Страница 10 из 86
Будь всегда предельно наблюдателен, придирчиво, пытливо вникай в каждую, даже в самую неприметную, деталь; искусство следопыта изучи лучше, чем владели им индейцы во времена Фенимора Купера. Главное на границе — бдительность.
Большая наука, всего не перескажешь. Нужно изучать ее долго и терпеливо. И только когда узнаешь все тонкости, только тогда можешь сказать с полным правом: я — пограничник!
А что касается всего прочего, что положено советскому бойцу: стрелять метко из винтовок и личного оружия, бить из пулемета, из автомата, уметь бросить гранату, знать назубок устав, — нечего и говорить. Должен знать досконально.
И Пронин учился всему этому.
Учился и Буян — по-своему, конечно.
Пионер Витя, в далеком советском городе вырастивший собаку и подаривший ее для пограничной службы, пожалуй, и не узнал бы теперь своего питомца. Живя зиму и лето в неотапливаемом помещении для сторожевых и розыскных собак, часами бывая на морозе в дозоре, часто вынужденный подолгу лежать на снегу, Буян оброс длинной густой шерстью, которая изменила его формы, сделала крупнее, могутнее, грубее. Что тренировки мальчика — детская забава! Вот когда пришла настоящая суровая школа. Однако необходимо сказать и в защиту Вити: не будь его тренировок, не получился бы из Буяна полноценный пограничный пес. Хорошую, крепкую воспитал Витя собаку, и за это Пронин не раз был благодарен ему.
Когда Пронин еще только прибыл на заставу, старшина Метелицын, вручая ему собаку, сказал:
— Береги ее. Это твое лучшее оружие. И об опасности предупредит, и в трудную минуту поможет. И всегда на взводе. Как ружье, готовое выстрелить!
Метелицын сам когда-то принял собаку от Вити. Ведь это он был на квартире у мальчика и осматривал овчарку, определяя ее пригодность для пограничной службы; и он же потом доставил ее на заставу.
Глядя на собаку, Пронин частенько повторял слова старшины:
— Всегда на взводе… Ну, хорошо!
С наступлением зимы охранять границу стало труднее. Река замерзла, покрылась толстым льдом и перестала служить препятствием для нарушителей. Жестокие морозы с туманами и слепящие глаза снежные метели порой закрывали границу сплошной белой завесой. В такие дни застава жила особенно напряженной жизнью.
Враг мог обрушиться каждую минуту. Он мог совершить нападение на заставу или же, невидимый в тумане, проскользнуть через рубеж и раствориться в огромной советской стране, чтобы вредить, шпионить, выведывая государственные тайны.
С удвоенным вниманием прислушивались к каждому шороху пограничники, сжимая в крепких руках винтовки. А мохнатые часовые, насторожив уши, чутко нюхали густой и осязаемый белесый воздух.
Местность вокруг заставы была низкая, болотистая. От этого туманы держались месяцами. Днем было как в сумерках, ночью весь мир будто окунался в чернила.
В такую-то погоду Пронин вдвоем с товарищем и неизменным Буяном вышел в очередной дозор. Теплые шапки-ушанки и бараньи тулупы, надетые поверх полушубков, надежно защищали пограничников от сорокаградусного мороза. Буяна грела его шуба.
С каким-то особым чувством ответственности за порученное дело заступил сегодня Пронин на свой боевой пост на границе: накануне его приняли в комсомол.
Второй пограничник направился по ответвлению тропинки, а Пронин, придерживая Буяна за поводок, медленно шел вдоль рубежа, зорко поглядывая по сторонам. День клонился к вечеру, туман заметно густел, застывая колючим инеем на лице.
Едва заметная дорожка, протоптанная пограничниками, спускалась в низину. Этот участок границы издавна считался у них самым безопасным. Низина была заболочена. Болото не замерзало даже в самые лютые морозы. Нарушителю тут было не пройти.
Василий ускорил шаги. В своем громадном тулупе до пят он казался необычно большим и неуклюжим; издали его можно было принять за медведя. Лицо от постоянного растирания рукавицей стало ярко-бурачного цвета, а брови и ресницы обросли инеем, отчего он мог сойти и за елочного деда.
Кажется, сегодня опять будет все благополучно… Ну что ж, оно и лучше. Значит, крепко заперта советская граница на замок для всяких нежелательных гостей.
