Рагнарек

— Иэрнэ, теперь ответь ты, — Том повернулся к эльфу. — Я, конечно, понимаю, что ты — мастер мистификаций, то за девчонку себя выдаешь, чтобы не всыпали за грехи, то теперь вот — за человека... Но ведь уши в тебе все равно эльфа выдают! Так на фиг?

Эльфеныш нервно мял левой руке кепочку. Затем, не находя слов, сделал неопределенный жест правой рукой. В ответ Том демонстративно зевнул.

— Все равно не поверишь... — вздохнул Иэрнэ.

— А ты попробуй... — Крылатый обернулся к эльфу.

Тогда недавний знакомец Тома глубоко вздохнул и выпалил:

— Наш народ выбрал Путь Людей... Понимаешь — я не с Риадана, хотя и родился на Риадане. Мы жили на Арте...

"Арта — название Арды на языке тамошних Темных, на нашем языке!" -машинально отметил Том. А эльф продолжал:

— Мы жили на Арте. И Крылатый Вала был нашим Учителем. Мы были эльфами по рождению, но выбрали Путь Людей. Нас звали Эльфами Тьмы, но мы — первые увидевшие Свет. И нас убили. Они думали, что убив нас, сумеют обеспечить нам плен в Мандосе, а затем "исцелить", вселив в иные тела. Но — просчитались. Мы выбрали Путь Людей, и поэтому прошли мимо Чертогов, и ушли во Внешний Мир... И все наши родились в телах людей, и жили во многих мирах вокруг и в различные эпохи... А я почему-то родился опять эльфом. Только не на Арте, а на Рокласе. И в облике риаданского эльфа живу, и сам не знаю — зачем. За что мне такая судьба? Последний ЭЛЬФ среди эльфов, возжелавших стать людьми. Я что, плохо верил в то, что стану после смерти человеком, а?!

— Расспросишь Учителя — пояснит... — рассеянно хмыкнул Женька, оглядываясь по сторонам.

И было отчего озираться в изумлении: такого еще не приходилось видеть простым смертным. Шероховатые стены то ли песчаника, то ли желтоватого бетона ограничивали по бокам коридор, запертый с одной стороны вмерзшим в лед зеркалом и уходящий с другой стороны в бесконечность. Над головами сияли небесной синью своды из голубого нейтрита, такого же, как идет на броню земных проникателей. Кое-где под обвалившимися кусочками песчаника из стен поблескивал такой же нейтрит. Местами плиты потолка были проломлены, и сквозь дыры виднелось небо, все из клубящейся фиолетовой дорожной пыли.

Пол под ногами лишь у стен напоминал старый асфальт. В полуметре от песчаника он обрывался в ничто, и среди неимоверного провала сияли мириады звезд. Но — Иэрнэ стоял, одной ногой опершись на эту бездну, и не думал проваливаться! Женька глянул под ноги. Так и есть: и они с Темкой стоят среди звезд! Под ногами мирно проплыла галактика, слепяще-оранжевая к центру и разбрасывающая в стороны зеленоватые спирали-рукава...

— Не боись, не провалишься, — Феникс кивнул Женьке. — Вот такая она и есть — Дорога Меж Зеркалами. Пыль над головой, звезды под ногами, стены с дверцами и картинами по сторонам... Дверцы и картины будут чуть дальше, когда мы пойдем по коридору... И я бы не советовал вам касаться этих картин... Заблудитесь...

— Минуту... — Иэрнэ перебил Лассару. — Молодой человек, что Вы имели в виду, когда говорили "Расспросишь Учителя"? Ведь Учитель наш погиб, и был выброшен за Врата Ночи в вечное Ничто!

— Опять этот религиозный бред! — деланно поморщился Женька. — Вот расскажу Мельтору, что про него бают — или посмеется, или рассердится!

— Так Учителя называли немногие. Чаще — Мелькор!

— А я так его называю. И смею тебя заверить — он жив и здоров. И в последний раз я видел его не позднее, чем сегодня утром...

— А еще Женька сейчас — ученик Мельтора, — встрял Темка, — И именно он выпустил Вашего Учителя из заточения в подвалах в мае этого года...

— Ну и кто тебя просил все это разглашать? — вздохнул Женька. — Он же меня сейчас начнет рвать на сувениры!..

— Не смешно. Но я попрошу Вас привести меня к Учителю. Надеюсь — Вы не откажете мне в просьбе?

— А сколько нас? — хихикнул Женька. — Запомни, меня звать Женькой, Евгением, если уж так охота посолидничать. Но все же обращайся ко мне на "Ты", договорились, эльфийская твоя душа?

