Страница 9 из 10
Лидеры Белого движения очень запоздало… начали понимать, что ждет Россию, за которую они боролись в случае их победы. Деникин, получивший долгожданную помощь «союзников», тут же с горечью говорил: «Но вскоре мы узнали, что есть… «две Англии» и «две английские политики». Князь Трубецкой писал:»…Очевидно, что теперь, как и прежде, англичане руководствуются в своих отношениях к России не сентиментальными отношениями и не симпатиями, а холодным прозаическим расчетом». Председатель русского комитета внешней торговли при Северном правительстве П. Калинин характеризовал происходящее как «колониальное завоевание». Генерал Лукомский: «Мы тогда не отдавали себе отчета в том, что французское командование смотрит на районы, в которые вводит свои войска, как на оккупированные, и не допускает в них какого-либо иного влияния». «Союзники, согласившись на наши условия, явно обманули нас, заняв область в своих личных интересах, ведя эксплуатацию ее природных богатств… В их задачу входило не усиление России, не объединение ее, а расчленение», — приходил к выводу бывший член Северного белогвардейского правительства В. Игнатьев. Другой член этого правительства, генерал В. Марушевский, заключал: «Чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего считать его «оккупацией». Исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми». Основоположник российского либерализма, убежденный «западник», бывший председатель кадетской партии П.Н. Милюков 4 января 1920 года писал из Лондона своей сподвижнице графине СВ. Паниной, находившейся в Белой армии на Дону, о настроениях в лондонских высших сферах: «Теперь выдвигается в более грубой и откровенной форме идея эксплуатации России как колонии (полчеркнуто самим П. Милюковым. — А. М.) ради ее богатств и необходимости для Европы сырых материалов» (конец цитаты из книги В. Галина).
Даже до этого откровенного предателя России и то дошло, что к чему. Полюбуемся на более обобщенные признания одного из тех, кто еще до октября 1917 года смотрел в рот Европе. Размышляя уже в эмиграции о причинах и последствиях октября 1917 г., известный русский (наполовину немец. — A.M.) философ И.А. Ильин пришел к чрезвычайно горьким, крайне неутешительным для России вообще, то есть вне какой-либо зависимости от существующего в ней строя, режима и экономической формации, выводам. И хотя ниже цитируемое формально относится к дореволюционной России, тем не менее без каких-либо натяжек эти же выводы можно спокойно отнести и на советский период (и даже на современность). «Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви. Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она действительно вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас и для самоуспокоения внушают себе… что русский народ есть народ варварский, тупой и ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов. Европейцам нужна Дурная Россия: Варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; Угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; Завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; Реакционная, Религиозно-Разлагающая, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; Хозяйственно — Несостоятельная, чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные договора и концессии. Именно поэтому, следуя тайным указаниям европейских политических центров, которые впоследствии будут установлены и раскрыты исторической наукой, Россия клеветнически ославлена на весь мир как оплот реакции, как гнездо деспотизма и рабства, как рассадник антисемитизма… Движимая враждебными побуждениями Европа была заинтересована в военном и революционном крушении России и помогала русским революционерам укрывательством, советом и деньгами. Она не скрывала этого. Она делала все возможное, чтобы это осуществилось…»[11] «В мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди — враждебные России, особенно Православной России, тем более императорской и нерасчлененной России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» — так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех… Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении единой, национальной России и не ждать: от завоевателя — спасения, от расчленителя — помощи, от религиозного совратителя — сочувствия и понимания, от погубителя — благожелательства, от клеветника — правды».[12]
Как все правильно! Как все верно и справедливо! Кроме одного. Неужто раньше нельзя было сообразить, что Европа и в целом Запад — естественный, злобный враг России?! Неужели только ценой вселенской трагедии до нашей интеллигенции может хоть что-то дойти?!
