Новая весна

Зеленая сестра одарила ее таким пронзительным взглядом, что у Морейн мелькнула мысль, не чересчур ли легкомысленно она говорила.

Остановившись за спиной Ларелле, Кадсуане положила ладонь на плечо Серой сестры.

– Что тебе известно об этой девочке?

Каждая из учениц Ларелле считала ее образцом сестры, и каждую страшила эта ее холодность. Все они боялись ее, и все хотели походить на нее.

– Морейн была прилежной ученицей, все схватывала на лету, – задумчиво произнесла Ларелле. – Быстрее всего в Башне учились она да Суан Санчей. Но тебе это наверняка известно. Ну, что еще... На язык невоздержанна и чересчур вспыльчива была, пока мы ее не уняли – насколько нам удалось. Их с подружкой, той самой Суан, вечно на проделки тянуло. Но испытание на Принятую обе прошли с первого раза. Ей, разумеется, необходима выдержка, закалка, но со временем из нее может получиться нечто толковое.

Кадсуане встала позади Мериан и задала тот же вопрос, прибавив:

– Ларелле сказала, ее вечно тянуло... на проделки. Трудный ребенок?

Мериан с улыбкой покачала головой.

– Нельзя сказать, что трудный, – ответила Мериан. – Скорее, неугомонный. Ни одна из учиненных Морейн проказ не была злой, но было их предостаточно. И послушницей, и Принятой ее отправляли ко мне в кабинет много чаще, чем любых трех девочек, вместе взятых. Не считая разве что ее закадычной подружки Суан. Разумеется, очень часто бывает, что подруги в чем-то замешаны вместе, но эту парочку одну без другой ко мне не присылали. Последний раз это случилось тем самым вечером, когда они прошли испытание на право носить шаль. – Улыбка Мериан потухла, сестра нахмурилась, это выражение Морейн запомнила с того вечера. Она не сердилась, скорей не верила, что молодые женщины способны выкинуть эдакий номер. И еще на лице ее тогда читалась еле заметная заинтересованность. – Вместо того чтобы провести вечер в раздумьях и медитации, они попытались тайком подложить мышей в постель одной сестры, Элайды а’Ройхан. Вот за этим их и поймали. По-моему, не было еще женщины, которая получила звание Айз Седай и которой при том после последнего посещения Наставницы Послушниц приходилось бы с опаской садиться.

Морейн удалось сохранить непроницаемое выражение лица, усилием воли она удержала пальцы, готовые сжаться в кулаки, но ничего не сумела поделать с заполыхавшими щеками. И эта печально-заинтересованная нахмуренность, как будто Морейн все еще Принятая. Значит, ей нужна выдержка, да? Ну, наверное, немного выдержки не помешает, но все-таки... И распространяться о той дружбе!

– По-моему, вы знаете обо мне все, что нужно знать,– напряженным голосом заявила Морейн Кадсуане. Никого не касается, как тесно дружили Суан и Морейн, – только их двоих. Ни к чему рассказывать о наказаниях, да еще и в подробностях. – Если вы удовлетворены, то я пойду собирать вещи. Мне пора. Я уезжаю в Чачин.

Морейн едва не застонала и прикусила язык, сообразив, что с него сорвалось. Ну вот, опять! Стоит гневу взять над ней верх, как язык мелет невесть что. Если Ларелле и Мериан участвуют в поисках, то у них наверняка имеется хотя бы часть списка из записной книжечки Морейн. В том числе и Джуринэ Надзима, и леди Инес Демайн из Чачина, и Авинэ Сахира, которая «живет в деревне на проезжей дороге между Чачином и Канлуумом». Чтобы укрепить подозрения, остается еще заявить, что потом Морейн собирается ненадолго посетить Арафел, а затем – и Шайнар.

Кадсуане неприятно улыбнулась.

– Ты уедешь, дитя мое, когда я разрешу. И помалкивай, пока тебя не спросят. Вон там в кувшине вино с пряностями. Налей-ка нам.

Морейн задрожала. «Дитя мое»! Она давно не послушница. Кадсуане не вправе приказывать ей, когда уходить или приходить. Как и помалкивать. Но протестовать Морейн не стала. Она подошла к камину – впрочем, несколько деревянной походкой – и взяла длинногорлый серебряный кувшин.

– Кажется, Кадсуане, тебя заинтересовала эта молодая женщина, – промолвила Мериан, чуть повернувшись и глядя, как Морейн разливает вино. – Нам о ней ничего знать не нужно?

