Суровый урок

У Сары не было ключей, поэтому она оставила заднюю дверь незапертой, и молила Бога, чтобы в их отсутствие никто не влез в дом.

В ближайшем городке был хороший магазин, и ехать в Лудлоу не понадобилось. Сара припарковала машину около магазина, взяла тележку и спросила Роберта, что бы ему хотелось на обед. Из его слов она поняла, что мать, по-видимому, кормила его здоровой пищей.

Однако, когда она упомянула о матери, Роберт покачал головой и, к ее удивлению, ответил:

— Я не жил с мамой и Томом. Я жил с Наной. У мамы в доме мне не было места, и кроме того… — Он усмехнулся и сказал угрюмо: — Том меня не любил. А Питера отец очень любил, — добавил он с сожалением, заставив Сару оторваться от полок с продуктами.

— Питера? — спросила она.

— Это мой школьный товарищ. Он живет с папой и мамой. Его папа всегда с ним играет и учит его играть в футбол, — сообщил он с завистью.

Бедный малыш! Саре захотелось его успокоить, сказать, что это совсем не его вина, просто ему не повезло со взрослыми мужчинами. По страху, таившемуся в его глазах, Сара поняла, что он винит себя за то, что сначала Том, любовник его матери, а затем его собственный отец не любили его. Хотя казалось странным, почему, с таким трудом добившись, чтобы родному отцу запретили видеться с сыном, мать отправила мальчика к бабушке.

Сара захватила с собой деньги, тратить ей их в общем-то было не на что: ее родственники были очень радушны, а Грей был достаточно богатым человеком, чтобы обеспечить своему сыну хорошее питание, поэтому она не собиралась экономить на покупках.

Ей оставалось только дивиться тому, как могла уважающая себя экономка кормить двух мужчин замороженными блюдами быстрого приготовления.

Сара старалась не думать о том, как Грей отнесется к вмешательству в его семейные дела. Закончив покупки, Сара с Робертом направились к машине. Пока они шли, мальчик рассказывал о бабушке, и Сара поняла, как он скучал по ней, сильнее, чем по матери, — ведь он больше жил с ней. Этим, наверное, объяснялись странные, немного старомодные манеры, серьезная, почти взрослая речь, резко отличавшая его от детей подобного возраста.

Когда они вернулись домой, Сара с радостью обнаружила, что никто из посторонних в дом не заходил, но и миссис Джекобс, похоже, своего решения не переменила.

Сара накормила Роберта обедом, проследила, чтобы он вымыл за собой тарелку, и спросила, в какое время отец обычно возвращается с работы. Ей было ясно: оставить Роберта одного она не сможет, придется побыть с ним до прихода отца.

Роберт пожал плечами: его отец возвращается в разное время. Сара поразилась, когда из бесхитростного рассказа выяснила, что почти всегда мальчик ужинал и ложился спать один. Миссис Джекобс постоянно говорила ему, что его ждут серьезные неприятности, если отец вернется и застанет его на ногах.

Экономка, похоже, сильно запугала мальчика, постоянно угрожая, что нажалуется отцу. Сара была очень зла на нее, но еще больше на Грея. Несомненно, тот, у кого была хоть толика здравого смысла, должен был понять, что происходит в доме. Значит, Грей либо не мог заниматься мальчиком, либо, что еще хуже, не хотел этого делать.

Вымыв посуду после обеда, Сара позвонила Салли, сказав, что ей придется остаться с Робертом, пока не вернется отец.

— Да, конечно, — решительно заявила Салли, уверив, что никаких проблем с машиной не будет. Когда же Сара рассказала ей, что она застала, приехав к Роберту, Салли ответила: — Ну, я совершенно этому не удивляюсь. Сегодня приходила миссис Ричарде и сказала, что миссис Джекобс совершенно не тот человек, которому можно доверять детей, она их просто ненавидит.

Положив трубку, Сара опять подумала, что Грей Филипс — местный житель и, несомненно, должен был знать, какая у миссис Джекобс репутация, однако же он доверил ей сына.

Саре не хотелось уходить далеко от дома, и они с Робертом провели вторую половину дня в саду. Он оказался умным, любознательным мальчиком, может быть, немного нервным: ему явно не хватало активного отношения к жизни. Наверное, потому, что ему не с кого было брать пример.

