Торжествующий разум

- Всего этого нет. У нас гармоничные, свободные отношения: у всех здоровая психика. Раньше все эти особенности имелись и в нашем мире. Мы не делали никаких запретов в их отношении, но по мере общественных преобразований они исчезли. Подробней ты можешь посмотреть об этом в библиотеках сети. Думаю, ты откроешь для себя много нового.

Так Павел и поступил, действительно найдя для себя немало интересного. В конечном итоге он вынужден был признать преимущества существующих здесь отношений и, сдав еще одну крепость консервативного в себе, принял их. Принял их решительно и безоговорочно, отбросив глупую скромность и отвратительный стыд. Человек должен быть свободен. Нет смысла уродовать себя предрассудками.

- Нот, а одежда, она у всех такая простая и никто не стесняется сбрасывать ее, вот как эти дети, - и он указал на резвившихся в воде мальчиков и девочек. - Это этично? Наши старики сказали бы, что это разврат, а я просто несколько удивлен?

- Справедливый интерес. Обнаженные? Ну и пусть, главное чтобы люди были счастливы, их не должны смущать такие глупости как-то: есть на них одежда или нет. Мы стараемся не подавлять сексуальность. Особенно в детях, ведь это самый ранимый возраст. Иначе, они не смогут стать полноценными людьми. Нас также не пугает ранний возраст вступления в половые отношения. Что в этом плохого? Люди могут любить друг друга в любом возрасте. К тому же все это дает юным существам навыки общения и развивает в них доброе отношение друг к другу.

- Но ведь вы все-таки продолжаете носить одежду? Это традиция? Разве это не подавление сексуальности?

- Ты прижал меня Павел, осознаешь ты это или нет, - расхохотался Нот. - Конечно, использование одежды обусловлено и бытовыми целями, но с нашими технологиями мы могли бы обеспечить защиту тела и иным способом, и, разумеется, обеспечиваем.

- И все-таки?

- И все же это подавление сексуальности. Ты затронул актуальную тему. В нашем обществе уже давно идут споры о том, что, возможно, стоит вообще вывести одежду из употребления. Но пока она все еще находит своих носителей, - снова рассмеялся Ноторимус.

- Значит носителей? - ответил другу шутливой строгостью Павел. - Вот как вы это называете! Ага!

- Да, но есть места на планете, где ее вообще не носят. Если хочешь, можешь сегодня отправиться в одно из них. Там собирается наша молодежь, эти "хулиганы", - улыбнулся доктор. - Не знаю, как тебе понравится их музыка, да и вообще весь этический набор. Одно точно - ты будешь удивлен. Там все довольно свободно. "Атифетишкульт клуб" - так называется это движение. Они конечно не только одеждой занимаются, вообще искореняют вещизм. У них там масса всяких мероприятий.

- Любопытно, что они борются с одежным стилем.

- Борются? Нет, делай что хочешь, только не мешай другим и тебе некто ничего не скажет. Попробуешь?

- Да, - неуверенно согласился Павел, - но не сейчас.

- Мне хочется закончить свой рассказ о нашей системе общественного управления. Раз мы коснулись такого направления жизни, как движение радикальных противников вещистской культуры, стоит рассказать тебе немного о Совете по этике. Ты о нем ничего не слышал?

- Почти нет.

- Так вот, это организация, которая рассматривает наиболее острые конфликты. Нельзя сказать, чтобы у нее не было работы. Конфликтов хватает и у нас, но этот совет разбирает только самые острые из них. Основная масса противоречий разрешается в других советах. Но если встречаются такие, которые наносят серьезный ущерб общему делу, или какому либо человеку лично, не стану приводить примеры, то их разбирает Совет по этике. Самое страшное наказание - ссылка. Об этом я говорил. Есть несколько планет, куда высылают людей на временное или постоянное поселение. Но это происходит только в самых серозных случаях.

