Страница 5 из 16
Далее по коридору было шаром покати, только на дверях маячили скотчем прилепленные бумажки: «Лесоповал», «Круг», «Чиж», «Катя Огонек», «Шелег»… Вроде гримерные, или как там в разудалом мире шансона это называется? В глубине души Пепел не отказался бы столкнуться нос к носу с кем-нибудь из тузов, правда, по рожам он никого не знал, верил в собственную проницательность, дескать, глянет и узнает, кто тут — Жаров, а кто — Трофим. Но за дверьми пряталась тишина. И в коридор никто не выскакивал. Неожиданно шумный, мимо, к обжитым местам проспешил увешанный полиэтиленовыми мешками человечек, а из мешков плыл низкий бутылочный звон — все для фуршета. Но вот Пепел узрел забившегося в угол и щипающего струны гитары единоличника:
— Данный голос в рейтингах не числился.
— Фарта не видели? — окликнул Пепел солиста.
Солист поглядел на Сергея рассеянно, и даже не на него, а как бы сквозь него, поглядел и промолчал. Только две руки безвольно свешивались с гитары, как будто он их положил и забыл.
— Прошу прощения, не подскажете, где тут можно найти Фарта?
— Вы ко мне? По какому вопросу? Слушаю вас? — Голос у единоличника был не от мира сего, и однозначно он лгал. Не слушал он никого и не видел. И вообще, ему сегодня ни до кого не было дела. Любой самый настырный поклонник шансона просто обязан был врубиться, что гробит чужое драгоценное время, и может быть, именно из-за настырных поклонников самый великий хит всех времен и народов так и останется не воплощен ни в аккордах, ни в словах.
— Фарт заявил, что будет петь на три песни больше. Из нового альбома. Я иду его успокаивать, — поставил враньем на место непризнанного гения Пепел. — Фарта не видели?
Солист, наконец углядев бирку, посчитал за разумное вступить в диалог. Правда, сморщился, как академик на овощебазе, дескать, его отрывают от сладкого творчества:
— Подумаешь — Фарт. Он у меня все аккорды спер. Не знаю, почему вы все так с ним носитесь. Ни голоса, ни манер, ни престижа. И вообще — алкаш последний. Хотите, я вам свой новый хит напою? Уж всяко это в три раза круче Фартовских «От тебя ржавеют даже рыжие кольца…» Может, это не ему, а мне на три песни положено больше спеть?
Сергей двинул дальше по коридору, а во след ему продолжали бубнить, постепенно входя в раж:
— Все поехали на этом Фарте, а он натурально петь не умеет. Тоже мне — звезда с большой дороги! Может быть, у меня три новых альбома на подходе. Может быть, меня Вилли собирался в Штаты на гастроли пригласить!..
Бумажные пришлепки кончились, а коридор, уныло заворачивая по кругу, все продолжался. Попадались запертые прозрачные двери. За ними уже было фойе. В полной боевой готовности за прилавками топорщили накрахмаленные передники буфетчицы, отгоняя мух от бутербродов. Да ошивались стайками опять же менты, только уже в мешковатой, будто с чужого плеча форме. Срочники, причем, наголо стриженные первогодки.
Пепел лениво топал-топал, мимо ящиков с пожарными рукавами, мимо убегающей наверх лестницы, мимо чистеньких необшарпанных стен, пока не уперся в толпу коренастых мужиков в ярких пиджаках. Четверо поддерживали шаткие малярные козлы, чтоб пятый не грохнулся сверху. Третьим в четверке аккурат оказался разыскиваемый Толик.
— Эй, братан, доллары не продашь? — начал было Толик, но узнал приближающегося. — Да это же Серега Пепел! — взвизгнул Толик, и опасная вороватая маска на его роже рассосалась. Теперь физия Толика излучала безграничное радушие. Радушно топорщился острый нос, дружелюбно кривились губки над длинным острым подбородком, мирно выступала алкогольная испарина на высоком, очень белом лбу. И как таких бабы любят? Впрочем, не Пеплу было завидовать.
Толик Обормот отделился от толпы навстречу, а за его спиной успокоенный вожак стаи, угрюмый и краснорожий от водки крепыш в невообразимо ярком изумрудном клифте и оранжевом галстуке, явно пресловутый Фарт, продолжил клеить под потолком из обрывков зеленых купюр шкодную надпись: «Здесь был и т. д., и т. п.»
