Око Мира

— Троллоки...

— Довольно, — произнесла Морейн негромко, но беседа мигом оборвалась, словно ее ножом обрезало. — Кто-нибудь еще заметил все это? — Голос Морейн был тихим, но Эгвейн сглотнула комок в горле и выпрямилась, прежде чем ответить.

— Со вчерашней ночи все только и думают о том, чтобы отстроиться заново и тому подобное, и что делать, если случившееся повторится. Они ничего не увидят, если только им под нос не сунут. И я никому не говорила о своих подозрениях. Ни единой живой душе.

— Очень хорошо, — сказала Морейн через минуту. — Ты можешь отправиться с нами.

Выражение крайнего изумления промелькнуло на лице Лана. Только на миг, потом оно вновь стало внешне спокойным, но с уст Стража уже сорвались слова, звеневшие от ярости:

— Нет, Морейн!

— Теперь это часть Узора, Лан.

— Это нелепо! — возразил он. — Нет ни одной причины, чтобы она отправлялась с нами, и есть тысяча причин против этого.

— Для этого есть причина, — холодно ответила Морейн. — Часть Узора, Лан.

На каменном лице Стража не отразилось ничего, но он медленно кивнул.

— Но, Эгвейн, — сказал Ранд, — за нами будут гнаться троллоки. Пока не окажемся в Тар Валоне, нам грозит опасность.

— Не пытайся меня запугать, я не откажусь, — ответила она. — Я еду.

Ранду был знаком этот тон. Его он не слышал с тех пор, как она решила однажды, что лазить по самым высоким деревьям — дело в самый раз для детей, но Ранд хорошо помнил эти нотки.

— Если, по-твоему, забавно, когда за тобой гонятся троллоки... — начал было он, однако Морейн не дала договорить.

— На разговоры у нас нет времени. К рассвету нам надо быть как можно дальше отсюда. Если она останется здесь, Ранд, то поднимет на ноги всю деревню, не успеем мы и мили проскакать, и это наверняка послужит предупреждением для Мурддраала.

— Я бы этого не сделала, — запротестовала Эгвейн.

— Она может ехать на лошади менестреля, — сказал Страж.. — Я ему оставлю достаточно, чтобы он мог купить другую.

— Ну, это вряд ли получится, — донесся с сеновала хорошо поставленный голос Тома Меррилина. На сей раз меч Лана вылетел из ножен, и Страж, когда поднял взгляд на менестреля, оружия не убрал.

Том скинул вниз скатанное одеяло, затем забросил на спину флейту и арфу в футлярах, а через плечо повесил переметные сумы.

— В этой деревне мне теперь делать нечего, а с другой стороны, в Тар Валоне я представления ни разу не давал. И хотя обычно я предпочитаю путешествовать в одиночку, после вчерашней ночи у меня нет никаких возражений против того, чтобы отправиться в путь в компании.

Страж придавил Перрина суровым взглядом, и тот опасливо поежился.

— На сеновал я и не подумал заглянуть, — пробормотал он.

Пока долговязый менестрель спускался с сеновала по приставной лестнице, Лан спросил подчеркнуто церемонно:

— Это тоже часть Узора, Морейн Седай?

— Все — часть Узора, мой старый друг, — мягко ответила Морейн. — Нам нельзя быть привередливыми. Но посмотрим.

Том ступил на пол конюшни и повернулся от лестницы, стряхивая солому со своего лоскутного плаща.

— Положительно, — произнес он спокойно, — я требую, чтобы меня приняли в компанию. Много часов я провел над бессчетными кружками зля в раздумьях о том, как окончу свои дни. Котла троллоков в моих планах не было. — Он искоса глянул на меч Стража. — В этом нет нужды. Я не сыр, чтобы меня пластать на ломтики.

— Мастер Меррилин, — сказала Морейн, — нам придется двигаться быстро и почти наверняка в большой опасности. По-прежнему кругом троллоки, и мы будем двигаться ночами. Вы уверены, что хотите пуститься в путь вместе с нами?

Том, насмешливо улыбнувшись, обвел всех взглядом.

— Если дорога не слишком опасна для девушки, вряд ли она окажется слишком опасной для меня. К тому же какой менестрель отказался бы столкнуться с маленькой опасностью ради выступления в Тар Валоне?

Морейн кивнула, и Лан вложил меч в ножны. Ранду вдруг стало интересно, а что произошло бы, если бы Том передумал или если бы Морейн не кивнула. Менестрель начал седлать свою лошадь как ни в чем не бывало и как будто схожие мысли не приходили ему в голову, однако Ранд заметил, что Том не один раз бросал короткие взгляды на меч Лана.

