Повелитель желания

Он уже понял, что то и дело забывает, какая причина заставила его совершить это похищение, и не раз ловил себя на мысли, что чуть не обратился к пленнице по-английски. Все это может кончиться плохо и уж точно, к добру не приведет. Если доведенная до отчаяния девушка обнаружит его британское происхождение, не составит труда проследить связь между ним и неким Николасом Стерлингом, а это открытие может привести французскую армию к месту обитания его племени. Ему еще повезло, что она не вспомнила встречу с ним много лет назад.

Дав ей больше, чем нужно, времени, чтобы вымыться, Джафар вернулся в лагерь и нашел Алисон уже одетой в почти ничего не скрывавшую сорочку. Стоя на коленях у ручья, она расчесывала пальцами мокрые спутанные пряди, далеко не такие длинные, как у алжирских женщин, доходившие лишь до середины спины.

Несколько мгновений он молча стоял, наблюдая за Алисон, и, увидев, как она вздрагивает от холода, внезапно ощутил безумное желание согреть ее своим телом, руками и ртом.

– Вы закончили, мадемуазель?

Голос прозвучал тихо, сдавленно и хрипло. Совсем не так намеревался Джафар говорить с пленницей. Алисон вздрогнула от испуга и, повернувшись, настороженно уставилась на похитителя. Джафар повелительно протянул руку.

– Пойдем, пора спать.

– Разве… ты не хочешь надеть рубашку?

Вместо ответа Джафар насмешливо приподнял брови, и девушка, заикаясь, пояснила:

– Я… х-хотела сказать, что т-тебе, должно быть, холодно.

– Не теперь, когда есть ты, чтобы согреть меня, – весело улыбнулся он. На щеках Алисон появился слабый румянец, показавшийся Джафару очаровательным, несмотря на то, что ее глаза гневно сверкнули. Спокойно встретив дерзкий взгляд, Джафар решил, что пора показать ей, кто здесь хозяин.

– Ты боишься меня?

Алисон, принимая вызов, гордо подняла подбородок:

– Нет, конечно, нет!

Но она лгала. Ей было страшно снова оказаться в объятиях полуобнаженного дикаря еще и потому, что сама она была почти раздета. Он даже не отдал ее бриджи. Алисон чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной, но не сопротивлялась, когда Джафар привлек ее к себе и уложил рядом. Однако ярость снова охватила ее, когда, как и вчера, Джафар привязал ее ногу к своей. Алисон застыла в безмолвном сопротивлении, но он, осторожно обняв ее, повернул к себе спиной и положил ее голову себе на плечо, а потом, к удивлению девушки, рассыпал по траве влажные локоны, чтобы они скорее высохли. Алисон не понимала, к чему такая нежная забота, и, стараясь не двигаться, лежала молча, напряженная, скованная, в кольце сильных рук, прижавшись щекой к теплому обнаженному плечу. Как ненавистно ей все это! Аромат его кожи, чистый, с едва уловимым запахом мыла, выводил из себя, лишая способности мыслить здраво. Однако в объятиях Джафара она почему-то чувствовала себя в безопасности, слушая, как ровно, спокойно бьется его сердце.

Алисон сонно вздохнула. Она устала сильнее, чем думала…

Ранним утром она проснулась под чьим-то пристальным взглядом и, чуть повернув голову, заметила устремленные на нее топазовые глаза.

«Джафар», – лениво подумала девушка, испытывая непонятное ощущение покоя и довольства. Еще не вполне очнувшись, Алисон лишь смутно удивилась собственному состоянию. До сих пор она переживала нечто подобное лишь во сне. Как странно! Но куда более странной казалась неотвязная мысль, терзавшая ее днем и ночью, неизвестно откуда взявшееся убеждение в том, что они встречались раньше. Джафар выглядел таким знакомым, если не считать притушенного огня желания в его глазах. Такого раньше не было…

Смятение и тревога снова охватили Алисон. Джафар, растянувшись рядом, подпер рукой голову и продолжал разглядывать ее. Очевидно, наблюдал за ней спящей.

И прежде чем Алисон успела что-то сказать, он поднял с ее груди прядь высохших шелковистых волос.

– Тебе не стоит закалывать их. Лучше, когда волосы распущены.

Алисон быстрее испуганного зайца откинула полу бурнуса и вскочила.

– Я не спрашивала твоего совета, как причесываться!

