Сладкое вино любви

Тревога, напряжение, затаенное недовольство – все назревало в течение дня, грозя разрушить хрупкое затишье.

Оливия убеждала себя, что происходящее не имеет к ней никакого отношения. Она здесь чужой человек, Сибринги разберутся и без нее. Поэтому она читала вместе с Тесс в кабинете, играла в гостиной и ходила с ней в туалет, чтобы девочке было не страшно одной. Но стоило Оливии отлучиться, как Натали тут же принималась ее искать. Сюзанна была рада, что ей помогают мыть посуду. Тесс вскрикивала каждый раз, когда с крыши срывалась полоска шифера и с силой ударялась о стену. Оливии хотелось быть рядом с Саймоном. Одним словом, кухня больше всего подходила для того, чтобы переждать ураган вместе со всеми.

Голоса радиоведущих заполняли томительные секунды ожидания, рассказывая какие-то смешные истории, призванные отвлечь внимание от «Хлои». Саймон снова вышел было, но почти сразу вернулся, вымокший и недовольный тем, что ему не удалось добраться до виноградника.

– Правильно сделал, что вернулся, – сказала Натали, и Саймон кивнул, но Оливия чувствовала, что мыслями он там. Как, должно быть, ему тяжело сидеть здесь, в тепле, когда его питомцы гнутся под ветром и теряют драгоценные листья.

Она осторожно выглянула на улицу сквозь ставни, но там все заволокло непроницаемой серой пеленой, превратившись в непроглядный мрак.

Обед прошел в молчании, скорее чтобы как-то убить время, чем утолить голод. Они ведь целый день только и делали, что ели. Нервы у каждого были на пределе. Заточенные в замкнутом пространстве дома, все были вынуждены еще час провести в ожидании. К вину никто не притронулся. Раздавалось лишь легкое постукивание серебряных приборов о фарфоровую посуду. Жалюзи трепетали от ветра, ревущего снаружи.

После десяти вечера разразилась гроза.

Тесс заснула в кабинете, завернувшись в вязаный платок. Джилл читала в гостиной. Марк разгадывал кроссворд в соседней комнате. Саймон вышел посмотреть виноградник.

Оливия сидела на кухне и слушала радио вместе с Натали. Сюзанна натянула пластиковую пленку на блюдо со свежеиспеченными булочками. Вошел Грег, чтобы выпить воды, и она предложила ему булочку. Он отказался и открыл холодильник.

Поставив блюдо на стол, Сюзанна промолвила:

– Ну вот, делать больше нечего. Что теперь?

Можно было пойти спать, но по радио сообщили, что ураган вот-вот стихнет. Как только это произойдет, придется поливать виноградник из шлангов, и понадобится помощь каждого. Это может случиться через полчаса или через два часа. В любом случае спать сейчас нельзя.

– Можешь почитать что-нибудь, – предложила Натали с самым невинным видом, но ее слова стали последней каплей.

Сюзанна в упор взглянула на мать.

– Уже читала, спасибо. Все напечатанное Оливией прочла до последней странички.

Грег настороженно повернулся к ним. Оливия поднялась, чтобы уйти, но Натали придержала ее за руку и слегка покачала головой:

– Останься. Мне нужен союзник.

– Зачем тебе союзник, если ты написала правду в своей книге? – съязвила Сюзанна. – Неужели правда нуждается в защите? Если это правда, конечно.

– Это истинная правда.

Грег встал рядом с сестрой.

– Правда или нет, не важно. Твоя жизнь достойна осуждения.

Натали гордо выпрямилась.

– Почему?

– Потому что если это правда, то ты всю свою жизнь лгала нам и себе.

– Ты читал мою книгу?

– Да. И она рассказывает о жизни, построенной на лжи.

Натали покачала головой:

– Нет, я никогда не лгала.

– Тогда это повесть о том, что было скрыто под завесой молчания, – возразила Сюзанна. – Ты не говорила нам всей правды.

– А это все равно, что солгать, – добавил Грег.

– Ты хранила секреты.

– И обманывала отца.

Оливия встала:

– Мне не следует здесь находиться. Вы должны переговорить об этом втроем, без посторонних.

– Сядь, Оливия, – тихим голосом приказала Натали.

Оливия села.

