Суровые вампирьи будни

- Ну, чего пялишься, мелкий? - поинтересовался парень, явно довольный эффектом. - Пирсинга не видел?

Эльф помотал головой. Он понять не мог, зачем человек может навешать на себя все это? Может магия какая-то, ритуальная? Талисманы? Но Тэй говорила, что в ее мире нет магии, и Антон с ней вроде бы не спорил.

- А зачем этот пирс… пис… ну вот это? - спросил Мэй, так и не найдя самостоятельно ответ на такой интересный вопрос.

Парень покосился на плетущегося за ним мальчишку, как на дурачка, почти с жалостью.

- Ты, с какой луны свалился, зеленый человечек? Для красоты это!

- Ага, - озадаченно сказал Мэй, вернув парню взгляд, которым тот одарил его минуту назад, а затем отстал от ненормального человека, который считал, что загадочный пир-синг - это красиво.

Чуть позже, встретив человека, в черной кожаной одежде, обвешанного железом и изображениями жутких кровавых рож, эльф уже ничуть не удивился. И за некроманта или вампира его не принял. Ну, почти. Вовремя вспомнил, что никакой некромант не станет ходить по населенному городу в таком виде, и серебро они не любят, как и вампиры.

Следующее место, возле которого Мэй застрял надолго, была витрина магазина электроники. Там стояли плазменные телевизоры. И каждый из них показывал что-то свое. Без звука, но сами по себе картинки были удивительно яркими и живыми, дикий эльф из леса просто не мог пройти мимо. Особенно его заинтересовала реклама, наверное, своей пестрой непонятностью. Мэй никак не мог взять в толк, что это за продолговатые белые штучки, которые так упорно поливают голубой жидкостью из маленького стеклянного сосуда, и при чем тут красивые девушки в нижнем белье? Зачем человек с вымученно-счастливым лицом ест курчавых длинных червячков из коробки? Не меньше эльфа изумил ненормально ярко-розовый суп, который счастливо улыбающаяся женщина предлагала своей семье. Если бы эльфу кто-то предложил такое блюдо, с такой улыбкой, он поостерегся бы его принимать. Чтобы не отравиться ненароком. Ненормальные в этом мире люди живут, всякую гадость едят, занимаются прочими странными вещами.

У телевизоров он остановился надолго. Реклама сменилась мультиками, понятными даже ребенку, не говоря уж о представителе чужой цивилизации. Но прохожие не всегда хотели обходить застывшего посреди тротуара подростка. Когда его толкнули и обругали в четвертый раз, Мэй вынужден был покинуть так приглянувшееся место. А заодно он пришел к выводу - не совсем верному - что люди в этом мире злые и нервные. Впрочем, в чем-то он был все-таки прав.

Дальнейшее исследование чужого мира было не менее интересным, Мэй вдоволь насмотрелся на высокие многоэтажные дома, витрины магазинов и рекламные щиты, поражающие богатством красок. Надписи на них, в отличие от языка, на котором говорили аборигены, он не понимал. Также сообразительный эльф научился переходить дорогу не только по подземным переходам. Понаблюдав за прохожими, он очень быстро пришел к выводу, что переходить надо по белым полоскам, нарисованным на земле, и когда в коробке с тремя разноцветными фонариками висящими на столбе загорается зеленый. Однако скоро Мэй начал уставать. Да к тому же и его искусственное тело время от времени требовало питания. Учитывая, что тело являлось плотоядным растением, требовало оно в основном мясо с кровью. Исследовательский интерес как-то сразу поутих. Но деваться ему было некуда, потому эльф просто брел по улице, устало опустив голову. Шрек, почуяв настроение хозяина, тихо скулил, иногда забегая вперед и заглядывая в глаза.

День медленно клонился к вечеру. Загорались огни. Убежавший куда-то щенок, вернувшись, притащил в пасти какую-то бумажку. Небольшую и немного помятую. Мэй повертел ее в руках недоуменно и, чтобы не обижать старательно виляющего хвостом Шрека, сунул в карман. Что это такое он так и не понял, поскольку, как уже говорилось, читать на местном языке не умел. На бумажке, правда, была еще крупно написана цифра сто, однако и ее эльф узнал только потому, что Тэй когда-то показывала ему земные цифры, и они были очень похожи на те, что использовались в его родном мире. О находке он забыл почти сразу.

