Торжествующий разум

Литвин ушел, а Павлу какая-то проворная девушка всучила некую газету. Он немного полистал ее и, отметив, как она дурно сверстана и какие бездарные статьи содержит, куда-то сунул.

Время немного успокоило холл, погрузив его в тишину. Началось второе заседание. На него Павел решил не идти. Постепенно народ рассосался, и он обнаружил того, кого уже несколько минут отчаянно искал в густой массе.

Среднего роста парень лет тридцати, светлый и голубоглазый, с ласковым выразительным взглядом и густой черной бородой стоял возле колонны, беседуя о чем-то с неизвестными Павлу молодыми людьми.

Калугин приблизился и поздоровался. Но прежде чем он успел переброситься хоть одним словом с бородатым человеком в модном с маленькими обшлагами костюме, девушка стоявшая рядом сунула ему все туже неудачную газету и выпалила:

- Как вам нравится эта газета?

Павел с неохотой развернул ее еще раз. Он понимал, что иногда есть разница между тем, чтобы сделать людям приятное и сказать правду.

- Так как?

- Явная дура, - подумал Павел, разглядывая газету и вместе с тем девушку.

Про бумагу он уже все решил, но, присмотревшись к молодой особе, вынес схожий приговор.

- Судя по заторможенной мимике и по ограниченному радиусу движения глаз, а также по отставанию взгляда от поворота головы интеллектом эта голова не богата, -подумал Калугин.

- Что скажете про данный экземпляр, это молодежная газета? - поинтересовался странно схожий с девушкой, как тут же отметил Павел, юноша.

- Плохая газета, очень плохая.

- Почему? - поразились до странности синхронно оба вопрошателя.

В их интонации Калугин мастерски отметил удивление, преклонение, страх и раболепие. Он коротко, но с профессиональной ясностью изложил свое видение газеты, указав на все сделанные ошибки. Их оказалось так много, что на всю процедуру ушло минут двадцать.

Все это время бородач внимательно следил за всем происходящим. Казалось, он одобрял каждое произнесенное Калугиным слово.

- И последнее, левую газету нельзя называть "Компас", использование географических предметов типично фашистский стиль, - закончил свою речь Павел. На секунду повисла лицемерно восторженная пауза.

- Вы, наверное, специалист? - почтительно с ярким подхалимажем спросила девушка.

Павел кивнул головой и слегка развел руками, как бы говоря: "Вы уж меня простите детки, но это так". Он не хотел хвастаться и он не хвастался. Его просто заставили сказать правду. Все мероприятие, где он присутствовал, было настолько пропитано ложью, что любое проявление искренности и прямоты казалось чем-то сверх радикальным.

- Нужно поговорить? - улыбаясь, спросил бородатый парень.

Они отошли в сторону, оставив редакционную пару. Калугин, занимаясь информационной политикой обкома партии и комсомола, знал этого человека только по деловой переписке. Это был Алексей Хрисовул, широко известный в левых кругах интеллектуал. Он уже почти год успешно возглавлял информационную политику партии. За это некоторые функционеры из ЦК уже его начали тайно ненавидеть.

- Приятно познакомиться лично, - произнес Алексей.

- Мне тоже, а кто были эти назойливые особи?

- Это Лена и Коля, - усмехнулся Хрисовул. - Газету они сделали. Молодец что все им объяснил, а то эти персонажи меня порядком достали. Кстати о вашей организации: ты, небось, не знаешь, но вы уже легенда. Мне очень приятно видеть, что работа у вас поставлена профессионально - по-новому. Кстати у тебя сейчас какой титул?

- Второй секретарь обкома, - заметил Павел.

Калугин не знал, что его усилия в работе уже были отрицательно оценены партийным начальством. Его, как и Хрисовула считали вредным и опасным еретиком. Старые аппаратчики умело делали доброжелательный вид, но все усилия направляли на то чтобы подорвать авторитет чересчур активных комсомольцев среди товарищей.

