Повелитель желания

В третьем углу старый нищий в лохмотьях сидел перед двумя корзинами, прикрытыми тряпками.

– Заклинатель змей, – объяснил Джафар и, кинув старику серебряную монету, велел начинать представление. Вокруг мгновенно собралась толпа любопытных.

Алисон часто видела заклинателей змей в Индии, но такого не представляла. Из одной корзины старик вытащил гигантскую ящерицу – варана. Шею рептилии охватывал кожаный ремень, и заклинатель позволял животному отбегать на несколько шагов, а потом резко дергал за ремешок. Алисон каждый раз сжималась от жалости.

Наконец он выманил из второй корзины темно-желтую змею с коричневыми пятнами и крошечными рожками, видневшимися как раз над глазами. Смертельно опасная гадина угрожающе подняла голову и открыла рот, обнажив ядовитые зубы.

Вспомнив о едва не убившем ее укусе скорпиона, Алисон инстинктивно прижалась к Джафару и с радостью ощутила, как мускулистая рука обняла ее за талию.

В следующее мгновение ящерица и змея увидели друг друга. Гадина на мгновение замерла и тут же бросилась в атаку. Алисон охнула. Как ни велика ящерица, ей не защититься от яда.

Однако оказалось, что битва еще не окончена. Варан развернулся, ударил змею мощным хвостом и сжал зубами ее головку, стараясь раздавить крохотный череп. Старик снова дернул за ремень, оттащив ящерицу, а потом спокойно рассовал животных по корзинам, что, по-видимому, означало конец представления.

– Как жестоко держать их в неволе! – не удержалась Алисон, ни к кому в особенности не обращаясь. Джафар, окаменев, долго смотрел на девушку, пока она не почувствовала его взгляда и не подняла глаза.

– Пойдем, – сказал он наконец. – Ты, конечно, голодна.

Алисон, мгновенно позабыв о всех бедах, рассмеялась, неожиданно поняв, что к ней вернулся прежний аппетит.

– Я могла бы съесть слона!

Они шли по темным улицам, сквозь мрак, пока не оказались в самом центре города. Здесь праздник был не таким шумным. Джафар остановился перед домом, откуда доносились звуки скрипок, арабских гитар и жалобное пение флейты. По-видимому, это место мало чем отличалось от английских кабачков. Огромная комната была окутана сизым дымом: десятки богато одетых посетителей, сидя на полу, пили кофе и курили кальяны.

У входа их встретил маленький человечек, скорее всего владелец заведения, и с почтительным поклоном проводил по узкой лестнице на крышу, где горело множество ламп, придавая окружающему странно экзотический вид.

В углу, на роскошных коврах, стоял низкий столик. Усевшись на подушках рядом с Джафаром, девушка начала с любопытством рассматривать музыкантов, исполнявших веселую мелодию, и не сразу поняла, что они здесь единственные гости. Неужели Джафар позаботился о том, чтобы сегодня, кроме них, никого не было?

Алисон покосилась на высокого, необыкновенно красивого, загадочного мужчину и невольно вздрогнула. Как знать, может, он сделал это ради нее? На душе сразу стало теплее при мысли о том, что Джафар не пожалел сил и расходов, лишь бы доставить ей удовольствие.

Еду и вино приносил сам хозяин. Алисон, подражая Джафару, поднесла к губам чашу с неизвестным питьем и тут же задохнулась. Она не ожидала, что жидкость обожжет горло.

– Это арак, – пояснил Джафар. – Вино из фиников. Тебе не нравится?

– Нет, что ты, просто я не привыкла к такому, – оправдывалась Алисон и теперь, зная, чего ожидать, осторожно пригубила вино, сладкое и одновременно терпкое. Оно оказалось к тому же очень крепким.

– Не думала, что мусульманам разрешено пить спиртное, – заметила она.

– Строгие правила ислама, – улыбнулся Джафар, – немного смягчаются здесь, на границе с Сахарой. Более того, берберы не так религиозны, как другие арабские народы. Мы даже едим мясо диких кабанов и других животных, запрещенное Кораном. Коран не разрешает также делать татуировки, но этот обычай широко распространен среди берберских племен. Кроме того, мы пьем арак и напиток из винных ягод, почти не держим поста в рамадан. Зато гораздо больше почитаем святых, не презираем евреев, наши праздники отличаются буйным весельем.

Алисон зачарованно слушала, с любопытством разглядывая Джафара и гадая, почему тот так подробно рассказывает о традициях своего народа.