Ноги принесли Мэя в парк, он сел на лавочку, подобрав колени и обняв их руками, затем грустно задумался. Вокруг гуляли веселящиеся люди, на соседней лавке увлеченно целовалась парочка. Устав за день от неестественной яркости всего окружающего, эльф надеялся, что среди деревьев, в естественной для себя среде, он почувствует себя более комфортно, но ему и тут не повезло. Когда стемнело, начали зажигаться фонари за пределами парка, но достаточно близко, чтобы это было видно, сверкала яркая иллюминация ночных баров и клубов. Играла музыка, и слышался смех. Человеческий город вовсе не собирался засыпать на ночь.

Мэй постарался найти в парке более тихое и безлюдное место, благо лавочек там было много.

Щенок, чувствуя подавленное состояние хозяина, но не зная, как это исправить, выбрал единственный, доступный его пониманию, способ. Он решил найти для хозяина что-нибудь интересное и, может быть, полезное. Нырнув в темноту парка на поиски сокровищ, вскоре Шрек вернулся с первой добычей. Не прошло и часа, как эльф стал счастливым обладателем початой пачки с местными курительными палочками, небольшого приборчика с кнопками и светящимся экраном напоминающим твердую магическую иллюзию для передачи информации, еще одной помятой бумажки с цифрой пятьдесят, красивой глянцевой картинки с большими цифрами две тысячи восемь и двенадцатью столбцами с цифрами помельче на обороте. Это, не считая всякой мелочи, вроде: пуговиц, нескольких монеток и не очень чистого носового платка.

Что делать со всем этим добром, Мэй понятия не имел. Из всего принесенного его заинтересовала только плоская штучка с кнопками, на них можно было нажимать, и тогда светился экран. Правда, что написано на этом экране, он все равно понять не мог, но там ведь еще и картинки были. К его большому огорчению, очень скоро приборчик жалобно запищал и потух. Мэй с сожалением вздохнув, спрятал его в карман, так же он поступил с глянцевой картинкой, просто потому что она была красивой. Над помятой бумажкой с цифрой пятьдесят эльф долго раздумывал, но все-таки решил и ее оставить. Ведь зачем-то же ее разрисовали цифрами и картинками, вдруг пригодится? Остальные, добытые щенком, сокровища его не заинтересовали, кроме монет, разве что, деньги все-таки.

Посидев еще немного на лавочке, Мэй задумался: остаться ему на ночь в парке или же пойти поискать другое место для ночлега? Место, которое он выбрал, было достаточно тихим и уединенным, но совсем рядом по-прежнему гуляли люди, слышался смех и музыка. На одинокого мальчишку с собакой, как и днем, никто не обращал внимания. Он так и не успел решить, что делать дальше, когда на дорожку из темноты вышел слегка подвыпивший мужчина.

- Слышь, пацан, - сказал мужчина, оглядевшись, - ты тут мобилу не видел?

- Мобилу? - растерянно переспросил эльф. - Это что?

Мужчина хмыкнул неопределенно, объяснил:

- Это такая штука небольшая, с кнопками. Серебристого цвета. Потерял где-то тут, понимаешь, очень нужно найти.

Мэй понял, что мужчина говорит о находке Шрека, той которая ему так понравилась. Расставаться с этой вещью было жалко, но, во-первых, она уже все равно не работала, а, во-вторых, судя по всему, принадлежала этому человеку. С большим сожалением он отдал приборчик хозяину.

Человек обрадовано забрал свою потерю, довольно хлопнул эльфа по плечу.

- Спасибо, парень, ты не представляешь, какие у меня там важные контакты! Я уж думал, не найду! - затем присмотрелся повнимательней и спросил: - А ты чего сидишь тут один ночью?

- Я потерялся, - выдал Мэй уже привычную версию. А после тяжелого вздоха печально добавил: - И есть хочу.

- Ну, это не проблема, - опять обрадовался мужчина. - Сейчас мы тебя накормим. Пошли!

Ну, он и пошел, есть-то в самом деле хотелось и очень. К тому же человек был полон лихого пьяного энтузиазма и намеревался, как следует отблагодарить того, кто нашел важную для него вещь. Он просто тащил за собой мальчишку, не особо обращая внимания на его реакцию. Впрочем, Мэй возражать и не собирался, мужчина тащил его определенно в нужном направлении. Очень скоро его чувствительный нос уловил ароматы поджаривающегося мяса. Ароматы были просто божественны.