Страница 77 из 86
Только спустя несколько минут мы заметили, что она лежит на полу, не шевелясь, никак не реагируя на окружающее. Бросились к ней — оказалось, мертва и она.
Бианка умерла от разрыва сердца.
Пусть вас не удивляет это: собаки нередко погибают от разрыва сердца — под влиянием сильного волнения, испуга… И вообще нервная организация их очень схожа с нашей; не случайно ученые любят использовать для опытов именно собак…
Так, в один день, я лишился их обоих…
Помните чудесный рассказ Куприна «Барбос и Жулька»? Перечитывая его, я всегда вспоминаю Бенно и Бианку. Жили дружно — и окончили свое существование в один и тот же час…
Александр Павлович помолчал и добавил: — Еще когда Бианка была жива, я заказал для нее точно такой же ошейник, какой был у Бенно. Теперь оба они висят у меня в кабинете на стене. Это все, что сохранилось от Бенно и Бианки. Да остался вот этот шрам, заинтересовавший вас. С него началась не только дружба с Бенно, но и вообще моя любовь к собакам…
БРЫКИ-БРЫКИ. СОБАКА, КОТОРАЯ ГОВОРИЛА «МАМА»
Каждое утро я вижу, как мимо моих окон проходят двое: седой, благообразного вида мужчина и крупный, красивой золотистой масти боксер. Мужчине — давно за шестьдесят; стара, очевидно, и собака. Они ходят на прогулку всегда в один и тот же час. Мужчина идет не спеша, постукивая тростью; пес ковыляет рядом, волоча заднюю изуродованную ногу. Несколько глубоких полузаросших шерстью рубцов, перекрещиваясь, отчетливо выделяются на атласистой шкуре.
Меня заинтересовала эта пара. Собаки-моя страсть. Мы познакомились. Виктор Андреевич, владелец боксера, оказался вежлив, воспитан чрезвычайно — типичный старый интеллигент с головы до пят. Нет, он не одинок: есть жена, Марта Аникьевна, в прошлом педагог, как и муж. Они получили новую квартиру в нашем районе; оттого я и не видел их раньше.
Меня интересовали рубцы и увечье животного.
Выяснилось, что пес покалечен весьма основательно. Надо было видеть, каков он был тогда, когда кожа на нем висела лоскутьями! Сломано было несколько ребер, ключица. Лапа тоже сломана; чтобы она срослась, в кость вставлен металлический штырь. Делали сложную операцию, чтобы его спасти… Где это его так?
«Хотите знать? Что ж, пожалуй, извольте…»
…Сына убили в белофинскую. Двое стариков остались сиротливо коротать век. Нет, конечно, есть много друзей, знакомых, заботливых и чутких людей; но, что ни говори, родной человек — это родной человек, никто не заменит его.
Жили-вековали, пенсии хватало, чтоб не нуждаться. Когда утихла боль, стали позволять себе даже кой-какие развлечения — кино, цирк, например… Да, и цирк. Сын любил цирк. Его радовали мужество, сила. Цирк лишний раз напоминал старикам о нем, о сыне. Именно с цирка и надо начинать эту незамысловатую историю.
Раз шли — увидели афишу: аттракцион «Собаки-футболисты». Сходим — посмотрим? Было очень смешно наблюдать, как с полдесятка прыгучих короткомордых псов, как ошалелые, взлягивая лапами, гонялись за легким воздушным шаром, стараясь загнать его в ворота, где привязанный крепким ремнем «вратарь», сдавленно хрипя и брызгая от злости слюной, старался отразить все попытки четвероногих форвардов. Женщина в бархатном малиновом платье с позументами кокетливо командовала: «Алле, гоп! Алле, гоп!» — а они прямо-таки вылезали из кожи. Прыжок — и от толчка носом шар взвивался вверх, еще прыжок — и он, под оглушительные смех и хлопки зрителей, наконец, в сетке. Потом — свисток рефери, противники поменялись воротами — все как в настоящем футболе… Впрочем, что рассказывать долго — вы сами, конечно, не раз видели это зрелище!
Виктор Андреевич и Марта Аникьевна получили тогда большое удовольствие. А выходя с представления, увидели объявление, написанное от руки: «Отдаются щенки-боксеры. Справиться за кулисами». Переглянулись и, прочтя молчаливое одобрение в глазах друг друга, направились к служебному входу.
