Страница 78 из 95
Егор шагал на лыжах, погруженный в мысли о странных горах и странных событиях. Рая старалась держаться рядом с ним, преданно заглядывая ему в глаза. Егор казался ей красивым, как никогда; она физически ощущала собственную непривлекательность, впиваясь глазами в это дорогое лицо. В эти минуты Рая не испытывала зависти и ненависти; напротив, все ее существо наслаждалось красотой, недоступной ей самой. Втайне Рая мечтала о продолжении похода, когда кончатся наконец все эти нелепые испытания и препятствия, отдалявшие ее от Егора. Вернутся покой и веселье, снова вечерами в палатке зазвучат песни, шутки, снова сблизятся между собой участники похода. И можно будет подсесть к Егору, завести кокетливый разговор ни о чем, привлечь его сердце к себе. Главное, заставить его себя заметить, вот что занимало сейчас Раю. Пока Егор не то чтобы не любит ее, а просто не замечает, не видит, он постоянно встревожен, занят своими переживаниями. Одного тихого вечера хватит Рае, чтобы обратить на себя его взгляд, заставить забыть ее прошлые ошибки и нелепое поведение. Райка ненавидела Любу вдвойне за то, что подруга вынудила ее повести себя глупо, распустить слюни, показать свою слабость. А уж этот стиляга Юра Славек обязательно узнает, кто такая Рая Портнова! Вот вернутся они в город, закончится этот не слишком удачный, хотя и полный разнообразных событий, поход, и Рая первым делом отправится в комитет комсомола института, потом — в студенческий профком, потом — в партийную комиссию, в райком партии. Она всех сумеет поставить на ноги и добьется, чтобы этого мерзавца отчислили из института, выгнали из комсомола, лишили всех прав и привилегий советского студента. И неплохо бы еще статью в институтской многотиражке про них с Любкой; с такой карикатурой, обличающей разврат и стиляжничество! От собственных мыслей Райка распалилась и вырвалась вперед отряда, мелькали только лыжные палки и скользили отлично смазанные лыжи по насту, таявшему под лучами солнца. Рая первой пришла к тому переходу, который вчера был найден Егором и Степаном, а уж за ней едва поспевали остальные туристы.
Перевал действительно оказался не очень трудным, тем более для бывалых туристов. Ребята сняли лыжи, аккуратно закрепили груз на спинах и принялись карабкаться по скалам и камням, используя специальные страховочные веревки. На этом настоял Зверев, опасаясь, что кто-нибудь может сорваться и разбиться, хотя высота была не слишком большой. Парни смело устремились вперед и вверх, закрепляя крючья за камни, вбивая острые колышки, а девушки поднимались уже почти с комфортом, чувствуя себя в безопасности. Егор распоряжался, командовал, помогал, протягивал руку тем, кому было трудно, один раз удержал чуть не сорвавшегося Женю Меерзона. Феликс Коротич показывал чудеса ловкости и сноровки, его большое, литое тело оказалось исключительно приспособленным к испытанию. Феликс взял на себя и самый тяжелый груз, чтобы освободить от ноши более слабых товарищей. Старался и Вахлаков, все еще испытывавший какое-то смутное воодушевление после откровенного разговора со Степаном минувшим вечером. Может, все дело было в том, что Вахлаков перестал чувствовать те злотворные флюиды, которыми было пронизано все пространство перед горой Девяти Мертвецов; в его сознании пробудились лучшие чувства, которые, как оказалось, все же таились глубоко под гнетом всего дурного. Феликс и Вахлаков взяли на себя самую сложную часть работы: они первыми достигли вершины перевала, закрепили веревки, держась за которые, успешно поднимались и остальные туристы. Все ребята ощущали прилив сил и настроения, они раскраснелись и повеселели, видя результаты своих усилий. Вот уже вся группа достигла вершины перевала, состоявшего из нескольких нагромождений скал и валунов: они распрямились, сложили поклажу на снег и посмотрели в открывавшуюся пред ними даль. Снега, снега и снега! Кое-где — высокие деревья, кедры и сосны, далеко-далеко, почти на кромке горизонта, чернеет густой лес. До него километров двадцать, а то и больше, однако это уже новые, совершенно другие края. Степан закурил и удовлетворенно оглядел товарищей. Он испытывал большое облегчение; даже грудь его вздымалась в ровном и глубоком дыхании победителя. Степан подмигнул Егору и пожал ему руку, как бы поздравляя с победой. Егор порозовел от удовольствия, давно признав неформальное лидерство за этим суровым и загадочным человеком восточной внешности. Молчаливая похвала командира была ему очень приятна.
— Ну, теперь начнем спускаться, — сказал Зверев, обращаясь к остальным туристам. — С подъемом мы справились, теперь остается спуск, а он, как известно, бывает еще труднее подъема. Давайте проверим страховочное снаряжение и потихоньку будем идти вниз. Да глядите, не потеряйте рюкзаки, там ведь наш обед! А хороший обед мы сегодня заслужили, правда, Рая?
Польщенная вниманием, Рая торопливо согласилась, тут же придумывая меню предстоящей трапезы. Ей захотелось поразить друзей, а особенно Егора, чем-то необыкновенно вкусным и питательным, чем-то невообразимо-роскошным, чтобы после сытной еды все хвалили ее и поражались кулинарным талантам скромной поварихи. Ветер задувал под куртки и телогрейки, туристы стояли на вершине, стараясь не смотреть в обратную сторону, туда, где прошли вчерашние день и ночь. Почему-то та, обратная сторона казалась им теперь особенно страшной и неприятной, поэтому все с удовольствием взирали на новую панораму, открывшуюся перед ними.
Женя Меерзон порывался идти первым, доказывая, что сил и сноровки у него предостаточно, спорил и сердился, когда Егор велел ему встать между девушками и помогать им идти. На самом деле помогать нужно было Жене, о чем Егор тихонько сообщил Рае. Рая понятливо кивнула и дернула Женю за рукав:
— Ой, Женя, держи меня, я сейчас грохнусь! — деланным басом простонала Райка, и доверчивый Меерзон принялся поддерживать ее за талию, скрытую толстыми одеждами.
Сама Райка цепко держала слабосильного очкарика Меерзона, выполняя просьбу Егора. Ребята ощущали особенную сплоченность, единение, какой-то душевный подъем. Не осталось и следа от раздражительности и депрессии последних дней. Стали готовиться к спуску, обещавшему быть труднее подъема, потому что тут и там торчали из снега острые скалы, которые могли оказаться смертельно опасными. Следовало проявить терпение и осторожность. Еще раз перераспределили груз. Женю вовсе освободили от рюкзака, опасаясь за его безопасность и равновесие. Рая по-прежнему поддерживала медика, старательно делая вид, что это он помогает ей справиться с трудностями пути. Снова вперед вышли Егор Дятлов и Степан Зверев, мужественно взяв на себя самую трудную задачу — прокладывать путь. А Олег Вахлаков и Феликс Коротич закрепляли спасительную веревку, помогал им и Юра Славек.
В одном месте под Егором провалился снежный наст, огромный кусок слежавшегося снега поехал вниз, увлекая парня за собой и каждую минуту грозя раздробить ему кости о торчавшие острые скалы. Но Степан вовремя дернул Егора на себя, схватив его за рукав куртки; небольшая лавина помчалась вниз, рассыпаясь веером снежных брызг, заливая белизной черные каменные проплешины, шурша и ворча угрожающе. Туристы как завороженные глядели на снежную гору, мчавшуюся вниз с приличной скоростью.
— Нас ведь тоже может лавиной накрыть! — тревожно сказал Женя Меерзон.
— Лавины здесь небольшие, — успокоил его Егор, отряхиваясь от налипшего снега. — Смотри, уклон горы всего градусов тридцать, кроме того, горы невысокие, а снега не так уж много. Он застревает между камней, скалы тормозят его движение, поэтому лавина в самом худшем случае может повалить палатку, если она неправильно поставлена, вот и все. Ну, еще набьется тебе за шиворот немного снега…
Ребята заулыбались, успокоенные словами командира, Руслан Семихатко даже захихикал, потому что в душе тоже немного испугался, когда снежная куча помчалась вместе с Егором вниз. Продолжили спуск, который продвигался довольно медленно; Степан сознательно тормозил ребят, заботясь об осторожности. С каждым шагом вперед и вниз он испытывал облегчение. Степан уже начал размышлять о будущем, что обычно откладывал на самые последние часы после решения проблемы. Он выстраивал в уме диалог с начальством, мысленно писал рапорт, излагая в нем все странные и опасные события, которые приключились с отрядом туристов со времени выхода из поезда. Казалось, с тех пор прошли годы, а не дни. Особенно тягостным выглядело сейчас то отчаяние, которое овладело Степаном во время ночевки у горы Девяти Мертвецов.