Ахиллесова пята

Сейчас же, неторопливо шагая вверх по бульвару Сен-Жермен, он решал для себя непростую дилемму: либо двинуться прямо по направлению к одному веселенькому заведеньицу, известному под подпольным названием «Кентукки», расположенному на улице де Лилля, недалеко от Королевского моста, где он иной раз любил пропустить по паре-тройке двойных «бурбонов» в компании раскрепощенных молодых людей, облюбовавших этот бар с интерьером в псевдоамериканском стиле, либо же спуститься в метро и отправиться на Монмартр, в гости к своему приятелю-художнику, снимающему в доме, расположенном совсем недалеко от базилики Сакрэ-Кёр, просторное студио, которое почти каждый вечер превращалось в место сборища весьма колоритных фигур, в основном мужеского пола, принадлежащих к самым различным слоям и прослойкам современной парижской полубогемной тусовки.

При этом молодой человек не заметил, да и вряд ли смог бы заметить, если бы даже и не был погружен в свои довольно приятные размышления, что, как только он начал движение, из ничем не примечательного автомобиля серого цвета, марки «Рено Меган», где-то за полчаса до этого припарковавшегося недалеко от выхода из арки, вышел довольно высокий и крепкий мужчина, лет сорока, одетый в серый лондонский плащ и серую же шляпу, который так же, неспешной прогуливающейся походкой, но все же с небольшим, едва заметным ускорением, направился вслед за ним в сторону станции метро «Сольферино». Метров через пятьдесят мужчина без особых усилий и как бы совершенно непреднамеренно нагнал молодого человека и, поравнявшись с ним, негромко произнес:

– Мсье Борель, – и после того, как тот, слегка замедлив шаг, но все еще не останавливаясь, оборотил в его сторону немного удивленный взор, в приветственном жесте дотронулся большим и указательным пальцем до краешка своей шляпы и не жестко, но настойчиво добавил: – Нам надо с вами кое о чем переговорить.

– Простите... не имею чести... – Борель уже остановился и повернулся к обратившемуся к нему мужчине почти в полный фас. – Вы тоже... из управления?

– Из управления... – любезно подтвердил мужчина и уточнил: – По охране территории. – Заметив, что его собеседник еще не до конца сообразил, о каком управлении идет речь, он уточнил еще раз: – ДСТ.

Услышав эту аббревиатуру, молодой человек немного судорожно сглотнул слюну и, резко повернув голову сначала направо, потом налево, зачем-то быстро огляделся по сторонам.

– Ну-ну-ну, зачем так пугаться. Это не страшное название. Во всяком случае, по сравнению, скажем, с гестапо... – успокоил его мужчина и тут же выразительно добавил: – Или КГБ.

Борель снова сглотнул слюну:

– Я не совсем понимаю...

– Ничего страшного. Я вам все объясню. – Мужчина обернулся назад и сделал кому-то подзывающий жест рукой. – Сейчас мы с вами проедем...

– Куда... проедем? – не дал ему закончить начатую фразу Борель. В его голосе уже совершенно отчетливо были слышны нотки паники.

– В одно тихое и уютное местечко. У нас есть квартира здесь недалеко, мы там сможем спокойно посидеть и обо всем поговорить. – Мужчина опередил готовящееся возражение. – Нет, мы, конечно, могли бы отправиться и в «Кентукки», но уж больно там шумно и... вообще... – Что он имел в виду под словом «вообще» осталось без пояснений. В этот момент с ними поравнялся серый «Рено Меган», быстро и бесшумно передвинувшийся задним ходом со своей первоначальной позиции недалеко от выхода из арки. Мужчина сделал Борелю элегантный приглашающий жест рукой в сторону автомобиля. Борель насупился и опустил голову. Мужчина мягко, но настойчиво озвучил приглашение: – Прошу вас.

– Никуда я с вами не поеду, – процедил Борель сквозь зубы и, подняв голову, но избегая встречаться с приглашающим его субъектом взглядом, уже более решительно добавил: – Понятно?