В артистической уборной, где пахло псами и помадой для лица, их приняла дрессировщица. В обыденной жизни, в домашнем полинялом халатике, она выглядела совсем не такой, как на арене. Куда более будничной, даже немного вульгарной, особенно — эти подведенные брови, неестественно яркие губы и пудра, сыпавшаяся с носа. Этому впечатлению способствовало и то, что она курила. Зато псы… Вблизи они были просто изумительны.
Хозяйка кликнула зверей, находившихся в клетушке за стенкой.
— Вот это Баккара, мамаша, — отрекомендовала она, вынимая папиросу изо рта. — Баккара, малюточка, подойди сюда!
Баккара, налитая, упитанная, топала, как человек. Покосив белком, она не соизволила приблизиться. Отвисшие соски подтверждали, что «малюточка» — мать щенков.
— А это — отец… Дон-Мордан. Дон-Мордан, покажитесь! Не правда ли, красивая кличка? Я сама придумала ее. От слова «морда»…
Дон-Мордан важно обошел вокруг посетителей, придирчиво обнюхал колени Виктора Андреевича и удалился. Даже не верилось, что он недавно с такой яростью защищал футбольные ворота… Вот это они и есть, четвероногие артисты?!
По первому взгляду можно было думать, что псы должны заживо съесть всякого, кто отважится заглянуть сюда. В действительности они оказались миролюбивы, воспитаны. Привыкнув к людскому постоянно сменявшемуся обществу, даже не очень интересовались посторонними. В сочетании с их мощью и какой-то совсем не собачьей уверенностью, которая так и сквозила во всем их поведении, это еще более располагало к ним.
— А теперь я покажу крошек, — тем временем продолжала дрессировщица, как видно без памяти влюбленная в своих питомцев. — Они очень уютные, такие дуси! Посмотрите…
Щенки копошились в гнезде под столом, на котором стояло зеркало-трельяжик и в беспорядке были разложены разные гримировальные принадлежности. Хозяйка извлекла одного и показала, повертывая на руках, как, любуясь, повертывают младенца.
Щенок был толстый, гладкий и позволял делать с собой что угодно. Кожа на нем висела складочками, глаза были затянуты каким-то сиреневым туманцем. Точно так же выглядел другой, не отличить. Все они были совершенно одинаковы, будто наштампованы, как гайки.
— Какие чудные, — восхитилась Марта Аникьевна, женщина добрая и чувствительная.
— Прелесть, — подтвердил Виктор Андреевич.
— Возьмем?
— Какой разговор! Я — как ты…
— Одну минуточку, — сказала собачья хозяйка. — Поскольку это очень хорошие щенки и я отдаю их совершенно бесплатно, лишь бы в хорошие руки, я хотела бы знать, к кому они попадут…
Она с удовлетворением восприняла сообщение, что у супругов отдельная квартирка, сад, прожиточный минимум достаточный, чтобы прокормиться всем. Обсуждали так, как будто речь шла об усыновлении ребенка, не меньше.
— А любить вы его будете? Вы извините, что я вхожу во все подробности, но, знаете, иначе нельзя. Если нет страсти, лучше не брать. Это же будет такой друг, такой друг, — тараторила она. — Как человек! Я им жизнью обязана… Шерри-Бренди! Шерри-Бренди!… Шерка! — На этот оклик явилась еще одна боксериха, медлительная и грузная. — Она спасла меня! Как? Очень просто. Мы шли весной… А она у меня уже пенсионерка, старая, ходит трух-трух, трух-трух. Ну вот, идем, вдруг она рванулась в сторону, меня потянула за собой… Я чуть не упала! И в ту же секунду грохнулась обледенелая глыба снега с крыши. Как раз бы на меня… Говорят, собаки предчувствуют землетрясения и перед опасностью тянут хозяев из помещений… А сон у вас хороший? Кто страдает бессонницей, заводи боксера: такой уютный храп по ночам… У них изогнута носовая перегородка. С двух месяцев уже храпят!… Да! На каком этаже вы живете? А то я знаю случай: годовичок перепрыгнул перила балкона и упал с четвертого этажа… У вас — первый? Чудесно…
Право, и смешно и трогательно.
Как назвать щенка… Целая проблема!
Когда нужно, как раз не подберешь клички по вкусу. Следовало посоветоваться с владелицей боксерного выводка: уж она-то наверняка знает их уйму.