Иэрнэ только кивнул, зато Том мгновенно ткнул пальцем в Женьку:

— Теперь ты. Кто ты таков? Кроме того, что ученик Мельтора и нахал-шутник, доставший пару-тройку городов своими хохмами...

— Не доставший еще пару-тройку... — скромно уточнил за него Темка, заработав увесистый подзатыльник от друга. — Остальные — уже...

— Меня интересует, — продолжил Том, — Как ты сумел так вот заорать на Единого... Так... эффектно. Или это тоже — "шуточка"?

— Просто мной сегодня вампир закусывал, — вздохнул Женька. — Вот я и стал такой... голосистый... Вампир тот говорил, что я теперь брукса.

— Теперь ты, — Том вновь обернулся к Лассаре. — Ты говорил, что второй раз брукса спасает тебе жизнь. Кто же и когда был первый?

— Мой друг, — ответил Феникс. — Он — брукса, хотя более похож на Мули. Когда-то своим голосом он спас меня от Вепря, — и, заметив, как рука Тома машинально чертит знак против Чудовища Зеркал, хмыкнул: — Вепрь тогда помер. Насовсем. Так что не бойся.

— А зовут твоего друга...

— Мальчик, — крылатый Лассара горько усмехнулся, — просто Мальчик. От Имени он отказался. Сказал, что раз потерял все, и семью, и дом, то зачем хранить Имя...

Не желая продолжать воспоминание, Феникс пристально взглянул в глаза Тома и негромко, но настойчиво произнес:

— Ты так упорно спрашивал, что теперь я хочу сказать. Я, конечно, благодарен тебе за свою жизнь, но — ты нарушил первый закон Вечных: бой всегда ведется один на один. Это — закон.

— Плевать мне на законы и каноны! — взъярился вдруг Том, — Жизнь друга мне гораздо дороже этих дурацких правил! Я не охочусь за головами, и в Собирании я участвовать тоже не желаю. И нет на мне ни одной жизни, хотя сегодня чуть не взял одну. И наполнен я лишь собой.

— Не одну, — тяжело вздохнул крылатый. — Не одну, а всего моего рода. И сотни иных родов, которые эта тварь унесла. И я изведу ее, клянусь небом!

— Тяжкая клятва — крылатому. Не отступить... — Иэрнэ вздохнул, — И кровь Учителя моего тоже на м-мерзавце металлическом. И хоть смертен я, но клянусь исчезнувшими навек Эллери Ахэ, что я, последний из них, сделаю все, что в моих силах, чтобы каждая капля крови их и крови Учителя нашего вонзилась в него смертным жалом. И пусть я умру, но клятвы своей не нарушу, хоть и учил нас Черный Вала прощению и гармонии.

— Том, — Темка повернулся к вечному мальчишке, — А ты давно знаком с Фениксом?

— Давно... Феникс — мой Учитель...

* * *

Воспоминание всплыло из небытия, как проявляемый фотоснимок, как оживающая Карта в руках Воина.

— Принц, ты зачем выпустил Князя Тьмы?! — Единый был в гневе.

— Он уйдет и никогда никому не будет вредить!

— С чего это ты взял?! — рокочущий голос сотрясал своды дворца.

— Он сам мне пообещал это...

— А ты — поверил ему?! — в механическом голосе Единого послышалась неподдельная насмешка. — Он обманул тебя! И вновь будет сеять зло!.. -порывом голоса всколыхнуло плащ мальчишки, но принц упрямо возразил:

— Он — никогда не делал зла. И — он говорил правду...

Гром расколол плиты пола: Единый пылал от гнева. Нельзя было даже представить себе, что этот колосс, больше всего напоминающий машину или благородную статую, может ТАК сердиться и прямо-таки булькать от гнева! И все же — все естество золотой фигуры излучало жар гнева и ярости. Рокочущее чудище подошло вплотную к мальчишке и направило на него палец:

— Предатель! Ты на его стороне! Изменник! И ты умрешь!

Палец Единого неестественно вытянулся и навылет тонким клинком пронзил мальчишку. Принц с удивлением взглянул на выходящий из его груди меч-палец, понимая, что ноги становятся ватными. Детские губы шевельнулись, выдохнув в лицо богомонстру:

Так от века идет охота

На поверивших Черной Птице,

Но таинственная работа...

Голос-вздох замолк. Обливаясь кровью, мальчик упал на плиты парадной залы. А его родители?

Король с королевой преклонили колена в благоговейном ужасе и почитании Единого. И только королева вздохнула: