Страница 4 из 9
Из документов: СТЕНОГРАММА ПРАЗДНИЧНОЙ РЕЧИ НАЧАЛЬНИКА СТРАЖИ ПО СЛУЧАЮ ВНЕЗАПНОЙ КОНЧИНЫ ХИЛАХРОНА III.
Дорогие товарищи (бурные аплодисменты), от нас ушел самый близкий, самый дорогой нам человек. (Бурные аплодисменты.) Как же мы будем без него? (Бурные аплодисменты, переходящие в овации.) Товарищи, не надо аплодисментов, невозможно выступать. Чем раньше закончим, тем скорее поминальная тризна, банкет по нашему. (Тишина.)
Товарищи, о наших покойниках хорошо не говорят. (Жиденькие хлопки.) Тем более не заслуживает доброго слова покойный Хилахрон III. (Хлопки усиливаются.) Мерзавец, скажу я вам, каких мало. (Хлопки, переходящие в аплодисменты.) Жлоб, скотина, козел (аплодисменты, переходящие в бурные), никогда носки не менял! (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.)
Товарищи, не надо аплодисментов! (Шквал аплодисментов заглушает все.)
Свое слово молвили также придворный тамада, редактор местной газеты и «за науку» местный этнограф — по паспорту латинянин, по роже — тоже, по прописке — временно зарегистрированный.
В финале церемонии каждый из прощавшихся положил в могилу по золотой денежке. Верховный волхв вспомнил уже тогда ветхозаветно-бородатый анекдот и, мотивируя отсутствием наличных, выписал и положил в саркофаг чек на кругленькую сумму, а золотые собрал — сдача.
Короче, осталась прелестница Озноба вдовствовать и править в соответствии с истиной, что вдовы живут дольше мужчин. И безмятежно провдовствовала и процарствовала четыре траурно-веселых года.
ГЛАВА 2 СТАТОР
На рубеже IV–III веков до нашей эры широко тогда известный благодаря шоу на ночном телеканале «Один + три» Птолемей-лайт написал историю праславян. Среди прочих исторических басен им было запротоколировано и предание о войне Верхнего и Нижнего ПраНовгородов в предыдущем тысячелетии до нашей эры за сладкое право переименования в «Горький-град». Однако мы описываем события, произошедшие за добрую горячую десятку тысяч лет до этого, в Эру двубортных костюмов. В малоизвестную эпоху, когда был бешено популярен ликер «Амарето», и влюбленные при поцелуе склеивались так, что их растаскивали род на род, улица на улицу, деревня на деревню.
Но контрафактный клей-ликер, даже забодяженный в Польском царстве, был не по карману всякому, рядовые славяне ходили в лыковых лаптях, и, знай себе, настаивали самогон на Иван-чае и лимонных корках, а выпивая — крякали и беззлобно матерились сакральными прибаутками.
Короче, дремучий рос народ. Проезжает, например, важный, как шестисотый мерседес, государственный дьяк-писец на тройке. Фрэнчик новый, аглицкого сукна, сапоги из чистого габардина. На груди бряцают три Алконста-Победоносца, да весь в алмазах орден Чуди Первозванного, да вдобавок Владимир Красно Солнышко в петлице. (Везет, скажем, государем уполномоченный и специально обученный дуст на княжескую резолюцию проект Беломорканала). А простые мужики шапки долой, кланяются в пояс:
— Здравия желаем, барин. Да исполнит Дана,[7] барин, ваши желания и сесть, и рыбку съесть; как здоровьице вашей матушки, барин? Погодили бы с оброком, барин…
— Эх, вы, глупые простые мужики, не барин я, а важный государственный писец!
— Кому писец, барин? — не понимают закрепощенные и бесправные, как надувные женщины, мужики.
— Да… — растерянно говорил чиновник. — Пороть и пороть вас надо! — и уезжал восвояси.
Вот почему тогда не построили Беломорканал.
Да что там мужики, сам посконно седобородый, классически седоусый и априори седобровый князь, когда останется один, оглянется по сторонам и высморкается в занавеску. А если какой волхв сие непотребство заметит, то отвернется и покраснеет: неудобно, князь все же.
А если князь заметит, что приблудный волхв его застукал, то тоже отвернется и покраснеет. Неудобно, все же, служитель культа, а подсматривает. И не то, чтобы у князя не имелось носового платка, просто от народа отрываться не желает, думает, погожу малость. Истинно говорил в подобных случаях великий заморский мудрец, познавший женщин настолько, что они перестали быть интересны, и мужчин настолько, что они не стали быть интересны, Айгер ибн Шьюбаш: «Если ваша корова стала давать меньше молока, не ругайте, не бейте, а просто покажите банку говяжьей тушенки».
Между тем, о волхвах. Невероятно прожорливые и охочие до развлечений, они весьма искусно стригли купоны с трудовых заработков безграмотных и забитых поселян. Стучит нагло один жрец в бубен, собирает честной народ и заявляет:
— Эгей, славяне, минутку внимания! Последние исследования Пулковской обсерватории показали, что небесный свод представляет собой тело гигантской коровы, покрытое вместо шерсти звездами. Не скупитесь, уважаемые славяне, жертвуйте на сено!
Скинулись добрые пейзане на сено, а тут как тут новый звездочет:
— Братья и сестры! Я к вам прямо из Пулковской обсерватории! Я в телескоп такое увидел! Чтоб я сдох, не небо над нами, а богиня Леда, которая, изогнувшись дугой, концами пальцев рук и ног касается земли! Совершенно голая!!! Подайте, кто сколько может, срам прикрыть!
Скинулись добрые земледельцы на одежку богине, а тут…
Ясное дело, самим богам подобная стрижка купонов мимо кассы не улыбалась. Проплывает, освещая землю, по небосводу в золоченой ладье Дажбог и спрашивает своего заклятого врага, владыку подземного мира Чернобога:
— Черномазый, а Черномазый, тебе это нравится?
— Чтоб ты так жил.
— И мне не нравится. Наказать придется…
Поэтому очень часто случались засухи и потопы.
На самом деле теневым шефом праславянского Олимпа был Ярило — бог инвестиционного портфеля. Он благополучно жил на рынке ГКО. Но тут младший брат, неверный Чернобог — бог уплаты авансовых взносов налога на прибыль — устроил снижение доходности государственных обязательств и убил Ярило. После «ночи слез», устроив разлив Днепра-Славутича, Леда, богиня депозитарно-клиринговой стратегии, находит тело и зачинает от мертвого мужа сына, бога апеляционных жалоб Перуна. Возмужав, Перун вступает в борьбу с Чернобогом. Арбитражный божий суд признает сына единственным правомочным наследником Ярило.
Победив Чернобога, Перун воскрешает отца. Ярило устраивает снижение темпов инфляции, снижение доходности от операций с валютой, снижение активности на фьючерсном рынке.
Национальная валюта стабилизируется. Сельское хозяйство преодолевает кризисные явления. Все ликуют. Объем экспорта превышает объем импорта.
А вот политическая карта праславянского мира не читалась столь однообразно. Конечно, каждым городищем правил свой князь, и у каждого князя присутствовали свои понятия, как править. Например, в вотчине Халахрона III Мутотеньске Берендейском за влияние боролись две партии: консервативная партия поклонников писать гадости на заборах и либеральная партия орать похабень по телефону:
— Але, вас беспокоят из Центра социальных опросов. Сколько домашних животных в вашей квартире?
— Одна собака. Болонка.
— Передайте хозяевам, что мы перезвоним.
Так и жили. В описываемый момент аккурат возвысилась заборная партия, благодаря искусной интриге.
Коварные консерваторы инкогнито открыли контору «Секс по телефону» и зарядили телефонный счетчик до зенита. Дальше заказали по модному радио «Европа-скунс» рекламу на домашний телефон главного либерала. И когда тот седьмой раз за полчаса в ответ на невинный вопрос: «Это у вас, крошка, все такое по телефону?» орал весьма озверело: «Я медленно-медленно снимаю штаны и Ай фак ю!», то не ведал, что таким образом приносит средства в партийную кассу противников.
А в целом политика мало занимала исконных славян, ведь они жили почти на курорте. Представьте себе картину Сальвадора Дали «Сон, вызванный полетом пчелы». А теперь мысленно замените паучьи ножки слона на сосны, а тигров на медведей.
7
Богиня воды, дочь Поренуты, жена Дуная.