Вторая часть Съезда уже закончилась, застав Павла и Алексея в столовой одновременно за обедом и разговором. Кормили делегатов и приглашенных хорошо. Речь в беседе шла о символике. Павел рассказал, какой символ по предложению Датова они используют в своей работе, и теперь с интересом слушал оценку Алексея. Символ комсомола, разработанный товарищами Павла, сильно походил на символ игры Квэйк. К кольцу была приделана ручка, превратив, его в серп. Молот был необычной формы. Его ручка была заострена снизу, и если отбросить тяжелую насадку походила на гвоздь. Во всем чувствовалась геометрическая линейность и радиальность, индустриальный рационализм.

- Во-первых, ваш серп и молот двухмерный. Он очень четкий, в нем ясно воплощено влияние культуры киберпанка, да и всего авангарда ХХ века. Это символ символа. Мне он сразу понравился, еще тогда, когда я только первый раз увидел его. Прогрессивная символика, не то, что слизанный и изуродованный советский комсомольский значок. Ведь от всякого символа требуется воздействовать на психику человека, очаровывать его, привлекать, символически характеризуя идею как прекрасную и современную. Эстетическая приемлемость символики имеет огромное значение для продвижения идеи, для овладения умами. Поэтому предлагаю этот серп и молот вообще сделать символом комсомола.

- Это будет совсем не просто. Консервативные настроения в организации очень сильны. Это хорошо видно даже по примитивным ожиданиям результатов выборов. Почти все надеются на победу, ну или, по крайней мере, не на поражение.

- Согласен, ты смог бы написать статью об этом? Мы бы ее широко опубликовали. Ведь все интервью с Датовым, все обзоры акций и различные эссе вашей организации писал ты.

- Надо попробовать.

- Только тон должен быть осторожным, чтобы не перепугать глупых партийных бонз и наших робких сторонников, - усмехнулся Алексей.

- Договорились, - ответил ему улыбкой Павел.

Кругом за небольшими столами было уже пусто, голодные делегаты, утолив жажду пищи, куда-то устремились. В столовой Литвин так и не появился. Спустя полчаса Съезд продолжил работу.

- Наверное, плещется где-нибудь, - подумал о друге Павел.

- Вождь приехал! Вождь! - донеслись до неспешно доедавших обед приятелей голоса.

Павел и Алексей направились к выходу. В холле действительно, окруженный глупыми восторженными взорами стоял руководитель партии. Это был высокий тучный человек с мужественным, но неповоротливым лицом. Его одолевали вопросами, но, извинившись, он прошел в зал. Алексей последовал за ним, а Павел решил подождать, пока весь кипучий народ рассосется и только затем идти на заседание.

В выступлении руководителя партии не было ничего интересного. Он мало уделял внимания проблемам молодежной организации и в основном говорил об идущей предвыборной кампании, о лживости буржуазных СМИ и неминуемой победе левых. Его слова слушались внимательно и с глубоким уважением. Яркий, хотя и однообразный оратор он умел внушить людям уверенность и дать импульс к работе. Зал, затаив дыхание, не произнося ни звука слушал вождя и уверенность в том, что партия на этих выборах наберет больше голосов, чем на прошлых росла. Царило оптимистическое восхищение.

Павел не был уверен в возможности «скорой победы патриотических сил». Раньше он мало прислушивался к лидеру партии, пологая, что конкретная работа в организации намного важней. Однако теперь поневоле ему приходилось слушать обычную речь вождя.

- Режим в глубоком кризисе, его дни сочтены. Уже все осознают необходимость победы действительно нравственных сил: патриотов оппозиционеров, коммунистов боевой закалки, - напористо продолжал оратор. - Начиная от пенсионеров, крестьян, учителей, шахтеров и заканчивая национально ориентированных предпринимателями, буквально все понимают, что дальше так продолжаться не может. Стране нужны перемены. Стране нужно настоящее правительство державников, ответственных профессионалов советской школы. У нас есть сильная команда. Только профессионалы-патриоты, вместе с нашим измученным рыночными реформами народом смогут вывести государство на светлый путь. Прекрасно, что мы находим общий язык с истинно русской православной церковью…