Повелитель желания

И вот теперь наконец время пришло. Последние несколько месяцев, с самого прибытия Бурмона в Алжир, Джафару становился известным каждый шаг полковника. Его шпионы никогда не ошибались и следовали за Бурмоном, как тени. Джафар знал до малейших деталей все привычки и поступки полковника. Что тот ест на завтрак. По каким узеньким извилистым улочкам Алжира Бурмон каждое утро отправляется в свою приемную. Каких лошадей предпочитает. Каких проституток посещает.

Полковнику нравились соблазнительные красотки с томными взглядами и пышными формами. Тем поразительнее казался его выбор невесты.

Глаза Джафара сузились при виде девушки, стоявшей рядом с полковником. Среднего роста, с тоненькой талией, которую мужчина мог бы обхватить ладонями. Настоящая леди и уж совершенно определенно – девственница.

Узнав о существовании Алисон Викери, Джафар мгновенно понял, что именно она станет его орудием мести. Мрачное возбуждение наполняло его, пока он внешне спокойно разглядывал будущую добычу. Скоро, очень скоро мисс Викери будет в его власти. Очень скоро. Ее невинность послужит лишним козырем, со злобным удовлетворением думал Джафар. Полковник пойдет на все, чтобы защитить ее, сохранить честь невесты.

Сегодняшнее событие лишь подтвердило слухи о близкой помолвке Бурмона. Прием устраивался в честь Алисон, и все это время полковник усердно ухаживал за девушкой, почти не отходя от нее.

Джафар хорошо понимал, почему Бурмон так увлечен невестой. Молодая дама, очевидно, богата – недаром на ней наряд из переливающегося светлого шелка, с широкой юбкой и облегающим корсажем, расшитым крохотными жемчужинками. На шее поблескивало ожерелье из крупного жемчуга, а густые каштановые волосы были уложены свободным узлом – довольно необычная прическа, если учесть теперешнюю моду на локоны. Но внимание Джафара привлекли отнюдь не драгоценности, не платье из Парижа и не оригинальная прическа. Внимание невольно притягивали ее живость и едва сдерживаемая энергия, ощущавшиеся даже на расстоянии. Она стояла среди этих людей, излучая жажду жизни и юную силу, свежая, словно оазис в пустыне. Ее грациозная фигурка была так же соблазнительна и манила, как вода изнывающего от жажды в пустыне путника.

Невольное восхищение сверкнуло в глазах Джафара при виде изящных изгибов плеч и упругих грудей безупречных очертаний. Декольте по европейским стандартам было скромным и открывало лишь самый верх белоснежных шелковистых полушарий, но эффект получался невероятно волнующим.

И Джафару неожиданно захотелось ощутить, каковы на вкус эти мягкие нежные холмики… наполнят ли они его ладонь.

Слабая улыбка показалась на его губах. Возможно, совсем недолго осталось ждать, когда он это узнает.

У Алисон больше не было сомнений – дядя Оноре попросту скрывается от нее. Она заподозрила неладное в тот момент, когда Оноре исчез, предоставив ей и Эрве приветствовать гостей. Но только сейчас, немного освободившись, девушка смогла оглядеть зал в поисках дяди. Нигде ни следа престарелого француза, постоянно хватавшегося за сердце.

– Ты не сможешь избежать неизбежного, дядюшка, – пробормотала Алисон себе под нос, разрываясь между желанием хихикнуть и раздражением. Она немедленно отыщет трусливого родственничка и заставит держать ответ! Он откладывал решение до последнего момента. Завтра будет слишком поздно.

Алисон раскрыла веер из расписного шелка и начала энергично им обмахиваться, рассматривая из-под его прикрытия собравшихся гостей. Она прибыла в Алжир неделю назад, но еще не осмотрела город, бывший так долго то убежищем пиратов, то твердыней турок. Страну же она совсем не успела увидеть и сгорала от нетерпения поскорее отправиться в путь. Но, конечно, дядя Оноре вряд ли разделяет ее желания. Он вообще не имеет представления о том, какая жажда приключений снедает ее. Подобные стремления совершенно чужды добродушному обывателю. Он никогда не поймет, что это светское общество – отнюдь не то, чего племянница хочет от жизни. Но ведь именно потому она приехала в Алжир.

