Уроки обольщения

Ванессу затрясло, словно в лихорадке, голова ее заметалась по подушке, она громко и призывно застонала, совсем как порочная девица. По внутренней стороне ее бедер потекли струйки ароматного нектара. Дамиен удовлетворенно прошептал ей на ухо:

— Вот видишь, мой ангел, твой цветок источает мед!

Лицо Ванессы стало пунцовым, она сладострастно раскрыла чувственный рот. Вдохновленный этим зрелищем, Дамиен принялся двигать пальцами в ее волшебной пещере без особых церемоний. Ванесса замотала головой, постанывая и повизгивая от наслаждения. Лепестки ее распустившегося бутона стали толще, потоки нектара обильнее. Ванесса извивалась и изгибалась, пытаясь облегчить сладкую боль в промежности, чувствуя, что она вот-вот потеряет сознание.

— Я вижу, ты готова меня принять, мой ангел! — с восторгом вскричал барон и ловко вогнал свой огромный причиндал в ее росистое горячее лоно, подхватив руками ягодицы и волшебным образом согнув ее ноги в коленях.

Захваченная неописуемыми ощущениями, Ванесса уставилась ошалевшим взглядом на барона, издавая раскрытым ртом нечленораздельные звуки. Дамиен слегка вытянул свой меч из ее горячих ножен и тотчас же вогнал его туда вновь, по самую рукоять. Ванесса ахнула, пронизанная страхом и вожделением одновременно, и непроизвольно закинула ноги барону на спину. Он принялся ритмично вгонять меч в ножны и снова вытягивать его из них, и постепенно Ванесса успокоилась и начала двигать бедрами в одном темпе с ним.

— Помни о звездах, мой ангел! — нашептывал ей барон. — Ты полетишь к ним вместе со мной?

Слезы чистой радости брызнули у нее из глаз при этих словах. Она замерла, наслаждаясь ощущением заполненности своего лона мужским естеством, и выдохнула:

— Да!

Он нежно поцеловал ее, продолжая работать торсом, и сказал:

— Тогда нам нужно стать единым целым, мой ангел! Слиться в сладостном экстазе, превратиться в один организм!

Барон еще глубже проник в податливые глубины Ванессы, она сладострастно задрожала, чувствуя, как бежит по телу огонь, высеченный его кремневым кресалом. Дамиен высекал все новые и новые снопы искр своим инструментом, вынуждая Ванессу изгибаться дугой и вилять бедрами. В глазах у нее потемнело от стремительно приближающегося шквала темных эмоций. Она изо всех сил прижала ногами к себе торс барона и, впившись ногтями в его спину, вскричала:

— Дамиен!

Он воспринял этот возглас как мольбу и начал сокрушать ее расплавленный бастион неутоленной страсти своим стенобитным орудием с удвоенной силой. Под этими мощными ударами панцирь ее холодности дал трещину. Ванесса взвизгнула, но Дамиен запечатал ее уста поцелуем и продолжил свой штурм. Широко раскрыв глаза, она упивалась видом его искаженного страстью лица, теряла рассудок от его властных и сильных ударов по самому центру ее существа. Он стал для нее осью вселенной, центром мироздания, властелином всех ее чувств.

Его ненасытный горячий рот жадно всасывал ее прерывистое дыхание, бедра ходили ходуном, мужская твердь распирала лоно, а хриплый голос приводил ее в неистовство, убеждая, что они вот-вот вознесутся в рай. Ванесса смутно осознавала, что рыдает от счастья. Дамиен все быстрее и быстрее двигался внутри ее, словно бы задавшись целью разрушить ее до основания, дыхание его стало тяжелым и горячим. Вдруг где-то в глубине ее помутившегося сознания что-то взорвалось — и сноп алмазных искр сверкнул у нее перед глазами. Она пронзительно вскрикнула, пронзенная блаженством, словно шпагой, и затряслась в конвульсии, чувствуя, что умирает в его объятиях.

Дамиен сжал руками ее напрягшиеся ягодицы и, приподняв ее над кроватью, нанес последний удар своим мечом. Его лицо исказилось сладострастной гримасой, и в тот же миг он излил в нее весь пыл, скопившийся в чреслах.

Они еще долго лежали обнявшись, прежде чем Дамиен перекатился на бок и, сделав глубокий вдох, спросил у рыдающей Ванессы бархатным голосом:

— Почему ты плачешь, мой ангел? Я причинил тебе боль?

