Синто. Героев нет

Мы позавтракали в бунгало и собрались повторить вчерашнюю программу купаний, но попытка нанести друг на друга солнцезащитный крем, вчера проведенная почти без эксцессов, сегодня привела к тому, что все махнули рукой на океан и завалились обратно в постель.

Через пару часов мы совершили попытку номер два, опять встали, поели и все-таки нанесли злополучный крем. Уже шли к морю, когда из бунгало донесся звук вызова связи, Грюнд скривившись вернулся, а мы пошли дальше. Нагнал он нас почти у самой воды, в руках были плавки и мой купальник, которые мы посчитали излишними, после всего что было.

— К нам летит гость — сказал он, не подымая глаз и протягивая тряпки.

— Кто? — тут же среагировал Даниэль, а у меня внутри все сжалось от плохих предчувствий.

— Синоби.

Я молча нацепила дурацкий купальник, вывалявшись в песке, взяла доску и направилась к прибою.

— Я с ним разговаривать не буду. Твой остров, ты и беседуй — сказала я уже в воде.

Через пару минут меня нагнал Даниэль и рассержено глянув, надел на меня спасательную сбрую, ну да, утопиться мне даже в океане легче легкого.

— Ара-Лин…

— Нет! — и я погребла подальше. Веду себя как не разумный ребенок, но и поделать с собой ничего не могу. Через десять минут я немного успокоилась, а Даниэль опять возник рядом, но уговаривать не спешил.

— Пойми, я не владею собой — начала я первая — Я не хочу унижаться еще больше, я могу сорваться и закатить истерику, понимаешь?

Он кивнул.

— Да, понимаю. Но ты с ним не общаешься уже четыре месяца…

— Плевать мне на слухи — тут же отозвалась я и соврала. Не плевать, если до остальных безопасников дойдут эти слухи, и моя, и репутация Синоби окажутся под ударом.

— Ара-Лин, вы можете случайно встретиться в людном месте, или того хуже, под внимательными недобрыми взглядами.

Да, да, мой трезвомыслящий братец, как всегда прав, я молчала.

— Поставь зеркало — предложил он.

— Ты что? Он сразу увидит, что я под зеркалом, отец, тот всегда такое видит. Уж лучше истерика…

Посчитав последнюю реплику за согласие, Даниэль отцепился от моей доски. Я усиленно погребла, стараясь выплеснуть стресс в движении. Барахталась я наверное час, до полного изнеможения, когда я выползла на берег мне уже было все равно с кем беседовать.

Синоби сидел под зонтиком, который мы поставили еще вчера для Грюнда, чью альбиносью кожу крем защищал не так надежно, как нашу. Пока я восстанавливала дыхание, подошел Гедрик, он сообщил мне имя на ухо вчера ночью, услышав я не сдержала улыбки, оно ему подходит, такое же редкое и странное, как и его обладатель.

— ВикСин…

— Держи доску — перебила я — Иди катайся.

— Может тебя…

— Иди!

Послушался. Даниэль сидел на стратегической позиции, недалеко за спиной у Синоби, эта простая уловка придала мне сил, я не одна, у меня есть заклятая половинка, которая меня всегда поддержит. Я решилась на то, чего не делала раньше, не ползти на четвереньках, а быстро пробежаться полусогнувшись, скорость должна придать мне устойчивости. Так и вышло, я свалилась всего раз и то на колени, переведя дух, я направилась под зонтик и второй раз упала уже рядом с Синоби, порадовавшись, что простые физические действия отбирают все силы, не давая нервничать и переживать. Меня сейчас больше всего занимал полный стакан с водой, я крепко схватила его всеми пальцами, поднеся ко рту, для надежности прихватила и второй рукой, жадно выпила. И наткнулась на его взгляд, жалостливо-брезгливый. Руки сами метнули стакан, Синоби легко уклонился, еще бы, я замахивалась секунды полторы, из горла вырвалось нечеловеческое рычание.

— Доволен? Наказал? — меня била крупная дрожь, хотелось прыгнуть и вцепиться в него зубами, ногтями, чтоб отдирал с собственным мясом.

Он молча встал на колени и сложился, лицо в вершке над песком, в такой позе просят прощения только у родителей за то, что оказались недостойны их.

— Прости меня.