– Махмуд сказал, что сегодня здесь тоже праздник, – вставила она.

– Да, байрам, один из главных в мусульманской религии. Он прославляет Абрагама, который повиновался приказу Аллаха и послал своего сына Исмаэля в пустыню.

В этот момент принесли первые блюда, и Алисон показалось, что ничего вкуснее она в жизни не ела. Им подали баранину и курицу с невероятным разнообразием овощей – жареными баклажанами, репой, морковью, горошком и капустой. За ними последовал восхитительный кускус, с кусочками баранины, тушенной с луком и орехами. На десерт принесли фрукты: финики, дыни, мандарины – и к ним чашечки крепкого черного кофе.

Затем появились танцовщицы, женщины с татуировкой на лбу, нарумяненными щеками и выкрашенными хной ладонями.

Первая оказалась настоящей черноволосой красавицей, с огромными загадочными глазами и оливковой кожей. На голове ее красовался плюмаж из павлиньих перьев, богатый наряд дополняли широкие браслеты, множество золотых цепей и тяжелые серьги.

Заиграла музыка, и танцовщица начала медленно извиваться, искоса бросая на Джафара зазывные взгляды, значения которых Алисон не могла не понять.

– Ты знаешь эту женщину? – спросила она Джафара, пораженная охватившей ее ревностью, палящей, жалящей и разрывающей сердце.

– Ее зовут Фатум.

Уклончивый ответ не удовлетворил Алисон. Она выжидающе посмотрела на Джафара, подняв брови.

– Женщины из племени Аулед Нейл известны всей Берберии – пояснил он. – И славятся своими танцами.

– Не думала, что их мужчины одобряют подобные танцы, – пробормотала Алисон, вспоминая, как строги законы ислама в отношении женщин.

– Их мужчины не только одобряют, но и всячески поощряют жен и дочерей, – улыбнулся Джафар. – Они куртизанки, Эхереш. И зарабатывают много денег танцами и продажей… как бы лучше сказать… предлагая свою благосклонность мужчинам других племен. Говоря по правде, мужья и отцы, не задумываясь, продают их тому, кто больше предложит.

«Боже, это проститутки!» – с ужасом подумала Алисон.

– Какое варварство, – выдавила она вслух.

– Наоборот, вполне цивилизованный обычай. Они зарабатывают достаточно денег, чтобы прокормить мужчин или собрать приданое и выйти замуж.

Окончательно потерявшая равновесие Алисон снова попыталась наблюдать за танцующей Фатум. Неспешные, почти ленивые движения сменились страстными, чувственными, и Алисон снова и снова пыталась разгадать, насколько хорошо Джафар знаком с Фатум и каковы их отношения. Она с облегчением вздохнула, когда Фатум наконец закончила танец и вместо нее появилась другая женщина – тоже черноволосая, с таким же орлиным носом и сверкающими глазами. На ней были шальвары – широкие панталоны из алой парчи, широкий пояс с бахромой, черное бархатное болеро, расшитое золотой нитью. На голове – маленькая черная шапочка, ноги обтягивали замшевые туфли. На щиколотках и запястьях позвякивали многочисленные браслеты. Драгоценностей на ней было не меньше, чем на Фатум.

Длинные волосы рассыпались по плечам, пока танцовщица извивалась в старой, как мир, пантомиме страстного желания.

– Кажется, ты и ее знаешь, – пробормотала Алисон, не в силах скрыть язвительных ноток в голосе. Джафар, повернувшись, вопросительно поднял бровь, с любопытством оглядывая девушку. В глазах явственно мелькнули веселые искорки, но ответил он совершенно серьезно:

– Ее зовут Барка.

И сразу же сменил тему разговора, начав объяснять значение различных ритуальных танцев. Оказывается, Фатум исполняла Танец Платка, а это был Танец Меча. Барка удалилась, и ей на смену пришла группа полудиких женщин из племени Аулед Нейл, певших о любви и героизме воинов.

Потом Фатум и Барка снова вернулись, чтобы исполнить страстные, знойные танцы пустыни. Женщины вызывающе изгибали молодые, упругие тела, словно излучавшие безграничное, дикое сладострастие, и бросали завлекающие взгляды на Джафара. Алисон все больше раздражалась. Если они еще и не познали экстаза в объятиях Джафара, то, несомненно, готовы на все, чтобы соблазнить берберского вождя.