Фаворитка Наполеона

Все пересуды прекратились: граф и графиня Гвасталла могли, не стесняясь непрошенного любопытства или злых сплетен, продолжать восхитительные прогулки под деревьями, поездки в горы, где при каждой остановке они обменивались поцелуями, и свои музыкальные дуэты на флейте и рояле по вечерам, перед ужином. В неизвестности и полной безопасности они могли спокойно наслаждаться всей прелестью этого очаровательного горного уединения.

Но, несмотря на успокоение, внесенное в жизнь появлением ребенка, эти влюбленные, казалось, были не уверены в завтрашнем дне; они как будто боялись будущего. Они наслаждались дивным, прекрасным настоящим с тревогой в сердце и беспокойством во взоре. Они, казалось, вкушали все блаженство рая, но постоянно сознавали близкое присутствие ада, готового поглотить их. В каждом взгляде, которым они обменивались, как будто просвечивал страх, что они не успеют достаточно налюбоваться друг другом. Они дрожали при каждом расставании, а находясь, как казалось для всех, на высоте счастья, словно все время опасались за его хрупкость и непрочность.

Граф и графиня Гвасталла не обращали никакого внимания на посетителей гостиницы, евших, пивших и болтавших вокруг них и не замечавших их нежного обращения друг с другом. Не так было с мужчиной и женщиной, которые приехали в гостиницу в тот же день и теперь заняли места за столиком позади графской четы, так что могли все видеть и слышать. Эти новоприбывшие не спускали взора с графа и графини Гвасталла и напрягали слух, стараясь уловить малоинтересную болтовню, срывавшуюся с их уст, горевших желанием поцелуя. Иногда мужчина за столиком склонялся к своей спутнице и говорил ей несколько слов, не прекращая наблюдений. Говорили они по-французски.

Женщина была стройная блондинка, красота которой бросилась в глаза еще при ее входе в зал. Ее спутник был очень высокого роста. В длинном сюртуке, с жесткими усами и длинной бородкой, он тоже произвел некоторое впечатление на обитателей гостиницы «Королевский орел» Всех удивила и даже вызвала иронические усмешки его громадная палка, похожая на дубину, которую он прислонил к спинке стула, как будто и за столом не желая расставаться со своим орудием защиты, готовый схватить его при первой тревоге.

Граф и графиня Гвасталла не заметили появления этих новых лиц, но граф инстинктивно обернулся, почувствовав подозрительный, следящий за ним взгляд. В это время человек с палицей обратился к своей спутнице:

– Нет, графиня, о ребенке они еще ничего не говорили.

Однако он сразу замолк и сделал знак молчать подруге, заметив, что граф Гвасталла смотрит на них.

Последний невольно вздрогнул. Ему показалось, что он где-то видел этого молодца с большими усами и выдающимися челюстями костлявого лица. Он не уловил смысла произнесенных слов, но расслышал, что эти загадочные соседи говорят по-французски.

– Напрасно мы не велели подать ужин у себя, Мари, – сказал он вполголоса.

– Почему? Разве что-нибудь мешает нам здесь? Ведь вы сами сказали, что, проведя это время за столом, среди публики, мы почувствуем себя еще приятнее вместе. Вы знаете, я делаю только то, чего вы хотите. Не надо было звать меня сюда. Разве вы заметили что-нибудь опасное?

– Здесь есть французы, за соседним столом.

– Что ж, какое мне дело до французов? Я, слава Богу, больше не француженка и никогда не хотела бы стать ею вновь. Вы это хорошо знаете, злой! – сказала она с упреком.

Граф взял руку своей дамы и, поднеся ее к губам, сказал:

– Простите, Мари, но вы не знаете, сколько у нас врагов! Вам никогда не простят, что вы позволили себе искать счастья с таким простым солдатом, как я. Наше блаженство возбуждает зависть и ненависть. В этой блондинке и ее спутнике я чувствую опасных врагов. Поверьте мне, что нам лучше выйти из-за стола, а также отказаться от вечерней прогулки в лесу.

– Зачем это? Я готова уйти из-за стола, если вас беспокоит это соседство, но лесом, моим дорогим лесом, я не согласна пожертвовать.

– Это неосторожно! Я боюсь за вас, Мари! Во Франции много фанатиков, которые не прощают нас. Видя вас здесь со мною, они легко могут оскорбить вас, чтобы отомстить… вы знаете за кого… Инкогнито может быть открыто. Эти наши соседи смотрят на вас очень странно, почти враждебно. Должно быть, они узнали вас. Этого достаточно, чтобы принять предосторожности. Мари, послушайтесь меня! – нежно прибавил граф.

– Я слушаюсь вас всегда, но не сегодня вечером. Воздух так хорош, так душист горный ветерок! Смотрите, какая спокойная и светлая луна встает над лесом! Она точно манит идти гулять.

Графиня встала. Несколько успокоенный, но все еще недовольный, граф последовал за нею. Проходя мимо людей, возбуждавших его подозрения, он окинул их недоверчивым взглядом и пробормотал:

– Положительно я где-то видел этого верзилу, но где?

Через четверть часа граф и графиня, тесно прижавшись друг к другу, пошли по направлению к лесу. Графиня, прильнув к своему спутнику, смеялась над его тревогой.

– Мне никогда еще так, как сегодня, не хотелось блуждать под деревьями, – сказала она, – и я никогда не простила бы вам, если бы вы лишили меня этого вечера.

Двое путешественников, язык и манеры которых так смутили графа Гвасталла, также поторопились уйти из зала. Они последовали за первой парой до густых деревьев аллеи, пошли за нею до опушки леса, точно ожидая какой-нибудь случайности, благоприятных обстоятельств.

Выпрямившись и описав два-три круга дубинкой в воздухе, мужчина сказал спутнице, указывая на графа и графиню, которые виднелись вдали, под темною листвою, едва видным, смутным пятном:

– Надо действовать, графиня; лес предоставляет в наше распоряжение на некоторое время ее величество Марию Луизу, императрицу Франции, и сообщника ее измены, того, для кого она бросила трон, ребенка и супруга. Этот Нейпперг теперь в нашей власти и сделает то, что мы от него потребуем… Мужайтесь, графиня! Австрийцы уже похитили наследника императора Наполеона, не надо оставлять у них заложником вашего ребенка, тоже сына нашего императора, род которого они так же жаждут истребить как и само воспоминание о нем. Как будто это возможно!..

– Я полагаюсь на вас, ла Виолетт, – сказала блондинка, графиня Валевская.

– Хорошо, предоставьте мне действовать, – согласился тот. – Сговоримся же хорошенько. Если вы увидите меня там, в конце аллеи, и при лунном свете разглядите, что я держу свою палку вверх, неподвижно, значит, наши дела плохи. Тогда вы возвращайтесь скорее обратно, в конюшню, где ждет нас заранее приготовленный экипаж, и быстро уезжайте в свое убежище в Инсбруке.

– А что будет с вами, ла Виолетт? Я не могу бросить вас здесь, подвергнуть опасностям из-за меня и сына.

– Не заботьтесь обо мне, графиня, я люблю опасные случайности, это волнует кровь, и я говорю себе: «Браво, малый, ты не такой трус, как бывал прежде! Еще немного – и ты будешь не хуже людей».

– Ла Виолетт, вы просто герой, я это знаю, да и император подтвердил мне это.

– Да, это со времени дела при Вене. Император был тогда в хорошем настроении, и я воспользовался им – вот и все.

– Император скоро убедится, что вы остались верным и преданным ему человеком, когда все его более знатные и блестящие товарищи покинули его. Теперь, ла Виолетт, вы моя единственная опора, защитник сына императора. Ваша жизнь драгоценна, будьте осторожны.

– Не беспокойтесь, я верю в свою звезду, – Ла Виолетт поднял свою дубинку и прибавил: – Вот в эту!

– Если вам удастся дело, где я найду вас? – спросила графиня.

– Я приду сюда, в эту аллею; вы увидите, как я буду вертеть свою палку. Тогда вы идите ко мне навстречу и я расскажу вам, как обстоит дело. Теперь же вам надо быть настороже, а я отправлюсь на разведку. Теперь, должно быть, пора: те, кого мы хотим окружить, должно быть, уже возвращаются… Надо отрезать им отступление.

Ла Виолетт пошел широкими шагами, сделав графине успокоительный жест. Он углубился в лес и скоро скрылся.