Правь Амбером

7

Конечно же, как только мы поднялись на холм, нашим взглядам предстал небольшой городок. В нем не было ничего примечательного — каких-нибудь две дюжины домов, но постоялый двор действительно имелся. Из двух высоких труб лениво тянулся дымок, неся с собой запахи свежевыпеченного хлеба и жарящегося мяса. Три седобородых старика сидели на террасе в креслах-качалках и строгали какие-то деревяшки. Когда мы подошли поближе, они оторвались от своего занятия и приветливо поздоровались с нами.

— Что, с этим приятелем чего-то стряслось? — мимоходом поинтересовался один из них. Он без особого беспокойства скользнул взглядом по покрытому синяками лицу отца и связанным рукам.

— У него припадки, — сказал я. Это прозвучало скорее утомленно, чем убедительно: у меня выдался долгий день. — Пришлось его связать, чтобы он сам себе не навредил. Последний припадок чуть его не прикончил.

— А-а… — Понимающе кивнув, старик откинул ся на спинку кресла и снова начал потихоньку раскачиваться. — Вам тогда нужен док Хэнд.

— Только не молодой док Хэнд, — сказал второй старик, возясь со своей деревяшкой. — Вам нужен старый док Хэнд.

— Угу, — согласился третий резчик. — Старый док Хэнд, он понимает в припадках, это точно. Он живет в холмах, между Хаддоксвиллем и Варлетоном, в Доме-на-Гребне.

— Спасибо, — сказал я. Да, старый док Хэнд — это наш человек.

— Пускай молодой Джамас сходит приведет старого дока Хэнда вашему папаше, — сказал первый резчик. — Молодой Джамас сейчас должен быть в зале, скорее всего — за стойкой. Он будет не против прогуляться. У него как раз девчонка в Хаддоксвилле.

— Угу, — сказал второй резчик, неспешно покачиваясь. — Молодой Джамас будет не против.

Я взглянул на Блейзе.

— Ты как?

— Намного лучше, — отозвалась она, бросив на меня взгляд, подтвердивший, что худшее и вправду миновало. — Только после этого дрянного фермерского питья мне нужно выпить чего-нибудь стоящего.

— У Джамаса лучшее вино в семи округах, — сказал третий резчик.

— Спасибо, — сказал я. — Когда почувствуете жажду, заходите внутрь, я вас угощу.

— Премного благодарны! — сказал первый. — Мы сразу же придем, как только Джамас поселит вас — если, конечно, вы решите тут остановиться.

Я занес отца внутрь. Когда мои глаза привыкли к полумраку низкого общего зала, я увидел расставленные столы и длинную стойку. В очаге в котелке кипело какое-то варево, источая аппетитные запахи. За стойкой стоял рыжий мужчина средних лет. Он поднял голову и приветливо кивнул нам. Может, это и есть молодой Джамас?

— Доброе утро, — сказал он, дружелюбно улыбнувшись. — С этим приятелем, которого вы несете, что-то стряслось?

— Он болен… у него припадки.

Я решил придерживаться этой версии.

— Так вам нужна комната?

— Три комнаты.

— Тогда поднимайтесь наверх. — Он кивком указал на лестницу, расположенную в дальнем углу зала. — У нас сейчас нет других постояльцев. Ничего особенного у нас нету, имейте в виду, но постели теплые, а еда хорошая и обильная.

— Ничего другого нам и не нужно. — Я двинулся было к лестнице, но потом заколебался. Лучше сперва позаботиться об отце. — Люди там, снаружи, посоветовали мне обратиться к молодому Джамасу. Это, часом, не вы?

Хозяин постоялого двора хмыкнул.

— Я не числюсь молодым Джамасом уж двадцать лет как. Это мой старший. А я теперь просто Джамас.

— Не старый Джамас? — пошутил я.

— Не. Старый Джамас — это мой папаша.

— Рад с вами познакомиться, Джамас. — Я вежливо кивнул. — Я — Оберон. Это моя сестра Блейзе. Мы надеемся, что ваш сын сможет сходить в Хаддоксвилль за старым доком Хэндом.

Джамас кивнул:

— Да, раз надо разбираться с припадками, старый док Хэнд — именно тот, кто вам нужен, это точно. Всегда надо обращаться к человеку опытному, я так считаю. Мой малый сейчас отправился за дровами для кухни, должен вот-вот вернуться. Я сразу же пошлю его за доком. Он не будет против.

— Спасибо.

— Да не за что.

Я понес отца по узкой лестнице на второй этаж. Отворив первую дверь слева ногой, я обнаружил за ней небольшую комнату с разномастной мебелью; там были кровать с высоким балдахином, узкий платяной шкаф и потрепанный умывальник с надколотым по краю синим тазом. Что ж, для отца вполне подойдет.

— Помоги-ка мне уложить его.

Блейзе поспешно обошла меня и откинула лоскутное одеяло. Я положил отца на простыни. Он снова начал пускать слюни. Я вздохнул и вытер ему рот его же рубашкой.

— Можно я теперь его развяжу? — спросила Блейзе. — По-моему, он не опасен.

— Ладно. Но будь осторожна: если он придет в себя, то может начать буйствовать.

— Мне он ничего плохого не сделает.

— Кто знает, чего ждать от сумасшедшего?

Блейзе молча развязала отцу руки и растерла глубокие красные отметины, оставленные путами. Отец пошевелился и что-то тихо пробормотал. Потом, к моему удивлению, Блейзе наклонилась и достала из его правого сапога нож с рукоятью, украшенной единорогом. Я и не знал, что он там есть. Нож явно был парой к тому, который успел отобрать я.

— Я просто внимательна, — с усмешкой произнесла Блейзе, словно бы отвечая на мои мысли. Она передала нож мне; я сунул его за пояс, в компанию к его паре. — Не то, правда, чтобы это особо много значило — он ведь всегда может достать себе другой при помощи Логруса.

Я нахмурился. Эта мысль мне в голову не приходила. Какой смысл разоружать человека, способного в любой момент раздобыть себе новое оружие, стоит лишь ему захотеть?

— Может, нам все-таки стоит оставить его связанным?.. — сказал я.

— Если он освободится, значит, он освободится. В следующий раз, если до того дойдет, я помогу тебе скрутить его.

Я приподнял брови. Я снова почувствовал в ней воина, которого Блейзе до сих пор старательно прятала под кружевами и шелками. Я не сомневался в ее словах: раз она сказала, что поможет скрутить отца, так она и сделает.

— Пойдем, — сказала Блейзе. — Теперь я хочу выпить.

— Я тоже.

Мы двинулись к двери, но у порога я притормозил.

— Подожди!

Я почувствовал контакт через Карту.

— Что случилось? — поинтересовалась Блейзе.

— Кто-то пытается дотянуться до меня…

Я сосредоточился и увидел в конце странного, дрожащего туннеля неясный силуэт человека. Он — мне показалось, что это мужчина, — кажется, что-то говорил. Но я не мог разобрать ни слова.

— Кто это? — спросила Блейзе.

— Не могу понять, — отозвался я.

— Оберон… — донеслось до меня слабое эхо.

— Эйбер? — переспросил я. Силуэт задрожал, потом сделался четче. Это определенно был мой брат — только с тех пор, как мы виделись последний раз, он здорово похудел. Скулы заострились, а под запавшими глазами появились темные круги.

— …жив! — сказал он. Голос его то появлялся, то пропадал. — Я… дотянуться до… дней!

— Здесь время течет иначе. Где ты?

— Чуть… убили! — выкрикнул Эйбер. В голосе его звучало отчаяние. — Убраться… пока!.. Скорее!