Роса в аду

— Сейчас кто-то, как в языческие времена, будет брошен в огонь, — угрожающе придвинулась она ко мне.

— В языческие времена не бросали в огонь, его почитали, — с ехидной улыбкой поправил я. — Бросали в огонь преимущественно во времена христианства. Эх ты, историк!

— Я-то знала об этом, но должна же была я дать тебе возможность показать себя знающим, умным и занудливым? — отшутилась она. — Ты только посмотри, какая красота вокруг! Всего пятьдесят километров от ближайшего города, и какая природа! Правда, и до этих мест скоро доберутся заводы, фабрики, комбинаты…

— Тучи затягивают небо, — посмотрел я вверх. — Вечереет… Нам пора возвращаться. Сейчас я отвезу тебя домой, а завтра…

— А почему — домой? — спросила она. — Ты никогда не приглашал меня к себе в гости. Ты стыдишься своего жилища, не хочешь, чтоб я знала, где ты живешь, или боишься, что я захочу там остаться?

Я закашлялся и жалобно посмотрел на нее.

— Надя, есть вещи, которыми не шутят. Если ты заглянешь в мой дом, то, боюсь, что я не смогу выпустить тебя обратно. Я же страшный эгоист и ревнивец. Мне хочется, чтоб ты постоянно находилась рядом. Ведь если ты войдешь в мой дом, то каждая вещь будет потом напоминать мне о тебе. И есть еще одно, — попытался я свести все к шутке. — Если ты останешься со мной наедине, в моем доме… Я ведь и так все время борюсь с искусами…

— Мы вместе будем с ними бороться, — сказала она, поднимаясь. — Поехали. Я хочу посмотреть, как ты живешь. Я думаю, это скажет мне о тебе куда больше, чем я услышала о тебе от тебя самого, мой скромный поклонник… Ну, так как? Приглашаешь? Учти, я не напрашиваюсь, но…

— У меня есть альтернатива? — грустно спросил я. — И что-то мне подсказывает, что моя квартира в том состоянии, в котором я ее оставил, действительно скажет тебе, кто я такой…

— О, нет! — воскликнула она, останавливаясь посреди комнаты. — Скажи мне, что это неправда! Что это не твоя квартира, и ты здесь не живешь…

— А я привык, — пожал я плечами, ногой заталкивая валяющуюся на полу одежду под кровать. — Если попытаться вымыть окна, то откроется даже неплохой вид на… Черт, я забыл, куда выходят окна… Что ты делаешь?

— Отвернись, — попросила она, расстегивая блузку. — И дай мне какую-нибудь рубашку… Я хочу навести здесь порядок. Но для этого мне требуется переодеться.

Я прошел в другой конец комнаты, попутно щелкнув по носу прилипшее к стеклу отражение, и достал из шкафа рубашку.

— А теперь ступай на кухню и жди там. Не люблю, когда смотрят, как я убираю…

— Видел? — спросил я отражение, выходя на кухню, — Вот так… Взяли и выгнали… А тебе, паршивец, надо драть уши: кто должен наводить порядок в квартире?!

— Да это же — сверкающая чистота, — развел руками призрак. — Будь объективен и вспомни, что творилось еще неделю назад…

— Я с тобой потом разберусь, — пообещал я. — Разгильдяй! Кроме спальни — везде бардак!.. О, нет!.. Спальня!..

Но было уже поздно. Девушка вышла на кухню и положила передо мной четыре разноцветных комбинации.

— Ты это носишь? — спросила она с улыбкой Джоконды. — Или у тебя какие-то особенные сексуальные наклонности?

— А-о-у… Видишь ли, в чем дело… Я снимаю эту квартиру совсем недавно. По всей видимости, все это принадлежит хозяйке квартиры…

— А также двум ее дочерям и бабушке, — сказала девушка и, прихватив совок и швабру, вернулась в комнату.

— Разные размеры, — грустно подсказало мне отражение, выглядывая из-за занавески, — Нужно было сказать, что в связи с нехваткой финансов ты устроился рекламным агентом в компанию по распространению нижнего белья.

— Как ты думаешь — она сильно обиделась?

— Но это же было до нее?

— Откуда она об этом узнает? На них не написано…

— В бардаке есть свои преимущества, — сказал призрак. — На них лежал вот такой слой пыли.

Я не смог сдержать вздоха облегчения. Подхватив злосчастные тряпки, я затолкал их в мусорный бак.