— Какие люди, и без охраны? — раскинул руки Обормот, но обниматься не полез, а жарко зашептал, придвинувшись и дыша перегаром: — Серега, не в падлу! Спроси у Фарта автограф, а то он совсем озверел, уже два часа, как у него автограф никто не клянчил. Теперь вот стены со злости пачкает, потом телеоператора придется заманивать, чтоб в новостях показали. — И тут же без перехода: — Водку будешь? — Толик хлопнул по карману сиреневого пиджака, где булькала ополовиненная и не закупоренная литровка «Флагмана». — Кстати, приценись, какую ксиву достал. — Толик протянул приятелю багровые корки с золотым тиснением «Управление делами президента». — Есть в наших рядах умелец, хочешь, я тебе такую же за сотку бакинских устрою?
— Через дорогу в ларьке такие по тридцать рублей взвешивают, — отрезал Пепел. — Я тебя вот чего искал. Ты Коляновый адресок помнить должен. Ты вроде с какой-то дояркой из той же деревни переписывался на тему: я разочаровался в людях, но не в женщинах.
— А тебе зачем? — хитро прищурился Толик, — Тоже на парное молочко потянуло? Не свирепей. Шутка. Совсем ты, Пепел, шуток не понимаешь. Водку будешь? Только ради нашей дружбы, попроси ты у Фарта автограф, а то он еще с психов концерт сорвет. А это приличные бабки. Или хотя бы пару сотен зеленых скинь по выгодному курсу, а то у Фарта буквы кончаются.
— Ты мне адресок Коляновской мамани скажешь?
— Баш на баш. Я тебе адресок, ты у Фарта автограф, а то перед гением неудобно, типа подваливают мои кореша и им не интересуются. По рукам?
— По крабам, — ухмыльнулся Пепел.
Балансирующий на шатком помосте Фарт успел выложить из долларовых обрывков аппликацию «Здесь был», а дальше зеленая бумага кончилась. Фарт с надеждой покосился на шушукающихся помощника и незнакомца. Толик Обормот выволок пред налитые водкой шары растрепанную записную книжицу:
— На букву «С»! — зачем-то подчеркнул он и зашелестел страницами. — Стариков. Стариков. Стариков… Кстати, может, тебе его мобилу дать, на фига тебе деревенский адрес, Коля в Питере не кисло прижился, может, и потрясти пора, чтоб корешей не чурался?.. А я погляжу, ты тоже шоколадно прописался, — кивнул приятель на бирку. — При радио телашом выступаешь?
— Погоди. Какой еще Стариков? Мне адрес Позитрона нужен. Коля Позитрон. Коля Поплавский. Вспомнил?
— Этот? — очень удивился пьяный Толик. — А на фига тебе адрес Позитрона? Он же почитай как червонец назад ласты склеил!
— Должок, — коротко отмерил Пепел, и Обормот предпочел удовлетвориться объяснением.
— Этого я конкретный адрес не помню. Так, приблизительно, на шестьдесят пятом километре, в направлении Волховстроя. Деревня Бердники. Эй, Пепел, ты же обещал взять автограф!
— Я не обещал, что сделаю это именно сегодня, — бросил удаляющийся Сергей через плечо. — Поговорим, когда твой Фарт реально на орбиту выйдет.
Все, прогулка сдулась, ловить здесь больше нечего. Не ломануть ли в натуре пока на свежий воздух, авось где-нибудь рядом сыщется приличная шашлычная, и Пепел убьет за столом часок? А потом, когда придет черед выступать на сцене мэтров, Сергей, как белый человек, победитель радиовикторины, завалится в зал и послушает концерт в полный рост? Это Сергей уже прикидывал, возвращаясь по коридору. И тут его зацепила лестница наверх. Потому что у урны-пепельницы меж этажами корчилась скомканная игральная карта. Причем, с рубашкой, какие любят хозяева казино. А ведь Пепел по дороге сюда ее не засек, а значит, и не было здесь этой карты раньше, глаз у него — алмаз.
Подстегиваемый любопытством Пепел мягко протопал наверх и очутился в точно таком же коридоре. Разве что таблички на дверях здесь были не одноразовые. И все таблички были как таблички: «Мелешко С. Ю.», «Суслова А. А.», «Гарманова Ж. И.», кроме одной, весьма загадочной — «Тотал. клуб». Может быть, тотализатор?