В шесть часов они вернулись в дом, и Сара предложила Роберту принять ванну, пока она приготовит ужин. Он попросил ее подняться с ним на второй этаж, она согласилась, но без особой охоты: ей не хотелось, чтобы Грей, вернувшись домой, подумал, что она проявляет излишнее любопытство.

Она поднялась на площадку второго этажа, пол которой был отлично натерт, а на стенах висели старинные портреты. У стены одиноко стоял дубовый комод. Сара вспомнила изобилие цветов, которые она видела в саду, и ей ужасно захотелось яркими букетами нарушить угрюмую атмосферу этого дома.

От площадки расходились два коридора. Роберт взял ее за руку и повел вдоль одного из них, в конце его он остановился и открыл дверь. Его спальня была большая, заботливо обставленная. У одной из стен стоял большой шкаф для игрушек, стол, стул и удобная кровать под пуховым одеялом с изображением черепахи. В конце комнаты была дверь, которая, как сказал Роберт, вела в ванную.

Она тоже была хорошо оборудована, но по краю ванны шла грязная полоса, а на полу валялась груда влажных полотенец.

— Миссис Джекобс сказала, что она не будет здесь убирать, потому что я плохой мальчик, — сказал Роберт, заметив, как Сара посмотрела на полотенца. Вдруг лицо его потемнело, и он произнес со слезами: — Когда я жил у Наны, у меня в ванной были игрушки: лягушки, лодочки, но миссис Джекобс их выкинула. Она сказала, что я уже не маленький.

Сердце Сары сжалось.

— Ничего, сегодня мы сделаем тебе бумажную лодочку, — предложила она, добавив: — Хотя она плохо плавает.

— Правда? Можно сделать лодочку? — спросил он с таким восторгом, что она засмеялась.

— Да, если мы найдем бумагу.

Лицо его опять омрачилось.

— У меня нет бумаги. Миссис Джекобс всю забрала, она сказала, от нее одна грязь. В кабинете, правда, бумага есть. Можно спуститься и взять немного.

Сара заколебалась. Меньше всего ей хотелось шарить в чужом доме — она хорошо представила себе, как бы чувствовала себя, если бы ктонибудь рылся в ее вещах. Но она обещала Роберту, и, если он знает, где лежит бумага…

То, что Роберт назвал кабинетом, было, скорее, небольшой библиотекой с рядами полок, сверху донизу заставленных книгами; многие из них были в кожаных переплетах.

Громадный письменный стол занимал большую часть комнаты, и компьютер казался в ней инородным предметом.

Два больших окна выходили в сад, стекла отражали солнечный свет. Широкие подоконники были покрыты выцветшей камчатой тканью, которая оживляла эту суровую комнату.

Бумага хранилась в нижнем ящике стола, который был очень тяжел для Роберта, он никак не мог его открыть. Саре пришлось присесть на пол, чтобы помочь ему.

— Что здесь происходит?! Сара замерла, услышав сердитый мужской голос, и почувствовала, что Роберт прижался к ней. Как вор, пойманный на месте преступления, Сара медленно повернулась.

Ах, если бы она стояла во весь рост, а не сидела на корточках — в таком положении трудно защищаться, невозможно ответить ударом на удар, особенно когда на тебя смотрят бешеным взглядом и Бог знает что думают о происходящем.

— Мы искали бумагу, чтобы сделать лодочку для ванны, — прервал тишину робкий, испуганный голосок Роберта.

Взрослые внимательно посмотрели на него, но выражения их лиц были разными: у Сары — нежное, ласковое, у отца — раздраженное и сердитое.

— Что вы делали? Объясните мне, что здесь происходит? — требовательно произнес Грей Филипс, обращаясь к Саре. — И где, черт возьми, миссис Джекобс? Она должна оставаться с Робертом до моего возвращения.

Стараясь не замечать тона, каким с ней разговаривал Грей, Сара нежно погладила Роберта и сказала ласково:

— Робби, иди наверх и раздевайся, пока я поговорю с твоим отцом.

Он радостно вскочил на ноги и почти бегом кинулся из комнаты вверх по лестнице.

Как только он исчез, Сара поднялась. Она сняла туфли, когда присела перед ящиком, и они находились в полуметре от нее. Как ей хотелось, чтобы каблуки были повыше, когда она вытянулась во весь рост и вызывающе подняла подбородок, а во взгляде, которым она окинула наблюдавшего за ней Грея, светилась решимость.