Чарлстон

Эмили немного ободрилась при виде внушительного фасада гостиницы; мебель в отведенных им апартаментах давно вышла из моды, зато места и простора было хоть отбавляй. Эмили изо всех сил старалась найти что-нибудь себе в утешение. Ей очень хотелось угодить Джозефу, ведь Чарлстон значил для него все, хотя сама она никак не могла этого понять.

Эмили всячески расхваливала обед, который она назвала ленчем. Стол им накрыли в узком зале по соседству с вестибюлем. Виктории пришлось строго выговорить за то, что она во все глаза таращилась на официантов-негров. Ей сроду не доводилось видеть черных так близко. Эмили тоже столкнулась с ними впервые в жизни, однако сумела взять себя в руки и ничем не выдать своей растерянности. «Мне и в голову не приходило, – писала она отцу вечером, – что кожа у негров имеет столько разных оттенков».

После обеда они отправились в центр. Эмили выразила восхищение красотой церкви Святого Михаила, и Джо приказал вознице остановиться. Как раз в эту минуту зазвонили колокола. Лицо Эмили вспыхнуло от неподдельного удовольствия.

– Какой у них мелодичный тон! – воскликнула она. – Это просто чудо!

Пробило три раза, и до них донесся возглас сторожа. Виктория прыснула и зашлась в приступе Неудержимого веселья.

– Прекрати, – осуждающе урезонила ее Эмили. – Это звучит так очаровательно, так необычно!

Целый час они медленно катались по старым улицам города, где Джо впервые оказался четверть века назад. Улыбка Эмили сделалась напряженной, но она твердо решила выдержать роль до конца. Труднее было с Викторией. Та без умолку комментировала все подряд и то и дело бесхитростно задавала ненужные, неуместные вопросы:

– Ой, мама, какие тут тесные улицы… А вон, посмотри-ка, голубой дом. Надо же додуматься красить дома в голубой цвет… Папа, а почему здесь так часто попадаются меблированные комнаты?.. А отчего это всюду шелушится краска?.. Фу, какой тяжелый запах… А почему все эти люди…

Завершилась прогулка в Бэттери – променад вдоль набережной. Джо помог своим спутницам спуститься с подножки кареты, и все вместе они подошли к кромке воды. Эмили, чуть ли не впервые со времени прибытия в город, испытала чувство настоящей радости.

– Да это просто чудо! Побережье в Нью-Йорке точь-в-точь такое же! – вырвалось у нее.

К ним, лопоча что-то непонятное, подбежали два негритенка. Джо расхохотался и кивнул. Мальчишки пустились в дикий пляс, вращая белками и распевая во все горло. По окончании представления Джо подбросил в воздух монету, старший из мальчишек поймал ее на лету, и оба, сверкнув ослепительными улыбками, унеслись прочь.

– У них это называется «подстрелить пташку», – пояснил Джо. – Все черные ребятишки промышляют именно таким способом, взимая мзду с туристов.

– А что они сказали, папа, ты понял? На каком это языке они говорили?

Джо подхватил дочку на руки и поцеловал в щеку.

– У темнокожих свое наречие, принцесса. Имя ему – гуллах. Ты легко ему научишься. Все чарлстонцы мешают гуллах со своим языком, перенимая его в детстве от черных нянюшек. Ты не услышишь здесь того, что жители Нью-Йорка называют южным акцентом. В Чарлстоне все особенное, такого больше нигде нет.

Джо весь светился от счастья, распираемый гордостью. Глядя на него, Эмили еще сильнее утвердилась в своей готовности прилепиться сердцем к этому диковинному, неказистому, не слишком приветливому городу.

Джо опустил Викторию на землю:

– Ну а теперь, леди Симмонс, мы идем к Трэддам. День сегодня особенный, отпразднуем его как полагается. Вы чувствуете, как дует бриз? А знаете ли вы, что означает бриз для нашего города? Вы должны заметить, что дома располагаются как паруса – под определенным углом к ветру…

Джо говорил без передышки, пока они не добрались до дома Трэддов.

Дверь открыла сама Элизабет. Джо писал ей, что собирается с семьей в гости, и она давно уже начала готовиться к приему. В комнатах была наведена безукоризненная чистота. На передвижном сервировочном столике высился кокосовый торт. Кэтрин и Трэдд надели свои воскресные наряды.