Несмотря на колоссальный успех Первой всемирной Финансовой Революции Эпохи Империализма и при всем том, что события 1917 года одновременно являли собой заблаговременно спланированные, организованные и щедро профинансированные Западом действия, направленные на уничтожение России как государства (империи) и особенно как единственной в мире единой евразийской державы, в период 1917–1922 гг., тем не менее, произошло катастрофически непредвиденное Западом. Оказалось, что, невзирая на социалистическую демагогию, в едва заметной квазигеополитической форме, но с характерной только для Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики (о нем говорилось еще в первой книге пятитомника) потрясающей эффективностью еще в период 1917–1922 гг. сработало основополагающее, абсолютно непримиримое, глобальное геополитическое противоречие между АГРЕССИЕЙ как сущностью и базовой ценностью Запада, которую Ленин, Троцкий и K° цинично пытались навязать России, и БЕЗОПАСНОСТЬЮ как сущностью и базовой ценностью России, не только едва ли не в буквальном смысле физически заставившей их считаться с собой именно как с наиглавнейшей базовой ценностью, но и осмысленно выдвинувшей на авансцену Сталина. Прежде всего как искренне отстаивавшего эту наиглавнейшую базовую ценность России лидера национально — державного течения в партии! И после всех титанических усилий по уничтожению России Западу пришлось-таки, скрежеща зубами, считаться с русским фактором в мировой политике и даже пойти на дипломатическое признание Советского Союза. Запад еще тогда прекрасно понял, почему направленные в Россию только разрушать и грабить, причем даже не в своих личных интересах, и изначально абсолютно безучастные к идее единой России, тем более ее возрождения на новых принципах, Ленин и K°, а также Троцкий и K° вынужденно действовали вопреки всем своим первоначальным планам, целям и договоренностям с Западом. Соответственно для Запада не стало секретом, почему в итоге они оказались вынуждены восстановить, хотя и территориально в слегка урезанном виде — из-за своих же глупейших авантюр — все ту же единую и неделимую Россию (хотя бы и в лице СССР), разрушать и грабить которую они были направлены!
Оно и не могло быть по-иному. Задолго до рискованного и так дорого обошедшегося России «социального эксперимента» один из самых выдающихся светочей русской политической мысли, фактический основоположник русской школы геополитики Н.Я. Данилевский, указывал на одну принципиальную особенность реакции России на любые социальные эксперименты с ней: «Но как ни внешне наше русское просвещение, как ни оторвана наша интеллигенция (в большинстве своем) от народной жизни, она не встречает, однако же, в русском народе и в России «TABULAM RASAM»[13] для своих цивилизаторских опытов, а должна, волею или неволею, сообразовываться с веками установившимся и окрепшим народным бытом и порядком вещей. Для самого изменения этого порядка интеллигенция принуждена опираться, часто сама того не замечая, на народные же начала, когда же забывает об этом (что нередко случается), то народ, составивший долгим историческим опытом общественный организм, извергает из себя чуждое, хотя бы то было посредством гнойных ран, или как бы облегает его хрящеватую оболочкою и обособляет его от всякого живого общения с народным организмом. И чуждое насаждение, в своей мертвенной формальности, хотя и мешает, конечно, правильному ходу народной жизни, но не преграждает его, и она обтекает и обходит его мимо». Все получилось точно по Данилевскому. В порядке спасения самих себя в ходе развязанной при непосредственном участии Запада Гражданской войны силой была установлена политическая «монополия заселения» большевиков (как общего в тот момент названия движения) со всеми автоматически же вытекающими отсюда последствиями для их же политической «монополии пути сообщения». А это в соответствии с логикой Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики неминуемо вело к восстановлению национального суверенитета, независимости и территориальной целостности России. Проще говоря, к восстановлению столь ненавистной Западу единой и неделимой России! Что в итоге и было сделано, хотя бы и в лице СССР! И это притом, что задача Ленина и его шайки (за вычетом группы Сталина) была совсем в ином — раздолбать Россию до основания и сдать ее, как он сам же говаривал, «в экономическую утилизацию» Западу.
11
Ильин И. Основы борьбы за национальную Россию. Издание НТСНП. Нарва, 1938. С. 19.
12
Однако в реальной жизни Ильин не всегда следовал своим же заповедям. Иначе не обмарался бы дружеским рукопожатием с Гитлером и восторженным восприятием его звериной русофобии и зоологической юдофобии, за что его крайне жестко критиковал даже такой противник советской власти, как Роман Гуль. Наверное, тогда в Ильине верх взяла германская кровь — ведь он же наполовину немец! Но как бы там ни было, беспристрастный объектив фотоаппарата навсегда зафиксировал, с каким почтением Ильин жал потную руку коричневого шакала. И вот за деньги того самого народа, который в борьбе против Гитлера положил 17 млн жизней на алтарь Великой Победы, отнюдь не святые мощи этого восторженного почитателя нацизма современные власти России перетащили сюда, в Донской монастырь! Да, конечно, мне ведомо, что впоследствии Ильин осуждал зверства нацизма. Но кто бы объяснил, почему даже ненавидевшие советскую власть эмигранты однозначно восприняли Гитлера как врага России и потому, во второй половине 1930-х гг. и тем более во время войны, стали помогать СССР, считая это своим долгом перед Отечеством, а Ильин ничем подобным не отметился?
13
То есть «чистую доску» (лат.).