Во власти мракобесия

– Интересно, – без малейшего интереса произнёс Воронин. – Только я думаю, что вы что-то путаете, Дик. Или это всего лишь сплетня.

– Поверьте мне… – Моррис приблизил лицо к Воронину, дыша перегаром. – Я в курсе…

Геннадий равнодушно отмахнулся.

– Наши страны договорились, – настаивал Дик и самодовольно похлопал себя по груди. – Мы даём вам деньги на предвыборную кампанию Ельцина. Разве это не жест истинной дружбы?

– И что, большие деньги даёте?

– Огромные! – Американец взмахнул руками и на рисовал перед собой нечто бесформенное. – Огромные!

Когда на следующий день Воронин передал Смелякову состоявшийся с Диком Моррисом разговор, начальник отдела отнёсся к поступившей информации очень серьёзно.

– Деньгами помогают? – задумчиво переспросил он. – Привозят их сюда, что ли?

– Деталей он не раскрыл, – ответил Воронин. – Сказал только, что это официальная договорённость, я так понял, что на высшем уровне… Виктор Андреевич, если это правда, если они и впрямь деньги сюда шлют, то чей же это будет президент у нас? Американский?

– Ну эту информацию надо ещё проверить, – осторожно заметил Смеляков. – А если и так… Мы же помогали Кучме. Сто миллионов вложили в его предвыборную… Американцы имеют такое же право вбухивать деньги в нашу независимость… Только наша независимость имеет чуть-чуть побольше пасть, и она куда более прожорлива… Да-а… А как этого американца зовут?

– Дик Моррис… Я подготовил небольшую справку… Вот…

Имя господина Морриса было довольно известно зарубежным журналистам и политологам. Он не занимал никаких официальных мест в американской администрации, никогда не считался фигурой, приближенной к президенту США, однако, как отмечали некоторые западные издания, Билл Клинтон, ещё только собираясь бороться за президентское кресло, обратил внимание на Дика Морриса и в одном из интервью назвал его политическим гением и даже своим политическим гуру, но так и не объяснил, чем Дик Моррис заслужил такую высокую оценку. Когда Билл Клинтон получал мандат от своих сторонников на борьбу и готовился стать первым после Рузвельта президентом-демократом, переизбранным на второй срок, Дик Моррис вляпался в скандал с одной проституткой, которую он больше года посвящал во все склоки и сплетни, связанные с президентской администрацией. Скандал быстро забылся, Дик ушёл в тень и, казалось, удалился от Белого дома. Однако вскоре вновь возник на политической арене, стравливая политиков и устраивая из этого целые спектакли. Американская пресса окрестила Морриса мастером технологий подсознательных манипуляций, составляющих основу пикантных мыльных опер.

– Неудивительно, что Чубайс пригласил этого манипулятора в свою аналитическую группу, – произнёс Сме-ляков, читая предоставленную ему справку. – Чем-нибудь ещё примечателен этот политический гений, помимо того что любит почесать языком?

– Обожает женщин, не пропускает ни одной юбки. В «Президент-отеле» через его руки прошёл чуть ли не весь женский персонал – от уборщицы до старшего администратора. И всем обещает жениться.

Ельцин с недоумением посмотрел на стоявшего перед ним Коржакова и перевёл взгляд на лежавшую на столе пачку документов.

– Александр Васильевич, что вы мне всё время дерьмо приносите? – сквозь зубы, почти не раскрывая рта, проговорил президент. – Сколько можно читать это?

– Других материалов у меня нет, Борис Николаевич. Вы меня на «дерьмо» поставили, вот я вам его и ношу, – без улыбки ответил Коржаков. – Куда же мне деться, если работа такая?

– Ну хоть не всё сразу носите… Сил же нет читать это… Устал я…

– Я тоже устал от этого. – Начальник СБП позволил себе сказать эти слова жёстким тоном.

– Может, зря я решил идти на новый срок? – Ельцин поднял глаза на Коржакова. – Знаете, раньше Наина Иосифовна всё время повторяла: «Боря, бросай политику…» Вот тогда бы и уйти… Но теперь дома слышу: «Только ты! Только ты! Другие не справятся!..» А я устал, устал… Разве я не имею права устать? Я тоже человек и не всё могу вынести. Иногда я просто готов умереть, когда читаю ваши справки, отчёты эти… Устал я… Может, выпьем немного?

