Рагнарек

Повинуясь внезапной ассоциации, Славик вдруг спросил:

— Что ты помнишь о Нашествии?

— Помню Железных Пчел. Помню Пожар Памяти: горели не дома, не люди, а их мысли... Помню выгоревшие тела, бездумно шагающие по улицам. Они шли, и пепел мыслей пересыпался у них в голове. А затем, недавно, пришли те, кто оживил. Пусть немногих, но все же... Я не могу сказать, Зло они свершили или Добро: они оживили души — удобренные пеплом, посевы хорошо растут, но семена были те, что сейчас пожинает весь Город. Конечно, если стоит выбор -зомби или подобные существа, то пусть уж лучше эти полумрачники... Но разве не нашлось ничего другого, чтобы посеять? Неужели создание новых гопников -единственно разумное решение?!...

— А другое прорастало? — вопросом на вопрос ответил Славик.

— Извини. Я не подумал об этом... И все же — зачем пришли? Чтобы спасти от Нашествия?

— Мы пришли раньше. Разные... Феникс говорил — он гнался за тем, кто повинен во всем этом. Он как-то говорил мне: "Если б мы так долго не откладывали Поход. На завтра, послезавтра, послепослезавтра... Если б не колебались и ударили первыми — кто знает: может, Нашествия не было б вовсе..." Но тогда мы не знали, что золоторожий решится на такое...

— Этот "золоторожий" именует себя Единым... Его мысли просто понять. Нет, это не значит — простить, просто понять: он привык повелевать безраздельно, и когда увидел, что все больше и больше людей не признают его не только Богом и Создателем, но и вообще — не признают, то решил, что лучше стать Повелителем Зомби, чем вообще не повелевать никем... Вот и началось — Нашествие. Вот и бесится он... Так что вашей вины в промедлении нет. Просто вы никогда не сражались с фюрерами. Мы, впрочем, тоже...

— Зато теперь...

— И теперь — никакого хэппи-энда не намечается... Даже если те, кто сейчас отправился к заброшеному храму в горах, добьются своего и Единый уйдет из жизни — придут Его дети. Собственно — они уже пришли... Я не о тех, что созданы им, я о тех, что дети ему по духу: Крысы. Город полон Крыс!.. И скоро они завоюют нас, пока мы будем мирно нежиться в своих постельках...

Славик хотел было ответить Тиму, рассказав о теле Серого на своей кровати в соседней комнате, но не успел.

Ответом на эти слова прозвучала флейта. Она пела за окном, и при полной луне ее голос рассыпался парашютиками одуванчиков, серебряными капельками, разливался горными звонкими ручьями...

Славик метнулся к окну. Опережая его, на подоконник уселся Тим. В лунном мареве было прекрасно видно, как идет по Городу высокий, стройный черный силуэт: Крысолов. Идет, играя на флейте, и за ним, как послушное стадо, топают сгорбленные силуэты, даже в сумраке ночи не черные, а серые -Крысы... Их все больше и больше, они идут отовсюду, а у ног Серых топают их меньшие собратья: пацюки и прочие крысы с помоек и канализаций. Невиданная колонна направляется дальше, и в какой-то миг Крысолов ступил на тонкий лунный лучик. И лучик затвердел хрустальным мостиком под его ногою. Колонна уходила в Небо. Подальше отсюда. Из Города, с Планеты, из жизни...

Оцепенение. И — прекрасная песня.

— А ты мелодию узнаешь? — спросил вдруг Тим.

— Не-а.

— Ты прислушайся. Это же песня. Ну, та самая, что Юрик из "Лиссэ Лотэссэ" поет!

— Отстань от человека! — прозвучало из-за спины. Очевидно, в комнату вернулся старший друг Тима. И сейчас он стоял за спиной Славика и тоже глядел в окно. На Крысолова и его обильную жатву. — Ты не учел, что для него эта песня еще не вернулась, она станет модной где-то через год, на следующий День Весеннего Равноденствия. А пока она хорошо забыта, с тех самых пор, как Ник ушел из "Лиссэ Лотэссэ" и создал группу "Мама"...

Человек за спиной замолчал, но Славик не спешил повернуть к нему голову. Ну и что, что голос знаком? Успеется посмотреть, никуда он из комнаты не денется. А вот такое зрелище, как за окном — раз в жизни увидать можно...