Натали обратилась к сыну:

– И что я должна была сказать твоему отцу? Что вышла за него замуж из-за денег? Что любила другого? Что если бы не моя мать, умолявшая меня выйти за него замуж, я бы ждала Карла? Ради чего говорить все это?

– Ради правды, – сказал Грег.

– Быть честной еще не значит быть милосердной. Стал бы твой отец счастливее, узнав правду? – Натали покачала головой. – Не думаю. Эта правда разрушила бы наш брак, который оказался не таким уж плохим.

– Но он был основан на лжи, – настаивал Грег. – Ты обманывала и нас с сестрой.

– А что мне надо было сказать вам? Что ваш отец никудышный бизнесмен? Что его затянувшаяся игра в разведчиков стоила ему обувной фабрики? Что он растерялся, узнав, что мы остались без гроша?

– У вас были деньги, – возразила Сюзанна. – Фабрики стоили немалых денег.

– Но ваш отец и не подумал об этом, пока я не подсказала. Сюзанна не сдавалась:

– Тебе следовало рассказать нам все это. Почему мы должны читать книгу?

– Потому что мне тяжело говорить, – с горечью ответила Натали. – Потому что рассказывать детям об их собственной семье, не просто. Мне хотелось показать вам, что мои отношения с Карлом зародились давным-давно. – Она немного успокоилась. – Зачем унижать отца перед детьми? Вы любили его, и я была этому рада. Зачем говорить о его промахах и ошибках, когда он сделал столько хорошего? И что такого, если я заботилась о его авторитете в ваших глазах? Он был прекрасным человеком, я заявляю это со всей искренностью. То, что он умел делать, он делал хорошо.

– Ты манипулировала им, – с вызовом заметил Грег. – Ты решала за него, что ему делать.

– И нами ты тоже манипулировала, – подхватила Сюзанна. – Ты следовала только тебе известному плану.

Натали печально усмехнулась:

– Да не было у меня никакого плана. Как можно планировать, если у тебя ферма? Мне хотелось, чтобы Асконсет процветал. Это была моя цель. Я делала то, что считала нужным.

– Чтобы спасти виноградник. Неужели он был для тебя дороже всего на свете?

– Нет, Сюзанна. Я любила и Александра, и вас. Я дорожила своей семьей.

– Кто бы говорил, – буркнул Грег, скрестив руки на груди.

Натали замерла.

– Тебя никогда не было рядом, – продолжал он.

Сюзанна кивнула:

– Ты вечно где-то пропадала и всегда находила дела важнее, чем общение с детьми.

Оливии хотелось провалиться сквозь землю, только чтобы не присутствовать при этом разговоре.

– Натали, мне не стоит здесь находиться. Я пойду.

Натали смерила ее тяжелым взглядом.

– Ты хотела обрести семью. Вот и посмотришь, что это такое. Семья – это стена непонимания и взаимных обид. Ты учишься приспосабливаться и прощать то, что никогда не простишь даже самому лучшему другу. С другом можно порвать отношения, а с родственниками ты связана семейными узами.

Оливия не нашлась с ответом и продолжала сидеть. Натали повернулась к Сюзанне.

– Ты не права. То, что я делала, я не считала более важным, чем все остальное. Я просто работала.

– Я этого не знала! – возразила Сюзанна. – Я думала, ты ходишь на вечеринки. Как ты могла позволить мне думать так? Я делала все, чтобы заслужить твое одобрение, и поступала так, как ты того хотела. Наверное, ты все эти годы считала меня никчемной бездельницей.

– Нет, – горячо заверила ее Натали, – никогда! Я хотела, чтобы твоя жизнь была проще и легче, чем моя. Мне пришлось нелегко в твои годы.

– Ты могла бы и не работать, – возразил Грег. – Отец нашел бы способ прокормить семью. Может, если бы ты не взяла инициативу в свои руки, он был бы более энергичным и деловым.

Плечи Натали поникли.

– Может быть. Может, я ошибалась и вы, мои дети, выбрали бы другой путь в жизни. Но я правда верила в то, чем занималась. Обвиняйте меня, если хотите, но мне это было необходимо. И я не жалуюсь, что мне было тяжело. Я просто говорю, что так было.

– Ты слишком много на себя взвалила, – укоризненно заметил Грег. – Ты рисковала. Твои инвестиции могли пропасть, а виноградник – погибнуть. И отец мог догадаться о твоих тайных планах.