в этом сомневалась. Ведь она застанет его врасплох.
Кажется, план неплохой.
Да, так она и сделает.
Ужин был шедевром. Какое счастье – вновь оказаться в собственной кухне, тем более – в такой сияющей и с иголочки новенькой. Занимаясь готовкой, она едва не забыла о своих переживаниях. Даже откопала подшивку журналов «Гурман», заброшенную в «картофельно-бифштексные дни», и отыскала рецепт лимонных блинчиков, так понравившихся Майлзу на Бермудах. Готовить их было довольно сложно, но восторг, с которым приняли блинчики Майлз и Эбби, вполне оправдал хлопоты. Эбби, к своему удовольствию, получила еще и порцию голландского ванильного мороженого.
– Ну, что я говорил, – осведомился Майлз, приканчивая восьмой блинчик. – Разве новая кухня не стоит всех забот и затрат?
– До последнего цента, – согласилась Пола.
– На мой взгляд, Джордж Шульман поработал прекрасно. Нашу кухню следует сфотографировать для журнала «Дом и сад». В раздел, где читатели делятся опытом по части того, во что можно переделать кладовку для метел.
– Мама, можно пойти покормить Робина? – спросила Эбби.
– Да, милая.
– Чудесно. И ужин – просто замечательный. Когда она вышла, Майлз наклонился и взял Полу за руку.
– Ты все еще боишься Робина? – нежно спросил он. Она промолчала.
– Нет. – «Какая ложь» – добавила она про себя.
– И ты по-прежнему боишься меня?
– Тебя?
– Мне так показалось, у Роксанны. После того, как я для тебя играл.
Хорошо, решила она. Пора высказать задуманное.
– Пожалуй, немножко.
– Почему?
– Не знаю… твои слова о карьере пианиста поразили меня и…ты играл так великолепно. Я не могла поверить, что ты настолько хорош. До сих пор не верю.
Он придвинул стул поближе и обнял ее одной рукой.
– Все становится доступным, если берешься за это всерьез.
– Понимаю. Сила «позитивного мышления» и прочая чепуха. Но все же, на миг мне показалось… – краем глаза она следила за его реакцией, – показалось, что ты – Дункан Эли.
Никакой реакции. Лишь усмешка.
– Верно. Я говорил тебе, что копирую его манеру, изучая магнитозаписи. Сейчас никто не играет, как Дункан, а на его бравурный стиль есть спрос у публики. Я хочу сделать на это ставку.
– Но я подразумевала не совсем это.
– А что именно?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Просто я испугалась, решив, что ты стал Дунканом Эли. То есть, что его душа вошла в твое тело. Непонимающий взгляд.
– Что?
Страх уже проходил. Он не понимает, о чем я говорю, думала она. Слава Богу! Если он не притворяется – нет, он не обладает актерским талантом. Он действительно не понимает! Он – Майлз! Майлз – это Майлз. Слава Богу!
– О чем ты говоришь, Поли? Душа Дункана вошла в мое тело!? Разве ты взялась за йогу, Махариши или прочее?
Теперь она смеялась, обнимая его и целуя в уши, щеки и глаза.
– Нет, нет… во всем виноват безумный сон. Не обращай на меня внимания, пожалуйста. Я просто чокнутая.
– Слушай, что с тобой происходит? Ты словно с цепи сорвалась!
– Потому что я безумно люблю тебя, Майлз, ей Богу. И, знаешь что?
– Да?
– Знай, что я – с тобой. Я говорю об этом музыкальном бизнесе. Я полностью с тобой и знаю, что в Карнеги-холле ты будешь великолепен.
Он с улыбкой усадил ее на колени и поцеловал. Боже, думала она. Кошмар окончен, слава Богу.
– Майлз?
– Что еще?
– Между тобой и Роксанной действительно ничего не происходит?
Его губы щекотали ей ухо.
– С какой стати, если я – Дункан Эли? Ведь получается, что Роксанна – моя дочь.
– Я серьезно!
– Ничего не происходит. Серьезно, я уже говорил тебе. Она обняла его и поцеловала.
Глава 5
Теперь она снова была счастлива. Былые фантазии уже казались ей зловещими и глупыми, и она удивилась тому, что поддалась, хотя и не надолго, охватившим ее детским суевериям. Да, Майлз стал другим. Он менял свою жизнь – разве можно при этом не измениться самому? Странно, но она не возражала. Возвращение к музыке походило на азартнейшую игру, и Пола почему-то чувствовала, что здесь он выиграет. Приходя вечером с работы, она слышала его занятия на «Стенвэе». Майлз делал такие успехи, что ему не следовало опасаться критиков. Она все еще не понимала причины этих успехов, но они оставались фактом. В Майлзе бурлили энтузиазм и энергия, никогда еще она не видела его столь счастливым. Если он по-настоящему увлекся роялем, она не возражает, чтобы писательская работа была оставлена. Для нее главное – счастье и любовь.
Быть может, думала она, с Дунканом Эли связаны их наилучшие жизненные события.
8
Quod erat demonstrandum (лат.) – Что требовалось доказать.