Страница 10 из 21
иде же бог хощет побеждается естества чин.[113]
Как над Ромулом в момент основания вечного города парили коршуны, так над Петром при закладке Петропавловской крепости парил орел. Домик основателя Петербурга с образом Спаса сильно действовал на воображение населения и превратился в особо чтимую святыню. Так в Риме в продолжении веков поддерживался domus Romuli.[114] Дальнейшая судьба развила этот мифический элемент, который получил свое классическое выражение в Медном Всаднике Пушкина.
Здесь был изложен план сложной экскурсии. Она распадается на три части: 1) Вышка, 2) Петропавловская крепость, 3) Начальный город и домик Петра Великого. Ее общая тема — «Начало Петербурга» — дает две задачи: 1) она демонстрирует обильный материал, составляющий прямое содержание темы (дельта Невы, крепость, домик Петра); в этом отношении она входит в цикл экскурсий на тему «рост города». 2) Она задается целью решить вопрос о характере роста Петербурга, сопоставляя его с типом роста древне-русского города, и таким образом комментирует эту социологическую тему.
В виду этого, в ней такое большое место занимает лекционный элемент, как во всех экскурсиях комментирующего характера.
Разработанная экскурсия требует применения разнообразных приемов.
1) Выделение и разбор экскурсионного материала (аналитическая и синтетическая разработка зрительного материала).
2) Справки, дающие сведения, которые не могут быть получены из зрительных впечатлений.
3) Реконструкция разрушенных и видоизмененных памятников с использованием старых изображений.
4) Оживление прошлого при помощи восстановления картины былой жизни при содействии историко-топографического чувства.
5) Прием моторного изучения.
Сложность экскурсии делает ее несколько перегруженной и разнообразием затронутых вопросов и разнохарактерностью материала. Но разделение ее на три части и яркость впечатлений облегчают ее проведение.
II. МИФ О «СТРОИТЕЛЕ ЧУДОТВОРНОМ»
(экскурсия по «Медному Всаднику»)
Была ужасная пора…
Об ней начну повествованье
И будь оно, друзья, для вас
Вечерний, страшный лишь рассказ,
А не зловещее преданье…[115]
I
Понятие мифа. Легенды о Петре. Древний миф о борьбе космических сил. Петр, как «основатель города». Смысл поэмы «Медный Всадник»
Пушкин, романтически маскируя свое заданье, предлагает нам принять «зловещее преданье» за «страшный рассказ». Вымысел, хотя бы жуткий, скрывает в себе, утешенье: ведь за ним не скрывается никакой реальности. Встревоженное сознание может от него отряхнуться и возвратиться в привычную обстановку умиротворяющей повседневности. Предоставляя нам эту возможность, поэт, однако, сам относится к своей поэме, как к «зловещему преданию», из которого он творит миф.
Вячеслав Иванов указывает на основную черту мифа, который всегда является отображением некоей реальности. Явление природы или историческое событие одушевляются мифотворческим сознанием, олицетворяются им и передаются при помощи метафоры.[116]
«Мифологический предмет становится личным существом… соединяющим в себе ряд постоянных свойств».
Мифические элементы живут, вызванные каким-либо явлением, в сознании коллектива, но они, не связанные первоначально, должны быть наглядно представлены повествованием тогда рождается миф.
«Он не является формой мысли, принадлежащей к невозвратному прошлому, он продолжает жить или стремится снова вернуться к жизни там, где он временно исчез».
Особенно благоприятна для рождения мифа обстановка борьбы двух начал, «которые выделяются в качестве противоположностей на фоне друг друга, вроде встречающихся в сказках противоположностей сильного и слабого, умного и глупого, доброго и злого».[117]
Контраст — одно из условий зарождения мифа. Культура, в которой не иссякло религиозное начало, способна преломить событие, как элемент мистерии. Почва для мифотворчества в ней не оскудела. Но возникновение новых мифов даже на такой почве невозможно, так как полнота органической связи духа с природой нарушена.
В. Иванов дает глубокое определение мифа, как воспоминания о мистическом событии, о космическом таинстве. Но возможности мифа ограничены и «новый миф есть новое откровение тех же реальностей».[118]
Явления позднейшей культуры, исторические события не создадут ядра нового мифа. Он явится, как результат преломления мифотворческим сознанием новых явлений на основе какого-либо древнего мифа. Для того, чтобы он зародился, должны были произойти чрезвычайные события, которые бы потрясли душу целого народа. Ибо миф не может быть созданием единичного сознания.