И только с последними словами песни, с последними нотами мелодии, когда растаял лунный хрусталь, до Славика дошло: "Лиссэ Лотэссэ" — на Арде, в Мегаполисе. А здесь — не Арда!.. Да и на Арде сейчас никто не упомнит эту группу и ее настоящего создателя, это только в отчетах по "Истории-Хронос" сохранилось... Откуда эти сведения у этих двоих?

Он обернулся на мгновение позже, чем хлопнула дверь и из-за нее вновь донеслось бормотание.

Тим вскинул глаза на Славика:

— Э, а что, собственно, случилось? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение!

— Не увидел. В том-то и дело, что не увидел. Уж очень твой друг шустер, словно нарочно скрывается сейчас за дверью...

— Да брось, он и не думает об этом... Он просто спешит записать все увиденное только что. Это ж ведь и читателям интересно будет...

— Допустим... — Славик оставался серьезным. — А вот откуда ты да он знаете, что будет через год? И что было триста лет назад?

А в мозгу бьется:

— "Не понятно: на пророков и провидцев не похож, а говорит о будущем столь же уверенно, сколь и о веках, в которых началась эта музыкальная история... Уж не родственник ли Зрячей?"

— "Не важно, сколько времени прошло с начала этой истории: можно жить в трех-четырех временных срезах сразу..." — мысль в ответ. Голос знакомый: то ли Кошак, то ли Тим... Но Кошак — далеко. В небесах он теперь. Только что ушел. А Тим — вот он стоит, чуть улыбается, но рта не раскрыл ни на миг... Телепатия? Какая разница! Главное — ответ: "можно жить в трех-четырех временных срезах сразу..."

— ...В трех-четырех временных потоках одновременно. Как Шут, например. Боже, опять Шут! Неугомонная память!.. Пепел листьев...

— Тише-тише, едет крыша... — это уже Тим произнес вслух. Тот же голос...

— А под крышей — чердак, — съехидничал Славик. Просто так, чтобы заглушить горькие мысли...

— Это все не так просто, — Тим вдруг стал серьезен. — Помнишь, я говорил о путях спасения Города? Теперь я точно знаю: Вы, пришедшие, своей возней и стараниями смогли на этот раз очнуть Город от спячки. Не знаю, что ждет впереди, но... Каждый должен сам убираться в доме, чтобы не было бардака. А наш мир — это наш дом. Впрочем, подобные реплики набили всем оскомину, кажутся банальщиной... Так не лучше ли сказать — Дом. Именно так, с большой буквы... Наш Дом, который мы бережно обживаем, бережем, украшаем... Наш Дом — Город. Наш Дом — Планета. Наш Дом — Вселенная. Наш Дом — Мироздание... Наш Дом — Мир... Наш мир — это Дом...

— Ты даже не знаешь, как здорово ты сказал, Тим!

— А, может быть, как раз знаю? Но — где-то там, на уровне подсознания... Просто — пришло время — и подвелся итог... Вот только -Крысы... Как они вписываются сюда?

— Наш мир — Дом, но и Подвал — часть реального бытия. Дом... Он вполне реален. И так же вполне реален мир, где весь наш мир — тоже просто чей-то подвал, такой же неубранный и грязный, — Славик печально улыбнулся, затем продолжил:

— И, как говорил один мой знакомый Кошак — на то и живем мы все, чтобы не расплодились по всему Подвалу и Чердаку Крысы Сознания, этот легион Серого Войска.

— Он, впрочем, кажется, считал, что Крысолов справится с этой задачей лучше Воинов и Контрабандистов... — невинно прозвучало из глубины комнаты. Славик обернулся. В проеме, прислонившись к косяку двери, стоял Артагорт с диктофоном в руке.

— Арт?!

— Он самый. А что удивительного? Привет, Славик... Ну, видишь, Тимка, все не так-то и плохо... Сподручные Единого покинули Город и всю эту планету. Навсегда ли — не знаю, но хоть сейчас не будут мешать... Так что пришла пора и Единым заняться. С утра отправляемся в путь.

— Куда? — выпалил Славик.

— Тебе лучше не идти, — Артагорт был серьезен. — Это мы с Тимом отправимся на охоту.

— Но почему?

— Опасно... В такой бой обычно только Хранители и суются... Вот мы и идем...

— Вдвоем на Единого? — сколько скепсиса в одной фразе...

— Почему вдвоем? Туда же отправились уже Макс Второй и балроги, туда же придут Воины, которых таки отыскали на Дороге Том и Лассара, туда же нацелил свои стопы Мельтор, да и Ирлан со своим воинством не дремлет...