Страница 9 из 10
Кончается ночь... Мне надо сказать маме, как я хочу сберечь ее. Я позвоню... Я позвоню...
Сказать моей первой, моей ранней, что я любил ее и не говорил из дурацкой сдержанности, которую называл мужской. И если бы я сказал второй, что люблю, я бы ничего не потерял, а только стал бы лучше... Я позвоню... Я позвоню...
Звонок... Я прощаюсь с вами... Одеваюсь. Ем. Бегу. Лечу. Сажусь и молчу. Скупо, сжато, остроумно – характерно для меня!
Портрет
О себе я могу сказать твердо.
Я никогда не буду высоким.
И красивым. И стройным.
Меня никогда не полюбит Мишель Мерсье.
И в молодые годы я не буду жить в Париже.
Я не буду говорить через переводчиков, сидеть за штурвалом и дышать кислородом.
К моему мнению не будет прислушиваться больше одного человека.
Да и эта одна начинает иметь свое.
Я наверняка не буду руководить большим симфоническим оркестром радио и телевидения.
И фильм не поставлю.
И не получу ничего в Каннах.
Ничего не получу – в смокинге, в прожекторах – в Каннах.
Времени уже не хватит... Не успею.
Никогда не буду женщиной.
А интересно, что они чувствуют?
При моем появлении все не встанут.
Шоколад в постель могу себе подать.
Но придется встать, одеться, приготовить.
А потом раздеться, лечь и выпить.
Не каждый на это пойдет...
Я не возьму семь метров в длину...
Просто не возьму.
Ну, просто не разбегусь...
Ну, даже если разбегусь.
Это ничего не значит, потому что я не оторвусь...
Дела... Заботы...
И в том особняке на набережной я уже никогда не появлюсь.
Я еще могу появиться возле него.
Напротив него.
Но в нем?!
Так же и другое...
Даже простой крейсер под моим командованием не войдет в нейтральные воды...
И из наших не выйдет.
И за мои полотна не будут платить бешеные деньги.
Уже нет времени!
И от моих реплик не грохнет цирк и не прослезится зал.
И не заржет лошадь подо мной...
Только впереди меня.
И не расцветет что-то.
И не запахнет чем-то.
И не скажет девочка: «Я люблю тебя».
И не спросит мама: «Что ты ел сегодня, мой мальчик?»
Но зато...
Зато я скажу теперь сыну: «Парень, я прошел через все.
Я не стал этим и не стал тем.
И я передам тебе свой опыт».
Специалист
Для Р. Карцева
– Бебеля, двадцать один, квартира три, – нет звука?.. А изображение?.. Нормальное... Хорошо... Я буду у вас с пяти до семи... Пожалуйста...
– Да, да... Слушаю... Плохо шьет?.. Строчку не дает?.. Немецкая... Свердлова, восемь, квартира сорок семь... Буду до пяти... Пожалуйста...
– Алло... да, я... Почему болит?.. А вы согревающий компресс на ночь... Нет, мой дорогой. Кто кого лечит?.. Я же вам оставил рецепт... Как – потеряли?! И что, температура поднялась?.. Тридцать восемь и три... Ничего без меня не принимайте. Только горчичники к ногам. Я буду у вас между шестью и восемью... Лежите спокойно.
– Да... Снова замолчал... А вы ему телеграмму давали?.. Я же вам продиктовал текст... Ну, пишите: «Надоедать не буду. Но хочу оградить тебя от неприятностей. Жду на вокзале у газетного киоска в двадцать часов. Наташа». Прибежит. Мужчины трусливы. Если позвонит, не разговаривайте. Все при встрече. Потом мне расскажете... Не за что...
– Алло... Это вы... Я вам неправильно предсказал. Вместо большой дороги в казенный дом следует читать: «Задуманное вами исполнится вскоре. Вас ожидает большая радость и спокойная жизнь, что вам будет в награду за пережитое. Насчет личных интересов можете не сомневаться. Они окончатся удачно, и в жизни вашей удачи будут продолжаться вплоть до преклонных лет...» Записали?.. Если что-нибудь будет неправильно, позвоните, уточним... Я думаю, все будет хорошо.