— Да, но мне это было приятно, — грудным голосом ответила она, глядя на него ласковым взглядом.

Слезы радости катились по ее щекам, на губах блуждала блаженная улыбка, а в глазах светилось счастье. Дамиен нежно обнял ее и стал целовать влажное лицо, приговаривая:

— Вот ты и познала настоящее блаженство, моя дорогая. В тебе наконец-то проснулась истинная страсть.

— Я видела вблизи звезды! — сказала Ванесса, дотрагиваясь пальцем до его чувственных губ. — Они прекрасны!

Барон улыбнулся, умиленный искренностью этой прекрасной юной дамы, долгие годы лишенной радости плотской любви, пребывавшей в удручающем неведении о необыкновенных возможностях, таящихся в соитии, обделенной наслаждением от дарованных небом удовольствий. Однако улыбка тотчас же погасла на его лице: ему внезапно пришло в голову, что он и сам все эти годы довольствовался малой толикой того, что дала каждому человеку природа. И лишь став свидетелем умопомрачительного, неистового оргазма Ванессы, он осознал, что ему самому предстоит еще многое узнать в таинстве любви, открыть для себя новые грани красочного пиршества плоти. Исступленный экстаз Ванессы заставил его по-новому взглянуть на процесс познания секретов Амура и Венеры и вдохновил его на новые подвиги.

Ванесса зябко поежилась, ощутив дуновение свежего ветерка из открытого окна спальни. Барон заботливо накрыл ее покрывалом и, сам забравшись под него, крепко обнял Ванессу. Она уткнулась мокрым от слез лицом в его плечо, и Дамиен почувствовал прилив свежих сил и нежности. Поглаживая ее шелковистые волосы, он поймал себя на странной мысли о том, что уже не хочет довольствоваться пошлым удовлетворением похоти, а желает истинного чувства, подлинного трепетного обожания этой необыкновенной женщины.

Проклюнувшиеся в ней робкие ростки искренней страсти требовали заботы и ухода, как хрупкий и нежный тепличный цветок. И Дамиен вознамерился приложить все свои умения и знания, чтобы довести этот побег до буйного цветения. В знак подтверждения серьезности своих намерений барон нежно поцеловал Ванессу в ее соблазнительный ротик.

Ванесса, уже задремавшая было в его объятиях, сладко вздохнула и пошевелилась, полагая, что прикосновения Дамиена ей только снятся. Но ощущение проникновения его твердого мужского причиндала в ее нежное лоно становилось с каждым мгновением все явственнее, и наконец она проснулась…

Дамиен пылко и самозабвенно овладевал ею во второй раз, и она раскинула руки и ноги в знак своей окончательной капитуляции и уважения к победителю. Она не сожалела о своем поражении: слишком велико было чувство ее благоговейного удивления открытым им возможностям ее естества, слишком глубоким было ее удовлетворение от близости с ним. После бурного экстаза она впала в нирвану, успокоенная пониманием того, что она вовсе не бесстрастная, холодная вдова, неспособная на глубокое чувство. Она не могла не испытывать признательность к мужчине, который способствовал ее прозрению, продемонстрировав доселе неведомые ей ипостаси сладострастия.

Возможно, самой судьбой ей было предназначено пасть жертвой многоопытного сластолюбца. Ведь еще никто так изощренно, так целеустремленно и упорно не обхаживал ее, заманивая в свою опочивальню, как это сделал Дамиен. В горькую пору своего неудачного супружества Ванесса даже не мечтала, что когда-нибудь познает истинную нежность и страсть.

Но вот уж чего она совсем не ожидала, так это своей реакции на ласки барона. Она даже не предполагала, что так изголодалась по плотским утехам и способна вести себя как бесстыдная распутница. И самое ужасное, как ей казалось, заключалось в том, что она не ощущала упреков совести по поводу своего нравственного падения. Напротив, она ликовала.

Вот и сейчас, когда Дамиен снова довел ее до бурного экстаза, с исступленными криками и громкими вздохами, напоминавшего конвульсии, Ванесса, вернувшись в реальность, не почувствовала раскаяния, а села на кровати и, прикрыв покрывалом груди, пробормотала:

— Пожалуй, мне пора идти к себе.