– Входите, входите! – воскликнула Элизабет. – Я так счастлива всех вас видеть.

Голоса смешались в неразборчивом хоре приветствий. Элизабет повела гостей наверх, в гостиную, где Трэдд и Кэтрин вертелись вокруг торта.

– Садитесь же, вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, – настаивала Элизабет. – Только не на этот стул, Джо, он расшатан… Дети, поздоровайтесь с гостями. За торт мы возьмемся позже, нечего на него глазеть.

Кэтрин и Трэдд были представлены посетителям, после чего им позволили удалиться в сопровождении Виктории.

– Мы собираемся играть в землетрясение, – сообщил Трэдд Эмили. – Виктории это очень понравится.

Сердце Эмили упало.

– А ведь у нас и в самом деле был неделю назад еще один толчок, – подтвердила Элизабет. – Небольшой, конечно, но мы испугались за наши чашки и блюдца. В прошлый раз мало у кого посуда уцелела.

– Я так наслышана о вас от Джозефа, миссис Купер. Очень рада познакомиться с вами.

Элизабет взяла Эмили за руку:

– Пожалуйста, называйте меня Элизабет. Я буду обращаться к вам по имени, если вы не возражаете. У меня такое ощущение, будто мы родственники. Джо рассказывал вам, как он спас жизнь моему брату? Нет? Напрасно ты скромничаешь, Джо. Перед собственной женой можно и похвастаться. Эмили, непременно заставьте его рассказать. Это был поистине героический поступок.

Эмили вознамерилась проникнуться любовью ко всему чарлстонскому, однако наибольшие опасения ей внушала Элизабет Купер. Она читала все ее письма – Джо оставлял ключ в замке. Невинность их содержания отнюдь не успокоила ее. Сходство интересов, общие цели, воспоминания о пережитом, совместные планы на будущее придавали этим письмам интимность, испугавшую Эмили. Она уверила себя, что Элизабет – редкая красавица, обладающая вошедшим в поговорку неотразимым хрупким южным очарованием. Теперь, когда они встретились, Эмили могла спокойно перевести дыхание. Да, Элизабет моложе, зато выглядит гораздо старше. Вокруг глаз у нее морщинки, тонкий нос и выпирающие скулы усеяны веснушками. Слишком худа, не без удовольствия отметила Эмили, угловата, а рост-то какой! Она даже выше Джозефа… Глаза, правда, у нее поразительные – огромные, голубизна их бездонна, словно глубь Средиземного моря. Однако следовало бы как-то подчеркнуть их цвет. Надеть, к примеру, голубое платье. Но вместо него на Элизабет бледно-розовое, что совсем не сочетается с рыжими волосами, да и оттенок этот сейчас не в моде. Юбка самая простая, присборенная, хотя и без какого-либо намека на турнюр. «Полная безвкусица, – с наслаждением подумала Эмили. – Глупо было с моей стороны волноваться. Джозеф так внимателен к ней только потому, что она сестра его старого друга».

Джо и сам немало тревожился перед этой встречей. Чуткий от природы, он знал, что Эмили ревнует его к Элизабет, и, как он прекрасно понимал, не без оснований. Теперь, когда Эмили успокоилась, у него тоже отлегло от сердца – его тайне разоблачение не грозит.

Что до Элизабет, его бесценной Лиззи, то она великолепна. Безупречное самообладание, полная уверенность в себе делали ее прекрасной. «Это я помог ей, – думал Джо, – я – и никто другой. Я верил в нее и заставил ее поверить в себя». Он вдруг почувствовал, что именно в этом главное достижение всей его жизни.

– Эмили, я очень надеюсь, что вам у нас понравится и вы пробудете у нас подольше. Но о чем думал Джо, собираясь с вами в дорогу в июне, как раз когда начинается самое пекло? Через месяц мы переберемся поближе к морю, вы непременно должны составить нам компанию. Виктория может спать вместе с Кэтрин, а вы с Джо займете комнату для гостей. Там чудесно – и совсем не так жарко, как в городе. И у нас будет уйма времени, чтобы сойтись поближе. А до того мы успеем побывать в Карлингтоне. Наберись терпения, Джо, скоро увидишь завод и новые корпуса. Они выглядят так внушительно, что ты глазам своим не поверишь.