— Вот она, расплата за былые грехи, — сказал я, — Иногда я очень жалею, что до нее у меня вообще кто-то был.

— А опыт?! — негодующе вставил призрак.

— Зачем мне опыт, если… Впрочем, тебе это знать не обязательно…

— Я и так догадываюсь, — заявил нахал, — Может, травок каких раздобыть? Я слышал про одно старинное зелье — мертвый встает на ноги и начинает за девицами бегать…

— При чем здесь это? Дело в другом… Что-то внутри меня… И вообще — брысь отсюда! Чтоб я тебя сегодня здесь даже не…

Прежде чем я успел договорить, призрак исчез. Я вытащил сигареты, закурил и приготовился ждать.

— Вроде, все, — сказала она, выходя на кухню. — Теперь мне нужно принять душ. Там было столько пыли, что она падала на меня со шкафов подобно горной лавине. У тебя есть чистое полотенце и халат?

— Э-э… Могу я еще быть чем-нибудь полезен? — осведомился я, протягивая требуемое. — Какая-нибудь помощь нужна?

— Да, — улыбнулась она, — Приготовь, пожалуйста, кофе. Я посмотрел на закрывшуюся перед моим носом дверь, вздохнул и показал ей язык.

— А вместо того, чтобы корчить рожи, мог бы и ужин приготовить, — донеслось из-за двери.

Мне оставалось только покачать головой и направиться к кухонной плите. Когда она вышла в комнату, стол был уже накрыт, а в освещенной свечами столовой играла музыка.

— Сегодня был замечательный день, — сказала она. — Солнечно, просторно, счастливо… Мне вообще очень спокойно и надежно рядом с тобой. Ты как-то даешь женщине понять, что рядом с тобой она может ничего не бояться. Спасибо тебе… Ничего, если я посижу в халате, пока не высохнут волосы?

— Я даже прошу тебя об этом. Ты выглядишь чудесно. Я сейчас словно в сказке, так нереально все, что окружает меня… Иллюзия, мираж… Ты — в моей комнате, в халате, сидишь на диване, пьешь кофе и говоришь со мной… Все вокруг выглядит как-то иначе… По-домашнему.

— Почему у тебя так мало книг?

— Я не люблю читать. Исторические романы мне неинтересны — историю я знаю относительно неплохо, любовные романы мне… немножко непонятны, а детективы… Этого мне тоже в жизни хватает.

— Я вижу на твоих стеллажах только философские труды и религиозную литературу. Ты веришь в Бога?

— Я пытаюсь доказать, что Его нет.

— Значит, не веришь?

— Еще как верю!.. Просто пытаюсь доказать, что Его нет.

— И получается?

— Еще как! А вот доказать обратное, я бы, наверное, не смог…

— Ты очень странно говоришь. Иногда мне сложно понять тебя… Тогда зачем ты изучаешь все это?

— В некотором роде, это тоже моя работа. Мне приходится общаться с людьми, занимающимися этим, и чтобы общаться с ними на их языке, я должен знать то, что знают они, и понимать их способ мышления.

— Что же ты понял, изучая все эти книги?

— Наденька, это скучно и долго объяснять. К тому же, совсем неинтересно. Люди за несколько веков все так запутали, что с помощью одной и той же религии могут один и тот же факт и доказать, и опровергнуть. А таких религий и философий много… Религий и философий много, а вера и истина — одна.

— Какая же из них?

— Сборная. В каждой есть немного правды. Если следовать чьей-то одной философии, доведенной до уровня религии, можно уйти аж… Далеко можно уйти. Но совсем не туда. Сейчас все перемешалось. Глава католической церкви всенародно заявляет, что Бог вложил в человека лишь душу, а сам человек — создание эволюции, в то время как крупнейшие ученые мира приходят к выводу, что Бог есть и Его работа не ограничилась "вложением души". Пятьдесят три крупнейших ученых Америки, нобелевские лауреаты, доктора физики, химии, биологии и многих других наук, объединились, выпустив книгу под названием: "Мы верим…" Люди путают себя сами. Им все дано и все разъяснено, они просто не хотят понять. А ведь это можно даже доказать, если изучать. Изучать человека, его способности, его ДНК, его душу… Присмотреться к Египту, изучить Ноев ковчег, Библию, некоторые исторические места и раскопанные реликвии. Понять само устройство мира.