Страница 33 из 48
Глава десятая
Когда началась ночь, господин Вислоух вспомнил: в лесу прячется что-то страшное.
Зачем мне это? спросил себя Морис, ползя по трубе. Коты для этого не созданы.
Потому что мы в глубине души добрые, ответила его совесть.
Нет, я не добрый, подумал Морис.
Да, вообще-то ты прав, сказала его совесть. Но мы же не хотим предать Опасного Боба? Этот маленький беспокойный нос? Он считает нас героем.
Но я не герой, подумал Морис.
Тогда почему мы ползём в темноте и пытаемся его найти?
Ясно же, почему. У него есть мечта о крысином острове, и без него крысы не будут работать вместе, и тогда я не получу денег, ответил Морис.
Но мы же кошка! Зачем кошке деньги?
Потому что хочу обеспечить себе спокойную старость, подумал Морис. Мне уже четыре года! Когда я заработаю достаточно денег, я смогу завести себе красивый домик с большим камином и милой старушкой, которая будет мне давать каждое утро молоко. Я всё продумал, до мельчайших деталей.
И почему же старушке надо будет взять нас к себе? Мы плохо пахнем, у нас обгрызенные уши и что-то мерзкое и чешущееся на ноге, мы выглядим так, будто кто-то ударил нас по морде ногой… Зачем милой старушке мы, а не какая-нибудь симпатичная маленькая кошечка?
Но чёрные коты приносят счастье, подумал Морис.
Действительно? Возможно, мы не из тех, кто приносят плохие вести, но мы не чёрные! Мы скорее пятнистые, тёмно-грязно-коричневые.
Ну, существует и такая вещь, как краситель. Две упаковки чёрного, минуту посохнуть на свежем воздухе, и "здравствуй, молоко и рыбка" до конца дней моих. Хороший план, не правда ли?
А что же со счастьем, спросила совесть.
А! В этом и состоит хитрость. Чёрный кот, приносящий раз в месяц золотую монету, наверняка считается котом, приносящим счастье, верно?
Его совесть промолчала. Наверно, она была поражена хитростью его плана.
Морис вынужден был признать, что с такими планами он справлялся лучше, чем с подземной навигацией. Он не то, чтобы заблудился, потому что кот не может заблудиться. Он только не знал, где всё остальное. Но одно он знал точно: под городом было немного земли. Подвалы, решётки, трубы, старые сточные каналы, склепы, части заброшенных зданий формировали что-то наподобие пчелиных сот. Даже люди могли бродить по этому лабиринту, думал Морис. Наверняка крысоловы использовали эту возможность.
Везде пахло крысами. Кот подумал, не стоит ли ему позвать Опасного Боба, но решил не рисковать. Может быть, ему удалось бы так найти маленькую крысу, но его крики сообщили бы и всем остальным, где он находится. А большие крысы были действительно…большими и ужасными. Даже очень злобному и сильному псу было бы трудно с ними справиться.
Морис добрался до квадратного туннеля со свинцовыми трубами. Отовсюду шипел пар, тут и там капала тёплая вода на дно туннеля. Впереди находилась решётка, ведущая на улицу. Оттуда в туннель сочился слабый свет.
Вода в туннеле выглядела чистой. По крайней мере, сквозь неё можно было видеть дно. Морис давно хотел пить. Он нагнулся, высунул язык…
Тонкая красная струйка извивалась в воде.
Окорок выглядел растерянным и полусонным, но он всё ещё держался за хвост Сардины, когда крысы вернулись из конюшни. Это было длинное путешествие. Сардины не верил, что он сможет протащить старую крысу по бельевым верёвкам, поэтому они ползли по водостокам, доверяясь темноте ночи.
Когда они добрались до подвала, некоторые из крыс были уже там. С обеих сторон от еле передвигавшего ноги Окорока шли Загар и Сардины.
Одна из свеч всё ещё горела в подвале, и это удивило Загара. За последний час так много всего произошло.
Они опустили Окорока на пол, и там он остался лежать, тяжело дыша. С каждым вдохом его тело дрожало.
— Яд? — спросил Сардины.
— Я думаю, это было просто слишком много для него, — ответил Загар. — Просто слишком много.