– Да... Алло... С этим?.. Попробуйте сметану с пивом за четыре часа до. Полное отключение радио и телевидения. За три часа – чай с малиной и коньяком. Мюзик-холл с коньяком в антракте. Минут за двадцать – крепкий кофе с лимоном. Проветрите комнату и позвоните мне. Если не поможет, будем действовать током... Шестьсот вольт. Решающее средство... Всего доброго... В любое время...
– Замдиректора камвольного комбината?.. Минуточку!.. 298-18-23, с восьми до семнадцати... Пожалуйста.
– Да, да... В «Смене» сегодня «Люди и розы», сеансы в восемь, десять, двенадцать и так далее через каждые два часа... Пожалуйста...
– А-а! Арнольд Степанович!.. Откладывается у вас ревизия... Она нагрянет внезапно, восемнадцатого января, в десять утра... Будьте здоровы. Звоните...
– Да... Слушаю вас, товарищ... Нет, мой дорогой. Так перед людьми не выступают... А мы вот взгреем вас на коллегии. Тогда вы возьметесь за дело... Что значит – записочки посылают? А вы отвечайте... Ну, мой милый, вы за это зарплату получаете. Все!
– Шестнадцатый. Я – Таганрог. Посадку разрешаю... Ветер тринадцать боковой...
– Алло... Да... Пылесос «Ракета»? Бьет током?.. Провод не отсырел?.. Попробуйте просушить... Канатная, четырнадцать, квартира три... Буду у вас до трех...
– Натирку полов сейчас некому... Звоните в пятницу.
– Да-да... Не подошла?.. Ей тридцать пять... Вам пятьдесят пять, слава богу... Не читает газет... Что вы от нее хотите?.. Она не знает, где Лаос?.. Так объясните ей. Постойте... Вы просили... Вот у меня записано... Не старше тридцати пяти. Блондинку. Не больше одного, не старше десяти. С высшим. С удобствами. Не выше третьего этажа. Район Парка культуры... Ничего насчет газет... Ах вы решили добавить... Надо заранее... Записывайте. Лесной проспект, восемнадцать, корпус три, квартира четырнадцать... Библиотекарша. Вся периодика – через нее.
– Что у вас?.. Ого!.. Завтра вводите новую камеру Вильсона... В Серпухове?.. Посчитайте заново эффект Броуди – Гладкова. Подставьте лямбда 2,8 вместо 3,1... Да. Должно сойтись... Держите меня в курсе...
– Нет, мальчик, амнистии в этом году не будет.
– У вас что?.. Пьеса... А вы попробуйте поменять концовку. Не грустно лег, а радостно вскочил... И не на кладбище, а в санатории... И позвоните мне... А сейчас, извините, у меня обед...
Он развернул бумажку. Прижал пальцем котлетку к кусочку черного хлеба и начал есть, глядя в пространство.
На работе и дома
Учреждение. Много столов. За столами сидят люди и думают. Посредине два стола, за которыми сидят мужчина и женщина. Пишут.
Мужчина (пишет). Екатерина Николаевна, у меня ваш чертеж. Мне непонятно, как вы соединяете корпус с крышкой.
Женщина. Ну как же, Михаил Григорьевич?
Мужчина. Я написал свои соображения, чтобы вам было яснее... Вот, мне кажется, что... (Передает записку женщине.)
Женщина (читает, бледнеет, рвет записку и незаметно бросает ее в корзину; тихо). Я не смогу сегодня. (Громко.) Вот ручки. Почему их две?.. Да, их две, и крышка хорошо ложится... Я сейчас напишу, почему нельзя этого делать. (Пишет, передает записку мужчине.)
Мужчина (читает, тихо). Да... Я все понимаю. (Громко.) Две ручки, а их должно быть пять или даже... Может быть... (Пишет.) Читайте соображения. Я прошу вас. Я впервые высказываю вам свои соображения. Будьте внимательней... Ну пожалуйста... Мы с вами понимаем друг друга с одного... чертежа... Я ваш руководитель, и ваше слово для меня закон... (Передает записку женщине.)
Женщина (читает). Да... Я тоже... Но не сегодня... Вы знаете наше положение... Эти шарики... Я сама, когда вижу вашу идею... Я все вижу... и шарики, и ролики... Можно пять ручек, но не сегодня... Нет, нет...
Мужчина. Екатерина Николаевна, подойдите сюда.
(Женщина качает головой.)