По существующим традициям Алисон должна бы радоваться и чувствовать себя польщенной приемом, устроенным в ее честь. Сегодня вечером ее представили члену королевской семьи – блестящий шанс для дочери простого, хотя и богатого торговца. Но какое значение это имело для Алисон?

С трудом сохраняя на лице вежливую улыбку, она рассматривала богатых европейцев. Блеск… напыщенные лица… банальные фразы… Страшно подумать, как отчаянно она стремилась когда-то стать частью всего этого. Повсюду слышался смех… неискренний, деланный: вялое веселье скучающих жен и пронырливых политиков. Оркестр играл известные в Европе мелодии, а не странные экзотические ритмы Востока. Беседа велась на французском языке, и заключалась в бессмысленной болтовне и злобных сплетнях. Даже мебель была французской и низводила огромную комнату в мавританском стиле, с высокими арками и резными, тонкими, как кружево, панелями до уровня обычной европейской бальной залы. Только бирюзовая и серая керамическая плитка, выстилавшая пол, выглядела по-настоящему восточной. Алисон умирала от желания сбросить модные туфельки и почувствовать прохладу изразцов под затянутыми в шелковые чулочки ступнями. Но она обещала дяде вести себя как подобает приличной, воспитанной девушке. И сдержала слово. Она не сотворила ничего скандального, не устроила ни одной проделки за целый месяц.

Но теперь с нее довольно. Продолжая обмахиваться веером, Алисон обошла комнату, высматривая дядю, и наконец обнаружила его за раскидистой пальмой, ведущего светскую беседу с французской супружеской четой, обосновавшейся здесь, в новой колонии. Оноре, которому было уже почти шестьдесят, отличался солидной комплекцией, но был невысок: его макушка, увенчанная пучком редеющих серебряных волос, едва достигала уха племянницы.

Завидев девушку, Оноре виновато поежился. Так, значит, ее подозрения верны! Алисон наградила престарелого джентльмена осуждающим взглядом. По правде говоря, он был ее двоюродным дедушкой, поскольку приходился братом бабушке – француженке-эмигрантке, бежавшей от ужасов Французской революции. Из всех трех дядей он был самым любимым.

– Прошу простить меня, – вежливо обратилась Алисон к супружеской паре, – если я на несколько минут украду дядюшку.

И, взяв Оноре под руку, отвела в сторону.

– Так ты в самом деле скрывался от меня?

Бормоча нечто, что должно означать отрицание, Оноре попытался сменить тему.

– А почему ты в одиночестве? – осведомился он по-французски. – Минуту назад за тобой увивалась дюжина поклонников. Только не говори, что Эрве покинул тебя.

– Я только несколько минут, как одна, – ответила Алисон по-французски. Ее школьный французский значительно улучшился с годами, поскольку девочка проводила летние каникулы во Франции, и теперь уже бегло говорила на когда-то чужом языке.

– Принц хотел кое-что обсудить с Эрве, а его офицеры последовали за ним. Но я вовсе не об этом хотела поговорить. Ты обещал дать ответ сегодня, помнишь?

– Обещал.

Он мрачно нахмурил густые седые брови, безуспешно стараясь заставить племянницу отвести глаза. Но Алисон спокойно встретила его взгляд, пытаясь не расхохотаться. Дядюшка, словно школьник, стремился избежать головомойки.

– По-моему, тебе жарко, – заметил он, по-прежнему не давая ответа, и, поспешно взяв два стакана шампанского с подноса проходившего официанта, протянул один племяннице, а второй поднес к своим губам, сделал глоток и поморщился:

– Merde![1]

Алисон ожидала подобной реакции. Винодел высочайшей репутации, Оноре мог пить только первоклассные вина и не выносил подделок. Это шампанское было чуть горьковатым и к тому же выдохшимся.

– Потерпи, дядя, – утешила Алисон. – Еще несколько лет, и сможешь наслаждаться собственными винами.

Оноре намеревался приобрести земельный участок во французской колонии, построить на нем виноградники. Здесь было много дешевой земли, и теперь, когда война с арабами была почти закончена, он надеялся построить винодельню, чтобы продолжать традиции предков.

1

– Дерьмо! (фр.) – Здесь и далее примеч. перев.