Павел внимательно слушал, но ему показалось, что доктор теперь рассказывал без особого интереса. Впрочем, Калугина этот вопрос пока мало интересовал. Уже приближался вечер, и Павел начинал чувствовать легкую усталость. День был проведен очень активно. С самого утра они с доктором побывали в различных интересных местах. Это были учебные заведения, где, расположившись прямо на полу небольшими группами в сопровождении наставника, дети смотрели различные научные фильмы, вели бойкие и острые беседы. Друзья закончили свое исследование заповедников на Дюрране, живой интерес вызвали в Павле древние животные этой и иных планет. Он осмотрел множество лабораторий, в некоторых из которых мало что понял, хотя ему все подробно объясняли.

Дети, вдоволь наигравшись и, по-видимому, порядком устав разлеглись на траве, тихо беседуя о чем-то, друг с другом. Павел не мог разобрать смысл их речей. Но он отчетливо слышал их голоса. Они были радостными и немного хриплыми от усталости.

- Тебе нужно отдохнуть, - заметил Ноторимус. - День был трудный, летим домой?

- Согласен.

Забравшись во флаер, они уже спустя минуту были в большом шарообразном доме, где в номере 58 на 167 этаже жил теперь Калугин. Простившись с уговором, что завтрашний день будет посвящен работе, они расстались. Павел прыгнул в лифт и спустя пять минут был уже в своей пастели, делая тщетные попытки уснуть. Ничего не получалось. Освободившись от пут необходимости постоянно действовать и говорить, он почувствовал себя лучше, и желание сна на время прошло. Он ощутил себя все еще полным сил.

- Тут-тук? - раздался за дверью женский голос.

Павел был удивлен, знакомых на Дюрране у него почти не было, да и вряд ли кто-либо из них стал навещать его.

- Кто бы это мог быть? - подумал он.

Дверь растворилась и в комнату всунулась голова Реку.

- Павел, ты еще не спишь?

- Привет, - удивился Калугин.

Он никак не рассчитывал, что девушка, с которой он успел видеться только раз и то по деловому поводу, вот так, запросто, преодолев бесчисленные расстояния, могла прийти к нему в гости.

- И тебе привет, от меня и от Эвила Эви.

- Проходи. Разве он не на Дюрране?

- Не-ет, - растянула она. - Он работает, то есть он сейчас у нас на Перуло. Кстати ты знаешь, почему его вызвали туда?

- Я тут совсем другим делом занимаюсь и ничего не знаю.

Реку взяла большое резное кресло и, шутливо кряхтя, перетащила его в центр комнаты, так чтобы сев в него быть напротив Павла, расположившегося в своей огромной кровати.

- Мебель у тебя дурацкая, - ласково проворчала она. - Рикан нарушил перемирие, тебя пытались захватить в собственном доме в собственной кроватке, - она усмехнулась. - Вот только беда, эти недотепы не знали что ты тут.

Павел слушал ее. С короткой стрижкой, худощавая, с небольшим вздернутым носиком, веселая, бойкая, добрая и искренняя, она казалась ему странным воплощением всех здешних женщин, с которыми он так и не успел еще познакомиться. Он уже хорошо знал, что отношения между ними и мужчинами могут быть как деловыми, товарищескими, так и более тесными, причем грань между тем и тем лежала как-то едва заметно. То, что он знал о здешних девушках, заставляло его восхищаться ими. Они не стремились эмоционально перегрузить мужчин, были легкими и свободными, не навязывались, не требовали к себе постоянного внимания, были искренними и добрыми, преданными. Но это была совсем непривычная преданность. Они удивительно походили в повадках на мужчин, но мужчины были, хотя и уверенными в себе, но мягкими и спокойными по характеру. Никто тут не пытался выдать свой невроз за личные качества. Отношения были открытыми, все говорилось прямо, и Павел решил действовать именно так. Действовать так, как он совершенно не привык.

- Так ты здесь из-за меня? - спросил он.

- Я же тебе понравилась, - резко повернула разговор Реку. - Ты мне тоже понравился, разница в возрасте не считается, - засмеялась она.

- Какая разница?

- У-у? Я же старше тебя на тридцать лет. Ничего?

- Да какая разница, - спокойно удивился он сам себе.

- Вот и отлично. А мебель тут все-таки надо сменить!