«Порядок, Буянко!» — хотел сказать вслух Василий, но, вспомнив, что на границе каждый звук может привести к неожиданным последствиям, только молча потрепал собаку по шее.
Буян вильнул хвостом, но головы не повернул: он усиленно нюхал снег. Потом поднял нос кверху и стал втягивать ноздрями воздух.
Внезапно пес обнаружил признаки волнения. Взъерошилась шерсть на загривке и вдоль хребта, уши плотно прижались к затылку, как будто собака была готова броситься на кого-то, морда приняла свирепое выражение. Рванувшись в сторону, Буян потянул вожатого за собой. Они сошли с тропинки в болото.
Почва под ногами стала зыбкой, хотя толстый слой снега покрывал болото. Василий провалился раз… провалился два… Под ногами чмокнуло. Вытащив ногу из снега, он увидел, что валенок вымазан в густой черной жиже. Дальше идти невозможно: начиналась топь.
Но Буян продолжал рваться вперед. Василий, ступая с оглядкой, продвинулся еще на несколько шагов. Валенки были измазаны уже до половины. За голенища набился снег, он медленно таял и холодными неприятными струйками стекал к ступням.
Вот и Буян провалился по брюхо. Он тоже перемазался. Вскочив на кочку, пес задержался на ней на минуту. Василий мало-помалу подтянулся к нему.
Наклонившись, он увидел на снегу какие-то странные следы. Они цепочкой тянулись с той стороны рубежа и уходили в глубь болота. Широкие, круглые, они напоминали следы рыси. Но рысь оставляет после себя небольшие овальные лунки; эти же были совершенно плоские, глубокие и очень больших размеров. Можно было подумать, что тут прошел слон.
Василий размышлял, удерживая собаку около себя.
Это, конечно, не зверь: следы слишком большие. Значит, человек?… Он нарушил границу и проник на советскую территорию.
Гулко застучало сердце. Вслед за тем, постаравшись овладеть собой, Василий ощутил ту удивительную ясность чувств, какая бывает у мужественного и отважного человека в решительную минуту. Как ловить нарушителя? Следы терялись в непроходимой топи.
Василий попытался спокойно обдумать создавшееся положение. Затем, притянув бешено рвущуюся собаку, выбрался на тропинку. Смеркалось, и он, пока не стемнело совсем, спешил захватить нарушителя. Он и сейчас едва различал кусты в нескольких шагах от себя.
Скинув тулуп, чтобы было легче, Василий бегом бросился по кромке болота в том направлении, куда уходили следы. Буян вприпрыжку бежал рядом.
Внезапно из тумана выросла человеческая фигура. Василий не успел свернуть в сторону, и они чуть не столкнулись с разбегу. В руке у неизвестного мелькнул револьвер.
В то же мгновение в воздух беззвучно взвился Буян. Поводок от сильного рывка вылетел из рук Василия. Буян ударил неизвестного в грудь, как таран, и сбил с ног. Человек и собака, сцепившись, покатились наземь. Револьвер выпал и провалился в сугроб.
Оттащив собаку, Василий направил на задержанного винтовку и приказал встать.
В этот момент в стороне метнулась какая-то тень. Грянул выстрел. Василий тихо охнул и, схватившись рукой за бок, стал оседать на снег. Усилием воли он заставил себя приподняться и, превозмогая быстро разливающуюся слабость, не давая опомниться задержанному, связал ему ремнем руки за спиной. Только теперь он заметил на ногах у того какие-то нескладные приспособления, отдаленно напоминавшие круглые канадские лыжи. Эти приспособления и помешали нарушителю бежать в ту минуту, когда пограничник оказался ранен.
Тем временем Буян, увязая в снегу и волоча поводок, выскользнувший из рук Василия, бросился за убегающей тенью и исчез, растворился в тумане.
Прошло несколько минут, в течение которых Василий успел еще туже стянуть руки задержанного и рассмотреть его лицо, насколько позволяло слабое освещение. Это был уже немолодой человек с острым хищным профилем. Глубоко запавшие глаза с ненавистью смотрели на пограничника. Даже сумрак не мог скрыть это выражение. Испустив вполголоса ругательство на незнакомом Василию языке, он попытался порвать путы, но, убедившись, что это бесполезно, затих и только сверлил пограничника злобным взглядом, казалось подстерегая каждое его движение и словно втайне ожидая чего-то.