– Вам нельзя.

– Расслабиться надо, нервы натянуты. А то ведь сейчас придёт Илюшин со своими бумагами, и начнётся!..

Ельцин бессильно опустил голову. Глядя на эту беспомощно повисшую голову, Коржаков ощутил физическую боль от пронзившей его жалости к Борису Николаевичу. «Несчастный человек! Даже отказаться не может. А ведь какой мощью обладал, каким потенциалом… И вот не способен отказать ни жене, ни дочери. Зачем ему власть? Зачем ему переизбираться? И стране такой полумёртвый вампир не нужен…»

– Не хотите помочь мне, Александр Васильевич?

– Чем, Борис Николаевич?

– Принесите мне рюмку водки.

– Вам категорически нельзя.

– Но я не выдержу присутствия Илюшина.

– Почему? Он вас утомляет? Ельцин промолчал, не ответил, но задышал тяжело, как от омерзительного воспоминания.

– Такой он весь… – Президент сморщил лицо и шевельнул рукой, будто пытался нащупать что-то в воздухе перед собой. – Смотрю на него, понимаешь, и не слушаю. Трудно слушать его. Мусор какой-то. Липкий, понимаешь, гадкий… Такое впечатление, что у него мухи во рту сношаются. Я ему намекаю: «Это ваши вопросы, сами должны решать их», – а он не понимает… Нельзя же всё на меня сваливать. Я один со всеми делами не в силах… Не в силах…

В следующую минуту дверь отворилась, и на пороге появился помощник президента.

– А вот и Виктор Васильевич… – с неудовольствием сказал Ельцин.

– Борис Николаевич, извините, задержался. – Илюшин суетливо прошмыгнул к столу и положил на стол пачку бумаг. – Документы подбирал.

– Нет… – Ельцин отрицательно помотал головой. – Половину бумаг отложите в сторону.

– Какую половину? – с готовностью спросил Виктор Васильевич.

– Да любую!

– Хорошо.

– Ноґсите сюда, приноґсите всякое! – Ельцин громко закряхтел, почти застонал. – Откуда вы всё это берёте? Ну откуда столько мусора?!

– Борис Николаевич, – начальник СБП кашлянул в кулак, – я свободен?

– Свободны! – натужно отозвался президент. – Все свободны! Только я занят! Только я должен, понимаешь, решать и решать…

Коржаков быстро вышел.

У себя в приёмной он увидел Смелякова и буркнул:

– Заходи, Виктор Андреевич.

Плотно закрыв за собой дверь, полковник Смеляков начал докладывать с порога:

– Александр Васильевич, у нас прошла информация, что американцы, возможно, выделяют деньги на предвыборную кампанию Ельцина.

– Знаю.

– Знаете? – удивился Виктор.

– Да, – угрюмо кивнул шеф. – Черномырдин недавно сказал об этом. Ему Гор предложил оказать финансовую помощь Ельцину. Американская администрация, видишь ли, обеспокоена тем, что позиции коммунистов в нашей стране укрепились.

– Значит, это правда.

– Насчёт денег они официально договорились.

– И сколько же они выделяют нам? – спросил Сме-ляков после долгой паузы.

– Пятьсот миллионов долларов… Отгружают целыми контейнерами. Я узнал об этом недавно на заседании предвыборного штаба. Сначала не поверил. Потом встал и говорю: «Надеюсь, теперь вы поживитесь вдоволь». Там, конечно, крик поднялся такой, что страшно вспоминать… Чубайс кипятился больше всех. «Вы нас чёрной краской вымазать хотите!» – и всякое такое… Да их и мазать не надо – так всё видно.

– А чем группа Чубайса занимается конкретно? Что делают?

– Да ничего они не делают, – устало махнул рукой Коржаков. – Кофе пьют с коньяком, ведут стёбные разговоры, изображают из себя яйцеголовых… Зато секретности напустили вокруг себя… Обычные подростковые игры умных мальчиков во взрослых людей… Вот только беда в том, что от их игр зависит судьба страны. Надо их серьёзно прижать, не то они всё до копейки растащат. Я шефу доложил обстановку, попросил его дать возможность мне ознакомиться с финансовой отчётностью активистов. Надо выяснить, какие аппетиты у этих парней.