— Итак, — сказала Морейн. — Что с лошадью для Эгвейн?

— Лошади торговца не подойдут, как и дхурраны, — мрачно ответил Страж. — Сильные, но ни резвости, ни выносливости.

— Бела, — сказал Ранд, схлопотав от Лана взгляд, от которого юноше захотелось проглотить язык. Но он понимал, что не в силах отговорить Эгвейн; поэтому единственное, что оставалось, — это помочь ей. — Бела, может, и не такая быстрая, как остальные, но зато она выносливая. Иногда я на ней ездил верхом. Она не отстанет.

Лан заглянул в стойло Белы, что-то ворча себе под нос.

— Наверное, она будет немного лучше прочих, — сказал он в конце концов, — и не думаю, что есть выбор.

— Значит, она подойдет, — сказала Морейн. — Ранд, отыщи-ка седло для Белы. И поторопись! Мы и так уже слишком долго мешкали.

Торопливо Ранд выбрал седло и попону в упряжной, затем вывел Белу из стойла. Пока он прилаживал седло на спину кобылы, та в удивлении сонно оглядывалась на него. Когда юноша ездил на ней верхом, он не седлал ее, и до сих пор Белу под седлом не использовали. Успокаивающе причмокивая. Ранд затянул подпругу, и кобыла отнеслась к этой странной процедуре вполне мирно, лишь пару раз тряхнув гривой.

Взяв у Эгвейн котомку, он приторочил ее за седлом, пока девушка влезала на кобылу и приводила в порядок свои юбки. Они не были пригодны для верховой езды, поэтому ее ноги в шерстяных чулках оказались открыты до колен. На ногах у Эгвейн были надеты такие же башмаки из мягкой кожи, что носили все деревенские девушки. Для поездки в Сторожевой Холм, не говоря уж о Тар Валоне, они вовсе не годились.

— Я все равно считаю, что тебе не нужно ехать, — сказал Ранд. — Я не выдумываю про троллоков. Но обещаю позаботиться о тебе.

— Скорей я позабочусь о тебе, — беспечно ответила Эгвейн. На его сердитый взгляд она улыбнулась и, наклонившись, погладила юношу по волосам. — Я знаю, что я у тебя под присмотром, Ранд. Мы друг за другом будем приглядывать. А сейчас тебе лучше сесть на свою лошадь.

Ранд заметил, что остальные уже в седлах и ждут его. Единственной лошадью без всадника оставался Облако — высокий, серый, с белой гривой и хвостом, принадлежавший раньше Джону Тэйну. Ранд залез в седло, хотя и не без труда, поскольку, едва он поставил ногу в стремя, серый вскинул голову и прянул в сторону, после чего ножны меча запутались в ногах у юноши. Не случайно его друзья не выбрали Облака. Мастер Тэйн частенько спорил с купцами, что его горячий серый обгонит любую купеческую лошадь, и Ранд знал, что пари тот ни разу не проигрывал, а еще Ранд знал, что Облако не всякому позволял без хлопот прокатиться в седле. Лану пришлось немало выложить, чтобы уговорить мельника на такую сделку. Когда Ранд устроился в седле, Облако загарцевал сильнее, будто готов был рвануть с места в карьер. Ранд потянул поводья и попытался думать, что никаких неприятностей у него не будет. Может, если он сумеет убедить в этом самого себя, то и лошадь удастся убедить.

Где-то в ночи гукнула сова, и четверо деревенских ребят вздрогнули, только потом поняв, что это был за звук. Они нервно рассмеялись и стыдливо переглянулись.

— В следующий раз мышь-полевка загонит нас на дерево, — со сдавленным смешком сказала Эгвейн.

Лан покачал головой:

— Лучше бы это были волки.

— Волки! — восклицание Перрина привлекло к нему внимание всезамечающих глаз Стража.

— Волки не любят троллоков, кузнец, а троллоки не любят волков, и с собаками та же история. Если я слышу волков, то могу быть уверен, что там нас не поджидают троллоки. — Лан двинулся в залитую лунным сиянием ночь, пустив своего высокого вороного шагом.

За ним, нисколько не колеблясь, тронулась Морейн, подле Айз Седай, сбоку, держалась Эгвейн. Ранд и менестрель замыкали цепочку всадников — вслед за Мэтом и Перрином.