– Понятно, чего ж не понять, – добродушным тоном ответил приглашающий. – Это ваше право. Мы живем в свободной стране. По крайней мере, пока, – зачем-то сделал он последнюю оговорку. – Мы, конечно, можем вызвать вас к нам официальной повесткой. Или, также официально, прийти к вам в управление и побеседовать с вами в присутствии вашего непосредственного начальства. Я, правда, не думаю, что для вас это будет самый оптимальный вариант. В смысле вашей дальнейшей служебной карьеры, прежде всего. Да и вообще, кто от этого в конечном итоге выиграет. Мне кажется, мы вполне прекрасно можем решить все наши проблемы без лишней огласки. Нет? – Он попытался заглянуть Борелю в глаза, но после того, как тот снова опустил голову, еще раз, но уже более твердо повторил свое приглашение и словом, и жестом: – Прошу вас, будет лучше, если мы не станем привлекать к себе чрезмерного внимания. Кто знает, вдруг здесь сейчас появится еще какой-нибудь ваш заработавшийся сослуживец. Потом будут ненужные вопросы.

Борель после некоторого колебания, с видом незаслуженно обиженного человека, резко направился к машине, резко дернул на себя ручку задней двери, плюхнулся на сиденье и, рывком, с громким металлическим лязгом, захлопнул за собой дверь. «А поаккуратней нельзя. Или что, если машина казенная, значит все – круши, ломай», – тут же услышал он недовольный голос сидящего за рулем мужчины, примерно одного с ним возраста, который внимательно следил за всеми его действиями в зеркало заднего вида. Борель ничего не ответил на услышанное замечание, а только громко засопел и демонстративно отвернулся в сторону ближнего к нему окна.

Через несколько мгновений остановивший его на улице мужчина уселся на переднее сиденье автомобиля, рядом с водителем, и коротким кивком головы дал тому сигнал к отправке.

Автомобиль плавно тронулся с места. Мимо Бореля медленно проплыл остов арки, через которую он вышел на бульвар каких-то несколько минут назад, еще в таком превосходном настроении, весело болтая о всяких пустяках со смешливой девчонкой, неделю назад прибывшей на стажировку в его отдел. Он, повернув голову, с тоской посмотрел на все дальше и дальше удаляющееся от него место, где осталось и его хорошее настроение и где, наверно, ему следует оставить и все свои радужные мечты и надежды на будущее, которое начинало выглядеть весьма и весьма туманно в свете произошедшей только что нежданной встречи.

– Не стоит драматизировать случившееся, – словно угадав мысли Бореля, подал голос сидящий на переднем сиденье основной виновник его испорченного настроения. – Самое главное, Борель, я хочу, чтобы вы очень хорошо поняли и запомнили одну простую вещь. Ничего страшного с вами не происходит. Наоборот, все самое скверное и неприятное для вас уже позади. Если, конечно, у вас хватит ума и благоразумия все правильно проанализировать и сделать соответствующие выводы. Знайте лишь, что перед собой вы сейчас видите прежде всего друзей, которые хотят вам только хорошего. Да, Жюль? – этот вопрос был обращен уже к человеку, сидящему за рулем автомобиля.

Борель, отведя взгляд от окна, снова увидел в зеркале заднего вида обращенные на него глаза водителя, который, хоть и с не очень приветливым видом, но все же кивнул головой, подтверждая тем самым слова своего напарника.

– Да, кстати, – продолжил напарник, обернувшись к Борелю, – мы же до сих пор вам не представились. Меня зовут Анри Годено. А это мой коллега, Жюль Верней.

Борель сначала хотел сказать: «Мне наплевать, как вас зовут, и вообще, убирайтесь ко всем чертям», потом решил гордо промолчать, но, продолжая ощущать на себе ожидающий ответа взгляд, в конце концов только буркнул недовольным тоном: «Очень приятно», – и снова отвернулся к окну.

На губах Годено мелькнула легкая усмешка, он тоже повернул голову в прежнее положение и стал смотреть вперед по ходу движения автомобиля, только что сделавшего правый поворот и свернувшего на улицу Гренель.

– Отрадно слышать подобные слова, даже если они звучат и не очень искренно. Как бы то ни было, я уверен, вы не будете разочарованы нашим знакомством.

Буквально через минуту «Рено Меган» снова повернул направо, на улицу Казимира Перье и не успел проехать по ней вперед еще и сотни метров, как Годено скомандовал водителю: