Транзитом до Скорпиона

Высоко над нашими головами внезапно раздался шум и гам. Он был необыкновенно громким, раз мы его услышали, несмотря на то, что дождь хлестал по воде у самых наших ушей. Я знал, что это такое. На крыши опускались на аэроботах, описывая спирали, зелено-синие полчища Эвардов. Бойцы выпрыгивали из них с блистающими шпагами. Они ждать не стали и пошли в атаку пораньше. Я догадывался, что гордость Дома Эвард не могла стерпеть необходимости дожидаться, пока мои кланнеры нанесут удар первыми. Аэроботы тут же умчались, чтобы привезти новых бойцов. Изумрудно-зеленые теперь должны отпрянуть. И будет смерть — насильственная, безобразная смерть, расползающаяся по крышам и вниз по лестницам анклава Эстеркари.

А я, беспомощный, ждал под дождем.

По звукам боя мы могли определить, как идет сражение, и скоро стало ясно, что Эстеркари отбивают натиск воинов Эварда. Наши союзники среди Домов сговорились с нами и подрядились отвлечь Понтье и других наших врагов. Между собой дрались только Дома Эвард и Эстеркари.

Численность населения Домов была различной, и Великий Дом, хоть Знатный, хоть Простой, мог насчитывать до сорока тысяч. Благодаря бытующей в городе практике найма охранников, солдат — людей или зверолюдей действительное число имеющихся у Дома бойцов было больше, чем дало бы нормальное разделение людей на комбатантов и некомбатантов. По нашей оценке, мы должны нанести удар в Доме Эстеркари по силам примерно в двадцать тысяч бойцов. Я сказал Хэпу Лодеру, что десять тысяч наших кланнеров он должен оставить с шатрами, фургонами и чункрами. Если мы потерпим неудачу и нас ждет катастрофа, то у кланов должно остаться ядро, опираясь на которое, можно будет все отстроить заново. Хэп приведет примерно десять тысяч воинов.

— Они ударили слишком рано, — посетовал Глоаг, лежавший под дождем рядом со мной. — Где же кланнеры?

Мы вглядывались сквозь завесу дождя на канал, пока у нас не заболели глаза.

Не баржа ли это? Сквозь дождь, падавший с шелестом в воду, двигались тени. Серые силуэты, двигающиеся медленно, словно вьючные мастодонты. Солнца уже вставали и пробивались сквозь насыщенные влагой массы облаков. Не виден ли там более четкий силуэт, длинный широкий силуэт на воде с фигурами людей, похожими на муравьев? Я вгляделся…

— Пора! — скомандовал я, вскакивая и выхватывая шпагу.

Не бросив больше ни единого взгляда на первую баржу, которая показала тупое рыло над покрытой рябью водой, я повел бойцов через потерну в потайной ход. Одетые в серые набедренные повязки рабов, мы быстро поднялись по винтовой лестнице. Охранники-чулики разделились: половина осталась на постах, а другая половина отражала атаку на крышу. Мы мигом перерезали тех, что остались.

А затем налегли плечами на ворот, и опускающаяся решетка над входным каналом поднялась. Мы напрягались и пыхтели. Сквозь бойницы я глянул вниз на устье канала. Под поднявшейся решеткой призрачно вырисовывалась баржа, направляющаяся в крепость, а на ее носу стоял с луком в руках Хэп Лодер. Он поднял голову и помахал рукой.

Мы оставили ворот закрепленным, чтобы смогли пройти все остальные баржи, которые под руководством Ната были угнаны с мраморных карьеров. Затем мы поспешили известными Глоагу путями по тускло освещенным коридорам, пока не добрались до двери, ведущей к грузовому причалу. Мы распахнули ее, зарубили охранников-ошей и впустили Хэпа и моих молодцов. Другие кланнеры с Ровом Ковно во главе сразу же отделились. Локу провел своих бойцов через потерну и тайный ход, которым прежде воспользовались мы. Теперь кланнеры были спущены с цепи внутри крепости Эстеркари!

Как только у моих ребят появились потолки над головами, они тут же вытерли руки, а затем извлекли из водонепроницаемых сумок старательно свернутые тетивы и натянули их на луки быстрыми отточенными движениями. Степные плащи они сбросили. Дождь сделал тела кланнеров гладкими и сверкающими. Оперения стрел торчали у них из колчанов на правом плече, сухие и идеальные.

Думаю, мне не хочется в данный момент задерживаться на описании взятия анклава Эстеркари. Мы, конечно, убивали врагов, гнали волной стрел и стали от стены к стене и от угла к углу. Мы соединились с ликующими рядами бойцов в зелено-синем. Мы стремились одержать победу, а не просто убивать. Там, где было необходимо, мы уничтожали противника, потому что такова природа военных действий. Но сотни изумрудно-зеленых одеяний плыли в каналах, спасаясь бегством — равно как и множество серых туник с зеленой полосой, и мы их не преследовали. Мы ничего не поджигали, потому что, как я сказал своим ребятам, этот великий Дом был родным Домом одной знатной дамы, Шуши Стромбор.

Я надел алую набедренную повязку, а поверх нее, как и обещал Шуше, славную алую экипировку Стромбора. Как и мои кланнеры, я не пренебрегал доспехами и носил латы на груди и спине, латное оплечье на левом плече и наруч на левой руке. Но правая рука и плечо у меня оставались нагими, какими были, когда я охотился, одетый в кожаные шорты савантов. В давке битвы часто проходит незамеченным убийственный удар со слепой стороны, со спины. И тогда латы могут спасти человеку жизнь. Мне они спасали не раз.

Последний бой нам дали около покоев знати в опаловом дворце.

Я бешено прорывался по коридору, где когда-то защищал Натему, мой клановый топор вонзался в черепа и отсекал руки. Нам теперь противостояла только знать Дома Эстеркари. Мы дрались по двое на двое. Я знал, что все остальное уже в наших руках. Прыгнув вперед, я зарубил какого-то вельможу, и струмовая рукоять моего топора раскололась продольно, так что кожаный темляк слетел, описывая спираль. Гална, мой старый знакомый со злыми глазами, громко взревел и сделал выпад шпагой. Я увернулся. Какой-то миг мы стояли вдвоем на расчищенном участке, позади нас находились наши люди. Иногда в бою возникает странного рода затишье, когда все бойцы, прежде чем продолжить сражаться, останавливаются, чтобы перевести дух и собраться с силами. Один из моих бойцов — это был Локу — крикнул и бросил топор. Он пролетел, рассекая воздух, и я схватил его.

Гална улыбнулся, оскалив зубы.

— Моя шпага проткнет тебя, Дрей Прескот, прежде чем ты успеешь взмахнуть этим топором.

Он был защитником Дома Эстеркари. Мастером фехтования.

— Знаю, — бросил я, напрасно тратя дыхание, и, повернувшись, разбил великолепную вазу из пандахемского фарфора на тысячу осколков. Из обломков я выхватил шпагу воина в стальной кольчуге, которую когда-то спрятал там, и, вскинув ее, встал лицом к лицу с Галной. Теперь я понимаю, что мое лицо, должно быть, устрашило его. Но он храбро противостоял мне, и его клинок сделался живой полоской света в пылании светильников. Наши клинки скрестились. Дрался он очень хорошо.

Но я жив, а он мертв — и очень давно.

Дрался он отлично и с большим хитроумием; но я одолел его простой напористой атакой, против которой его контрудар в последний момент запнулся. Я вывернул его клинок кинжалом, а затем моя шпага вошла ему меж ребер и сквозь легкие, выйдя из спины вся в крови.

И когда мои волки равнин ринулись вперед, нам больше не оказывали сопротивления.

Мы стояли в Большом зале, и к сияющему сиянию света солнц, лившемуся через высокие окна, добавлялся огонь светильников и факелов. Мои молодцы столпились вокруг меня, их красновато-коричневые клановые кожанки выглядели мрачновато рядом с зелено-синими одеяниями и даже с алыми цветами Стромбора. Их мечи и топоры взметнулись ввысь.

— Хай, Джикай! — проревели они, отдавая мне честь.

К подножию лестницы, ведущей на тронное возвышение, где мы стояли, швырнули фигуру в изумрудно-зеленом, потерявшуюся и потонувшую в нахлынувших новых цветах. На тронном возвышении столпились Ванек, Варден, знать Дома Эвард и мои джиктары. Мы смотрели вниз на эту помятую фигурку в изумрудно-зеленом, с розовыми руками и ногами, с белым телом и пшенично-желтыми волосами.

У наших ног лежала принцесса Натема из Дома Эстеркари.

Кто-то уже успел отяготить ее цепями. Платье на ней порвалось. Васильковые глаза сделались безумными от ярости и недоумения. Она никак не могла понять случившегося, а если и могла, то отказывалась поверить.