Окорок открыл один глаз. — Я… ещё… вожак? — спросил он.
— Да, шеф, — ответил Загар.
— Мне… надо… спать.
Загар осмотрелся. Другие крысы подошли поближе, шушукаясь и разглядывая его.
— Питательно… сказала мне… что ты… видел туннель… Большой Крысы, — выдавил из себя Окорок.
Загар посмотрел на Питательно, смущённо потупившую глаза. — Да… я что-то видел, — ответил он.
— Тогда я хочу… чтобы мне это приснилось… и никогда не просыпаться, — выдохнул Окорок. Его тело затряслось ещё сильнее. — Не так. Не на… свету.
Загар поспешно дал Сардины знак, и тот затушил свечу своей шляпой. Влажная, густая подземная темнота окутала их.
— Загар… — прошептал Окорок. — Ты должен это знать…
Сардины навострил уши, пытаясь расслышать, что старый вожак говорил Загару. Через несколько секунд он содрогнулся, почувствовав изменение мира.
Что-то двигалось в темноте. Спичка зажглась, и через мгновение тени от пламени свечи вернулись.
Окорок лежал неподвижно.
— Должны мы его теперь сожрать? — спросил кто-то.
— Он… мёртв, — сказал Загар. Представление о том, что Окорока съедят, показалось ему неправильным. — Закопайте его. И пометьте место, чтобы мы знали, где он лежит.
Крысы облегчённо вздохнули. При всём их уважении к Окороку — он не слишком приятно пах и на вкус был наверно ещё хуже.
Одна из стоявших впереди крыс в нерешительности переминалась с лапы на лапу. — Э… когда ты говорил о том, чтобы отметить место… Ты имел в виду такой же способ, как тот, который мы используем, когда зарываем какие-нибудь яды?
— Он спрашивает, надо ли нам мочиться? — сказала другая крыса.
Загар посмотрел на Сардины, который только пожал плечами. Загар почувствовал, как в нём растёт неприятное чувство неловкости. Если ты вожак, то все ждут, что ты скажешь. Он подумал несколько секунд и потом кивнул.
— Да, — сказал он наконец. — Это ему понравилось бы. Он был очень… крысой. Но нарисуйте над ним вот это.
Он нацарапал на земле картинку.
— Он был крысой из длинной цепочки крыс, и он думал о крысах, — перевёл Сардины. — Отлично, босс.
— А он вернётся, как Загар? — спросил кто-то.
— Если он вернулся бы, он бы наверняка очень разозлился бы, если бы его съели, — сказал кто-то. В ответ раздались нервозные смешки.
— Послушайте, я… — начал было Загар, но Сардины толкнул его в бок.
— Шеф, можно тебя на пару слов? — спросил он, вежливо подняв шляпу.
— Да, конечно… — Загару стало ещё более неловко. Никогда ранее его так не разглядывали другие крысы. Он отошёл вслед за Сардины подальше от остальных крыс. Оба растворились в темноте.
— Ты знаешь, что я раньше часто бывал в театре, — начал Сардины. — Там можно многому научиться. Так вот, тут такое дело… Я вот что хочу сказать: ты теперь вожак. Поэтому ты должен себя и вести как вожак, то есть так, как будто ты всегда знаешь, что надо делать. Если вожак не знает, что надо делать, то этого не знает никто.
— Но я разбираюсь только в ловушках, — ответил Загар.
— Представь себе будущее как одну большую ловушку, — предложил Сардины. — Но без сыра.
— Вот уж вряд ли это мне поможет!
— И ты должен давать другим верить в то, во что они хотят верить, когда речь идёт о тебе, — добавил Сардины. — Я думаю, что твой шрам — достаточно убедительное свидетельство.
— Но я не умер, Сардины!
— Что-то случилось. Ты хотел поджечь конюшню. Я наблюдал за тобой. В ловушке что-то с тобой произошло. Не спрашивай меня, что именно, я не разбираюсь ни в чём, кроме чечётки. Я всего лишь простая крыса. И я всегда буду только простой крысой. Но есть и большие крысы как Соленья или Срок Годности или другие, босс, и теперь, когда Окорок мёртв, они могут подумать, что кто-то из них мог бы стать вожаком. Понимаешь ты, к чему я клоню?