Взбудораженная, с горящими от стыда щеками, она помчалась к ручью, намереваясь отыскать шпильки, оставленные вчера на берегу.

– По крайней мере ты не терзаешь их завивкой.

– Слишком хлопотно укладывать их буклями, – прошипела Алисон сквозь стиснутые зубы, пытаясь взять себя в руки. – У меня чаще всего не бывает горничной.

Он остался лежать, лениво наблюдая за ней. Этот оценивающий взгляд окончательно лишил Алисон равновесия.

Она принялась раздирать пальцами спутанные волосы и с ужасом заметила, как дрожат руки.

– Когда мы доберемся до нашего лагеря, – внезапно пообещал Джафар, – я прикажу принести тебе гребни.

Алисон настороженно нахмурилась. Его великодушие не слишком интересовало ее. Главное – узнать, куда они едут.

– А где твой лагерь?

– Один день езды отсюда, на краю пустыни.

Не получив ответа, он насмешливо осведомился:

– Ты ведь хотела увидеть пустыню, не так ли?

– Только не в твоей компании!

Она заметила, как сжались его губы, но он нашел в себе силы сдержаться. Очевидно, перемирия не получилось. Но Алисон все равно. Так даже лучше. Девушке не нравилось, когда похититель начинал обращаться с ней бережно и заботливо. Если он ведет себя, словно неотесанный дикарь, куда легче помнить, что она презирает и ненавидит его.

Алисон постаралась как можно лучше расчесать свалявшиеся пряди и снова закрепила их узлом на затылке, а потом подошла к груде наваленной на земле одежды и вытащила жакет и один ботинок.

Девушка уже хотела было натянуть их, когда теплые сильные пальцы внезапно сомкнулись на запястье. Она не слышала, как он подошел!

Алисон, съежившись, недоуменно поглядела на похитителя. Неужели он не позволит ей одеться?

– В этой стране, – предостерегающе пояснил Джафар, – человек должен быть очень осторожным. Скоро мы окажемся в пустыне, и тебе нужно всегда быть начеку, если хочешь выжить. Каждое утро, перед тем как одеться, проверь, не заползли ли в вещи скорпион или змея.

Алисон облегченно закрыла глаза. Ее все еще трясло от пережитого страха. Он не собирается оставлять ее полуобнаженной! Да она скорее будет рада встретиться с армией ядовитых гадов, чем корчиться под взглядом этих золотистых глаз!

Однако радость длилась недолго. Несмотря на то, что Джафар великодушно позволил ей одеться и дал платок, чтобы защитить голову и лицо, ощущение бессилия и уязвимости продолжало расти с каждой милей, по мере того, как они все дальше удалялись от цивилизации. Вскоре покрытые травой степи сменились неровной, поросшей верблюжьей колючкой и редкими кустиками, усыпанной камнями песчаной местностью. Любой европеец посчитал бы эту необжитую, бесплодную землю пустыней, но Алисон понимала, что до Сахары еще далеко.

Несколько часов спустя, когда Джафар придержал лошадей, Алисон заставила себя обратить самое пристальное внимание на окружающий пейзаж. Если она сможет определить, где находится, рано или поздно поймет, куда ее везут.

С внезапно пробудившимся любопытством Алисон огляделась. Вдали виднелись скопления скалистых плато, нависших над бесплодными равнинами.

– Где мы? – спросила она как могла небрежнее.

Джафар не ответил, не собираясь объяснять, что девушка увидела Джебел-Селат. Не стоит давать ей сведения, которые она, несомненно, захочет использовать раньше или позже.

– Зачем тебе знать?

Алисон прекрасно поняла причину такой осторожности и, забыв о самообладании и сдержанности, ответила:

– Когда французская армия спасет меня, я смогу объяснить, где тебя найти.

Джафар, сжав зубы, пронзил ее уничтожающим взглядом. Алисон устало вздохнула, жалея о том, что проговорилась, о том, что палящее солнце немилосердно сжигает все живое, о том, что она вообще решила приехать в эту Богом забытую страну.

Но по крайней мере бербер остерегается гнать лошадей и теперь осторожно ведет ее кобылу через голые холмы с плоскими вершинами в глубокие лощины, давно не знавшие дождя. Однако Алисон чувствовала себя все хуже. Жара становилась невыносимой, действуя на нервы, окончательно лишая равновесия.