Ларелле улыбнулась с еле заметной издевкой – или, скорее, всего лишь с намеком на насмешку, ведь рядом стояла Кадсуане, – и заметила:

– Неужели у кого-то было Предсказание, будто в один прекрасный день она станет Амерлин? Лично я ничего такого не замечаю, но вообще-то у меня нет Таланта к Предсказанию.

– Я могу прожить еще лет тридцать, – сказала Кадсуане, протянув руку за предложенным Морейн кубком. – Или же всего три года. Кто возьмется сказать?

Глаза Морейн округлились, и она пролила горячее вино себе на запястье. Мериан тихо охнула, а у Ларелле был такой вид, точно ей в лоб заехали булыжником. Всякая Айз Седай скорей плюнет на стол, чем упомянет о своем возрасте или о возрасте кого-то из сестер. Но Кадсуане – это не всякая Айз Седай.

– В следующий раз, дитя мое, когда наливаешь вино, будь чуточку поосторожнее, – невозмутимо промолвила Кадсуане. – Хорошо? – Морейн отошла к камину, не сводя с нее глаз, а Зеленая сестра продолжила: – Мейлин куда старше. Когда меня и ее не станет, тогда самой сильной останется Керене.

Ларелле вздрогнула. Неужели Кадсуане в самом деле намерена за один раз нарушить все обычаи?

– Я тебя чем-то обеспокоила? – Зеленая сестра обернулась к Ларелле. Ее заботливый тон вряд ли кого-нибудь ввел в заблуждение, и Кадсуане продолжила, не дожидаясь ответа: – Если мы умалчиваем о своем возрасте, это еще не значит, что людям неведомо, что мы живем дольше них. Ха! А после Керене – резкое падение к следующим пяти. Пяти – если это дитя и та девочка Санчей разовьют свой потенциал. К тому же одной из пятерых столько же лет, сколько и мне, и она уже подумывает, не пора ли ей на покой.

– Какой в этом смысл? – спросила Мериан слабым, точно от дурноты, голосом.

Ларелле прижимала ладони к животу, лицо у нее посерело. Они едва взглянули на предложенное Морейн вино и знаком отказались, и она так и держала кубок в руке, хотя вряд ли сумела бы сделать хоть глоток сама.

Кадсуане нахмурилась – зрелище не из тех, что радуют сердце.

– За тысячу лет в Башню не пришла ни одна, кто сравнился бы со мною. За почти шестьсот лет – никого, сравнимого с Мейлин или Керене. Тысячу лет назад нашлось бы по меньшей мере пятьдесят сестер, кто по силе стоял бы выше этой девочки. А глядишь, через сотню лет она сама будет в числе первых. Возможно, конечно, что к тому времени отыщется кто-то посильнее, но вовсе не пятьдесят. Скорей всего, вообще никого. Мы сокращаемся в числе, вырождаемся.

Морейн вся обратилась в слух. Неужели Кадсуане известно решение этой проблемы? Но тогда какое отношение к нему имеет она, Морейн?

– Ничего не понимаю, – отрывисто сказала Ларелле. Судя по всему, она взяла себя в руки и злилась на себя за выказанную слабость. – Нам всем об этом известно, но при чем тут Морейн? По-твоему, ей суждено привлечь в Башню много девушек, и вдобавок девушек с... большим потенциалом? – Последние слова она, недовольно скривившись, буквально выдавила из себя, а громким хмыканьем ясно дала понять, что думает о подобной перспективе.

– Будет жаль, если впустую пропадет такой талант, причем раньше, чем сама она поймет, что к чему. Башня не имеет права потерять эту девочку из-за ее собственного неведения. Взгляните на нее. Хорошенькая куколка, благородная малышка-кайриэнка. – Кадсуане указательным пальцем приподняла подбородок Морейн. – Если хочешь подыскать себе Стража, то скорей найдешь разбойника, которому захочется пошарить в твоем кошеле. Вот он и пустит стрелу тебе в сердце. Или громила, который при виде спящей сестры ниц падает, проломит тебе черепушку, и очнешься ты в каком-нибудь закоулке, лишившись золота и, возможно, еще кое-чего. Сдается мне, Стража ты будешь выбирать с той же придирчивостью, как и своего первого мужчину.

Морейн отшатнулась, кипя от возмущения и сбивчиво что-то бормоча. Сначала толковали о ней и Суан, а теперь еще об этом! Есть же вещи, о которых говорить можно и о которых говорить совершенно не стоит!