Я вздрогнула от этого до боли знакомого, глубокого голоса. Молчала, простить, поднять его с колен я не могу ни морально, ни физически, сказать «Нет», означало бы смерть одного из нас.

— Прощу, когда смогу — нашла я выход.

Он поднял голову, и мы встретились взглядом, боль и сожаление в его глазах, боль и упрек в моих.

— Я не хотел именно этого — тихо сказал он.

— Ну да, ты хотел сломать руку или ногу, что б мне было также больно как и тебе — сказала я глядя на океан. — Если б я думала иначе, мы бы сейчас не беседовали.

— Ты всегда все понимала.

Зря он это сказал. Если я была такой хорошей, почему ж ты это не ценил?

— Избавь меня от своих комплиментов — хлестнула я злостью.

Повисло молчание. Что осталось между нами? Работа.

— Твои Фроксы тоже проверяли наш доклад?

— Да. Вы очень четко все обосновали. Смогли придать форму интуитивным подозрениям — он вцепился в нейтральную тему.

— Это заслуга Даниэля. Я знаю где копать, а он копает. Значит, ты дал информацию по действующим агентам без нажима, по собственному решению?

— Да.

— Откуда ты узнал? Следил? — этот вопрос все время вертелся на языке и ответ был жизненно необходим.

— Нет, я не следил — похоже, он чуть оскорбился. — Подбросили свод фактов, вызов донжана через гейшу, совпавший с вызовом генохранителей.

— Видео?

— Нет, текст. Подробные выжимки, вплоть до номера флаера генохранителей и номера таксо, время прилета, отлета, полные маршруты.

— Наблюдение со спутника?

— Скорей всего.

— И кто же?

— Осе.

— Почему?

— Он активней всех настаивал на твоем повторном допросе. И даже неофициально заявлял, что ты можешь быть обработана.

— Тварь. Зачем ему это?

— Университетская пятерка заскучала на своем участке работы. Они хотят заниматься не только контрразведкой и иностранцами, а еще и внешней разведкой.

— Разве они изменили подготовку своих людей? Когда успели?

Он хмыкнул.

— Ты тут же поняла что к чему, а до них не доходит. Ничего они не меняли.

— Вот значит как. Ты уверен?

— Да.

Час от часу не легче, может и надо было бы сменить ослабевших Синоби, слить их и Шур в одну семью и ввести кого-то принципиально нового. Но этот новый должен перенять стандарты подготовки принятые в этих семьях. Очень жесткие стандарты, речь ведь не только о физических аспектах, типа самопомощи или отключения боли, дело в психологии. В готовности пожертвовать всем: жизнью, честью, семьей, в готовности делать то, что нужно несмотря ни на что. Моя мама была объявлена предателем, ренегатом, и если бы ей не удалось повредить «ключи», оправив Гевалтиг во все врата, в прямом смысле этого выражения, ее бы прокляли все синто, мой отец и я несли бы на себе клеймо позора. Она рисковала не только СВОЕЙ жизнью и честью. И вряд ли те же Осе, привыкшие все делать если не в белых перчатках, то по крайней мере не по горло в крови и нечистотах, справятся с задачами внешней разведки и «точечного реагирования».

— Ты уже копал, по этому «своду фактов»?

— Нет, поостерегся пока.

— Хорошо. Я сама займусь этим. Осе мой.

— Хорошо, я передам кристалл и помогу, если будет нужно.

Я кивнула.

— Мы…? — он запнулся.

— Мы коллеги, лорд Синоби, коллеги. Постараемся сохранить прежнюю линию поведения на людях.

— Да, конечно. — Он встал и ушел, не прощаясь и не оглядываясь, походка, как всегда стремительная и мягкая, как у бойца.

Слезы непонятно отчего навернулись на глаза, но Даниэль был уже рядом, гладил и шептал что-то ласковое, через пару минут к нам присоединился Грюнд.

— ВикСин, ты ж не сказала «нет»? — спросил он озабочено.

— Я не дура, Грюнд, хоть и похожа на нее.

— Ты самая умная и красивая девушка на всех планетах — радостно выдал альбинос.

— Подхалим — припечатал его Даниэль, у меня начался смех сквозь слезы, мужчины облегченно заулыбались.

После визита Синоби оставаться на острове расхотелось, и мы вернулись домой, к нам в поместье. Грюнд попрощался с нами у ворот, очень нежно, и непривычно серьезно.