Реформы Петра Великого сопровождались многолетними войнами и жестоким подавлением внутреннего сопротивления. Стремительная борьба со старо-русской культурой, религиозно освященной, произвела потрясающее впечатление на самые разнообразные слои общества.
От страны требовалось напряжение всех сил.
«Такие подати стали, что уму непостижимы… этого наши прадеды и отцы не знали и не слыхали, никак в нашем царстве государя нет».[119]
Войны казались бесцельным и жестоким насилием над народною волей.
«Государь безвинно людям божиим кровь проливает и церкви божии разоряет, куда ему шведское царство под себя победить? Чтобы и своего царства не потерял!»[120]
Реформы, разрушавшие быт, к которому были так привержены старо-русские люди, гордые своим отличием от нечестивых латинян, возбуждали особо острое негодование. Образ русского человека был искажен и этого не могли простить царю-реформатору. Но особую пищу для возбуждения доставляли реформы, затрагивавшие церковь. Перемена летоисчисления, запрещение крестных ходов, закрытие часовен, кощунственный всепьяннейший собор и особенно уничтожение патриаршества вызывали среди недовольных уверенность в том, что на «святой Руси» правит антихрист.
«Эту мысль развивали на разные лады и священник, у которого отобрали пчельник и требовали небывалых прежде сборов, и бродячий старец, которого ловила полиция, и крестьянин, которому приходилось не в мочь от тягостей нового тягла, и сын боярский, изнуренный службою, и вдова-стрельчиха после колесованного мужа, и нищий, которому не велено было просить милостыню, все, кого только коснулись новые порядки. Одни распространяли свои мысли чрез подметные письма, другие прямо лезли на казни, чтобы побороться с антихристовою прелестью, понося царя на площадях, на улицах, в церквах…».[121]
Современные памятники называют народ страдальцем и прямо мучеником. Многие бросали свои дома и бежали в глухие леса. Особо резкую оппозицию встретил Петр среди раскольников. Меры, направленные в сторону веротерпимости, улучшили их положение.
«Указом 1716 года раскольникам было дозволено наравне с другими подданными открыто жить в селениях и городах без всякого страха».[122]
Но это не подкупило ревнителей древнего благочестия. Они-то и сделались вождями недовольных и смущенных новым духом. Раскольники правильно расценили связь религии с культурой и провозгласили разрушителя старой культуры врагом религии.
113
иде же бог хощет побеждается естества чин — слова, приписанные царевичем Алексеем на допросе дьяку Н. К. Вяземскому. {комм. сост.}
114
domus Romuli — дом Ромула (лат.) — круглая плетеная хижина (IV в. до н. э.), одна из святынь Рима; расположена на Палатине, рядом с храмом Сивиллы. {комм. сост.}
115
«Была ужасная пора…» и т. д. — вариант заключительных строк «Вступления» к «Медному всаднику», в беловом автографе с пометами Николая I; текст опубликован в книге: «Медный всадник: Петербургская повесть А. С. Пушкина / Ил. Ал. Бенуа. Ред. текста и статья П. Е. Щеголева. Спб.: Ком. популяризации худож. изданий, 1923. С. 20. {комм. сост.}
116
Вундт. Миф и религия. {прим. авт.}
117
Явление природы или историческое событие одушевляется мифотворческим сознанием… доброго и злого — пересказ и цитаты из книги В. Вундта «Миф и религия» (Спб., /1913/. С. 19, 45–46). {комм. сост.}
118
«новый миф есть новое откровение тех же реальностей» — из книги: Иванов В. По звездам. Спб., 1909. С. 279 (гл. VIII. Реалистический символизм и мифотворчество). {комм. сост.}
119
«Такие подати стали… государя нет». Анциферов приводит цитату по книге: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Спб., /1911/. Кн. 4, т. 16. Стб. 25. {комм. сост.}
120
«Государь безвинно… своего царства не потерял!» Анциферов приводит цитату по той же книге (стб. 25), либо по кн.: Брикнер А. Г. История Петра Великого. Спб., 1882. Т. 1. С. 304. {комм. сост.}
121
Смирнов, Н. С. Споры и разделения в русском расколе. Спб. 1909 г. Стран. 149. {прим. авт.}
«Эту мысль развивали… на улицах, в церквах…» — Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб., 1909. С. 149. {комм. сост.}
122
Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб., 1909. С. 3. {комм. сост.}